Решающие войны в истории

Если извлечь много уроков из кампаний Фридриха, то самый важный будет заключаться во фразе «Его непрямота была слишком прямой». Или, иными словами, что он рассматривал непрямое воздействие как дело чистой мобильности, а не комбинацию подвижности и внезапности. Так что, несмотря на блестящее полководческое мастерство Фридриха, его принцип экономии сил оказался несостоятельным.

Глава 7

Французская революция и Наполеон Бонапарт

Прошло тридцать лет, и занавес поднялся на великой войне, которая была озарена гением Наполеона Бонапарта. Как и сто лет назад, Франция стала угрозой, против которой объединились державы Европы. Но на этот раз ход борьбы изменился. Революционная Франция могла иметь много сочувствующих, но они не формировали правительств государств и не командовали вооруженными силами этих государств. И все-таки, начиная эту войну в одиночку, насильственно изолированная как «носитель инфекции», Франция не только отразила совместные усилия противников задушить ее, но, изменив свою форму (став империей Наполеона), стала расширяющейся военной угрозой для остальной Европы и, в конечном итоге, хозяйкой большей ее части. Ключ к такому достижению надо искать частично в естественных, а частично в личных обстоятельствах. Первые были порождены национальным и революционным духом, который воодушевлял армии граждан Франции и, компенсировав регулярное строевое обучение, которое было невозможно в таких условиях, предоставил свободу тактической новизне и инициативе личности. Новая тактика, в частности способность к маневренным действиям, подтверждается, например, простым, но важным фактом, что французы теперь шли маршем и передвигались в бою быстрым шагом — 120 шагов в минуту, в то время как их оппоненты (пруссаки и австрийцы) придерживались консервативных 70 шагов. Эта элементарная разница в несколько дней, до того, как развитие техники наделило армии средствами передвижения более быстрыми, чем человеческие ноги, давала возможность быстрой переброски и маневрирования сосредоточенной ударной мощи, благодаря чему французы могли, по словам Наполеона, умножить «массу на скорость» как в стратегическом смысле, так и при решении тактических задач.

Вторым естественным условием была организация армии в форме постоянных дивизий — деление армии на самостоятельные и отдельно действующие части. Начатая Брольи реформа оказала свой эффект даже до революции. Но потом Карно инициировал, а Бонапарт развил идею, согласно которой дивизии и даже корпуса, действуя раздельно, должны делать все ради достижения общей цели.

Третье условие, связанное с предыдущим, состояло в том, что хаотическая система снабжения армии и слабая дисциплина революционных армий вынудили вернуться к старой практике «пропитания за счет провинции». А разделение армии на дивизии (и корпуса) означало, что эта практика не так снижала эффективность армии, как в прежние времена. Если раньше дробные части надо было собрать вместе перед тем, как они смогут провести какую-либо операцию, то теперь они могли выполнять задачи самостоятельно, в то же время заботясь о своем снабжении сами.

Более того, эффект «движения налегке» должен был ускорить их мобильность и позволить им передвигаться свободно в гористой или лесной местности. Подобным же образом сам тот факт, что они уже могли не зависеть от складов и интендантских обозов в отношении продовольствия и снаряжения, придал импульс голодным и плохо экипированным войскам и подталкивал их к наступлению на тылы противника, который имел прямую форму снабжения и зависел от нее.

Кроме этих условий, решающее значение имела личность полководца Наполеона Бонапарта — чьи духовные способности подпитывались интенсивным изучением и размышлением над событиями военной истории. Укрепившись таким образом, он смог полностью использовать возможности новой «дивизионной» системы. Отсюда, в разработке более широкого спектра стратегических комбинаций, возможно, лежал главный вклад Наполеона в стратегию.

Изумление, вызванное срывом планов пруссаков и австрийцев в боях при Вальми и Жемаппе во время первого их неглубокого вторжения 1792 года, заслоняет тот факт, что Франция и революция были после этого в значительно большей опасности. Лишь после казни Людовика XVI была создана Первая коалиция — Англией, Голландией, Австрией, Пруссией, Испанией и Сардинией, — и только после этого целеустремленность духа и человеческих и материальных резервов были брошены французами на чашу весов. И несмотря на то, что ведению войны со стороны оккупантов недоставало осмысленного и искусного управления, положение французов становилось все более и более тяжелым, пока в 1794 году не изменилась драматически фортуна и волна вторжения отхлынула назад. С этого момента Франция из защищающейся стороны стала агрессором. Что вызвало такой прилив? Определенно, не стратегический мастерский удар, хотя цель войны была неясной и ограниченной. Значение этого события заключалось в том, что оно было результатом применения, безусловно, непрямых стратегических действий. В то время как главные армии дрались друг с другом под Лиллем, проливая много крови, но не добиваясь окончательного результата, далеко отстоявшей армии Журдана на Мозеле было приказано сосредоточить ударный кулак на левом фланге и, двигаясь на запад через Арденны, направиться на Льеж и Намюр. Достигнув Намюра после марша, во время которого войска поддерживали себя только тем, что могли отобрать у местных крестьян, Журдан услышал через гонца и по звукам далекой перестрелки, что правый фланг главной армии безуспешно сражается на фронте у Шарлеруа. Поэтому, вместо того чтобы начать осаду Намюра, как ему было приказано, Журдан двинулся на юго-запад к Шарлеруа и в тыл врага. Его приход вынудил крепость сдаться, но у Журдана, похоже, не было на примете более крупных задач. Тем не менее психологическое воздействие такого удара по вражескому тылу дало ему такой результат, к которому Наполеон и другие великие полководцы стремились как к рассчитанному итогу точных комбинаций. Вражеский главнокомандующий принц Кобургский поспешно отошел на восток, собирая на своем пути все войска, которые мог. Он бросил их в наступление на Журдана, который окопался, стремясь прикрыть Шарлеруа, и, хотя эта битва, известная как сражение при Флерюсе (26 июня 1794 г.), была жестокой, у французов (около 80 тысяч) было неоценимое превосходство в отсутствии стратегической устойчивости у противника (46 тысяч), а также в том, что он был вынужден ввести в сражение только часть своих сил. За поражением этого войска последовал общий отход союзников.

Но когда французы, в свою очередь, взяли на себя роль захватчиков, несмотря на превосходство в численности, они не смогли добиться каких-то решающих результатов в главной кампании на Рейне. В самом деле, эта кампания была в конце не просто пустой, но и погубленной — и из-за непрямых действий, применяемых противником. В июле 1796 года эрцгерцог Карл, оказавшись лицом к лицу с возобновившимся наступлением превосходивших его армий Журдана и Моро, решил, по его собственным словам, «отводить обе армии (его собственную и армию Вартенслебена) шаг за шагом, не ввязываясь в бой, и воспользоваться первой же возможностью объединить их, чтобы затем наброситься с превосходящей или, по крайней мере, равной мощью на одну из двух вражеских армий». Но их давление не давало ему шанса осуществить эту стратегию «внутренних линий» — обычного и прямого, не говоря уже об идее отдачи территории, — пока оно не сменилось на истинно непрямое воздействие по инициативе кавалерийского бригадира Науэндорфа. Интенсивная разведка, проведенная этим офицером, показала ему, что французы снимаются с фронта для переброски, чтобы объединиться и уничтожить Вартенслебена. Он отправил возвышенное послание «Если ваше королевское высочество направит или сможет послать 12 тысяч солдат в тыл Журдана, тот будет разбит». Хотя исполнение этого замысла эрцгерцогом было не столь остроумным, как замысел его подчиненного, но этого было достаточно, чтобы французское наступление завершилось крахом. Беспорядочное отступление Журдана пошатнуло тылы армии и за Рейном вынудило Моро прекратить свое успешное продвижение в Баварию и подобным же образом откатиться назад.