Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Обвиняемый Синебрюхов показал, что при вступлении его в правление банка самые крупные позаимствования из банка сделал Шеньян, взявший под свои векселя 400 тысяч рублей. Предполагать в то время, что векселя Шеньяна не имели никакой ценности, он не мог, так как последний пользовался везде, даже в Государственном банке, большим кредитом. Он вполне доверял Шеньяну, и когда его долг по простому счету достиг до большой суммы, то при переводе этого долга на векселя он по просьбе Шеньяна поставил свой бланк на его векселях на сумму 200 тысяч рублей. Вследствие этой услуги он был в руках Шеньяна и потому исполнял все его требования и старался поддержать его настолько, чтобы дать ему возможность поправить дела и расплатиться, что и представлялось вполне возможным при его миллионных оборотах. Между тем Шеньян не оправдал доверия, он тратил лично на себя громадные суммы, кредит его начал падать, и кончилось тем, что он довел банк до несостоятельности.

По объяснению обвиняемого Лангвагена, определение степени благонадежности известного лица в отношении кредита лежало не на его обязанности, а на обязанности правления банка, вследствие чего он и не может признать себя виновным в неправильных действиях по выдаче ссуд.

Подсудимый Сутугин, признавая себя виновным исключительно только в небрежном отношении к исполнению своих обязанностей, объяснил такое отношение излишним доверием к Шеньяну, Синебрюхову и Лангвагену. Вследствие такого доверия он в делах банка не принимал никакого участия и вовсе не был знаком с теми операциями, которые вызвали крушение банка.

Барон Фитингоф отозвался незнанием тех лиц, которым правление банка открывало кредит, и отрицал свое участие в злоупотреблениях остальных членов правления. Однако же такое отрицание не оправдывается следующими соображениями: по словам обвиняемого, нужда в средствах к жизни заставила его вступить в состав правления банка. По показанию же Шеньяна, он взят в состав правления вследствие того, что мог быть ему полезен по своему титулу и связям. Несмотря на это, Фитингоф не ограничился, однако, одним получением жалованья из банка, но стал заимствовать из кассы, хотя и незначительные суммы денег, ничем таковых не обеспечивая. Будучи избран в члены правления, Фитингоф в письме к Шеньяну от 27 июня 1877 г. благодарит его за доброту и заявляет желание на деле работой доказать ему свою готовность и благодарность, что в действительности и доказал впоследствии, когда появилась статья о злоупотреблениях в банке; так, он делал выметки о количестве необеспеченных вкладных билетов, выданных князю Оболенскому, и о том, какого рода обеспечения могут быть от него потребованы. Делая выписку из газетной статьи, он писал Синебрюхову, что «она его сильно потревожила» и т. п.

VII. РАЗНЫЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ

Общий обзор операций, производившихся членами правления Кронштадтского коммерческого банка с Боровичской железной дорогой, Военным комиссионерством, сухарными подрядами, Путиловым и по кредиту в банке, указывает, что все средства банка, которыми он мог располагать для своих оборотов, были истощены далеко ранее 5 февраля 1879 г., когда он прекратил платежи и тем обнаружил свою несостоятельность. Выдача банка наличными деньгами по всем этим операциям простиралась на сумму более 1 миллиона рублей; производились они в конце 1871 г., в 1875 и 1876 гг., а так как больших свободных средств у банка не было и в 1874 г., то, по объяснению Лангвагена, еще к 1 июля 1876 г. касса банка была не только пуста, но если исключить из счетов ничего не стоящие векселя, то дефицит банка простирался до 1 миллиона 130 тысяч рублей. Между тем банк продолжал свое существование еще два с половиной года. Предварительное следствие, направленное к тому, каким образом банк при отсутствии наличных средств мог существовать еще в течение этого времени, обнаружило, что правление банка с 1875 г. поддерживало его обороты путем растраты складочного (основного) капитала, путем растраты вкладов на хранение и перезалогов процентных бумаг, представленных частными лицами в обеспечение ссуд и специального текущего счета, и что вместе с тем правление банка, чтобы поддержать кредит его и внушить к нему доверие со стороны публики для сокрытия истинного положения дел банка вело неправильно банковые книги, составляло и публиковало о состоянии счетов банка на основании этих книг неверные отчеты и достигало утверждения их акционерными собраниями, заранее образовав состав таковых искусственно, в явное нарушение устава банка.

По всем этим: преступлениям, кроме членов правления, привлечены к суду также служившие в банке почти с самого его основания бухгалтер Ланг, кассир Бреме и контролер Емельянов.

На основании вышеизложенного обвиняются:

1) В. К. Шеньян, 42 лет, М. Н. Синебрюхов, 54 лет, И. А. Сутугин, 54 лет, и В. Я. Лангваген, 37 лет, в том, что, состоя, первые трое с конца 1874 г. по февраль 1879 г. членами правления частного Кронштадтского коммерческого банка, а последний директором этого банка и с 3 июня 1877 г. членом правления и заведуя всеми средствами означенного учреждения, часть сих средств в сумме нескольких сот тысяч рублей, составляющую неприкосновенный складочный капитал учреждения, израсходовали на свои личные надобности и по обнаружении их злоупотреблений не возвратили растраченных ими сумм (1154 и 354 ст. Уложения о наказаниях).

2) Те же четверо и барон Б. А. Фитингоф, 52 лет, в том, что в означенный выше период Шеньян, Синебрюхов и Сутугин, принимая вместе с посторонними банку лицами участие в разных коммерческих предприятиях, а Лангваген и Фитингоф без участия в этих предприятиях, но из личных и корыстных видов, разрешали тем лицам, заведомо зная об их несостоятельности к ведению начатых предприятий, а равно и взаимно друг другу выдачу из кассы банка ссуд, всего в сумме нескольких сот тысяч руб., в прямой ущерб банку, под векселя, не представляющие никакой ценности, а иногда и вопреки существующих на этот предмет в Уставе банка правил, без всякого обеспечения, и такими своими действиями не только истощили все средства банка, но сделали ему долг в несколько миллионов рублей (1156 ст. Уложения о наказаниях).

3) Шеньян, Синебрюхов, Лангваген, Ланг, 31 год, Э. Ф. Бреме, 58 лет, и А. И. Емельянов, 30 лет, в том, что из корыстных видов сами или через посредство других лиц в выдаваемые банком вкладные билеты включали заведомо ложные сведения о приеме на вклад денежных сумм, каковых принимаемо вовсе не было, выдавали затем такие подложные билеты на сумму в несколько миллионов рублей частным лицам для сбыта их (1154 и 362 ст. Уложения о наказаниях).

4) И. И. Суздальцев, 51 год, и кн. Д. Д. Оболенский, 38 лет, в том, что, войдя в соглашение с членами правления банка, получали от них заведомо подложные вкладные билеты и употребляли их для своих личных выгод, сбывая их частным лицам и в разные кредитные учреждения (13, 1690 и 1697 ст. Уложения о наказаниях).

5) Шеньян, Синебрюхов, Лангваген и Сутугин в том, что, истощив во время заведования банком в качестве членов правления все свободные его средства в течение 1878 г. и 1879 г., с целью продолжить действия банка и не имея наличных денег для удовлетворения текущих платежей, заложили или сами лично, или через других лиц отданные в банк разными частными лицами на хранение процентные бумаги на сумму 163 тысячи рублей и по обнаружении их злоупотреблений не возвратили означенной суммы (1154 и 354 ст. Уложении о наказаниях).

6) Те же четверо, Ланге и Бреме в том, что, состоя: Ланге бухгалтером, а Бреме кассиром, в 1878 и в начале 1879 г. по распоряжению директора и некоторых членов правления банка вынимали из кладовой означенного учреждения процентные бумаги, отданные ему разными лицами на хранение, и закладывали их в других кредитных учреждениях,— Ланге от своего имени, а Бреме от имени своего знакомого Шергольца,— причем по обнаружении их злоупотреблений не возвратили растраченных сумм (13, 1, 154 и 354 ст. Уложения о наказаниях).