Решающие войны в истории

Но реальный эффект огромного стратегического непрямого действия Англии в Испании затуманен традиционной тенденцией историков увлекаться идеей сражений. Действительно, если рассматривать войну на полуострове в качестве хроники сражений и осад Уэлсли (Веллингтона), она не представляет интереса. Джон Фортескью многое сделал для того, чтобы поправить эту тенденцию и ошибки в суждении, несмотря на то что вначале он главным образом работал над «Историей британской армии», рассматривавшей ограниченный круг вопросов, и очень важно, что по мере того, как его собственные исследования углублялись, он делал все больший и больший акцент на первостепенное влияние испанской герильи на исход вооруженной борьбы на полуострове.

Если присутствие британских экспедиционных войск было важной основой для этого влияния, битвы Веллингтона были, возможно, наименее эффективной частью его операций. С их помощью он нанес противнику общий урон в живой силе лишь около 45 тысяч человек (считая убитых, раненых и взятых в плен французов), за время пятилетней кампании, пока они не были выброшены из Испании (наполеоновская армия больше потеряла за один день Бородинской битвы. — Ред.), в то время как Марбо признавал, что количество погибших французов только за этот период составляло в среднем сто в день. Отсюда ясно, что подавляющее большинство потерь, которые подточили французскую мощь, а их моральный дух еще более, были результатом партизанских операций и последствий действий самого Веллингтона, совершавшего наскоки на французов и превращавшего страну в пустыню, где французам оставалось только умереть с голоду. Не менее примечательно то, что Веллингтон участвовал в столь немногих боях в такой длинной серии боевых кампаний. Было ли это благодаря весьма практичному здравому смыслу, который, как объявили биографы, был ключом к его характеру и мировоззрению? Выражаясь словами его самого последнего биографа, «прямой и узкий реализм был сутью характера Веллингтона. Именно это было причиной его неудач и недостатков, но в более широком смысле его государственной карьеры это делало его гением». Этот диагноз великолепно совпадает с симптомами, как хорошими, так и плохими, стратегии Веллингтона, которой он придерживался на полуострове.

Экспедиция, которой было суждено иметь такие исторические последствия, была, по своей сути, небольшой частью войск, выделенной из сил, принимавших участие в главной и неудачной операции на Шельде, и была предпринята больше из надежды спасти Португалию, чем из какого-либо глубокого признания ее огромных стратегических возможностей в деле создания осложнений в «испанской язве». Однако мнение министра Роберта Каслри, взявшегося за трудную задачу оправдания этой экспедиции, нашло поддержку Уэлсли (впоследствии герцог Веллингтон), заявившего, что, если бы усилить португальскую армию и милицию 20 тысячами британских солдат, французам понадобилось бы 100 тысяч человек, чтобы завоевать Португалию, — это количество они бы не смогли выделить, если бы Испания все еще продолжала бы сопротивляться. Говоря иначе, это могло означать, что 20 тысяч британцев было бы достаточно, чтобы заставить отвлечь 100 тысяч французов, причем часть из них как минимум с главного театра военных действий в Австрии.

В качестве помощи для Австрии эта экспедиция была явно бесполезной, а как щит для Португалии — вообще. Но как средство для истощения Наполеона и получения преимуществ для Англии она окупила себя десять раз.

Уэлсли получил 26 тысяч человек и в апреле 1809 года прибыл в Лиссабон. Частично в результате испанского восстания, а частично вследствие удара Мура по Бургосу и отступления к Ла-Корунье французы были в большой степени рассредоточены по полуострову. Ней безуспешно пытался покорить Галисию в крайнем северо-западном секторе. К югу от него, на севере Португалии, Сульт стоял у Опорто (Порту), причем его армия сама была разделена на отдельные отряды. Виктор действовал в Эстремадуре, прикрывая южные пути в Португалию.

Используя свою центральное положение, свое внезапное появление и рассредоточенность вражеских войск, Уэлсли пошел на север против Сульта, и, хотя ему не удалось отрезать наиболее южные отряды Сульта, как он планировал, он застал врасплох самого Сульта до того, как последнему удалось собрать свои силы, он внес беспорядок в диспозицию французского командующего, переправившись выше по реке Дуэро и еще более разрушая диспозицию противника тем, что оттеснил Сульта с его естественного пути отхода. Как и Тюренн в 1675 году, Уэлсли воздействовал на силы сопротивления противника, не давая ему сосредоточить силы, и в конце вынужденного отступления Сульта через гористую местность на север в Галисию его армия понесла значительные потери.

Вторая операция Уэлсли, однако, не была ни такой же успешной, ни такой же продуманной в своем согласовании целей и средств. Виктор, остававшийся бездеятельным близ Мериды (Эстремадура), после «исчезновения» Сульта был послан в Талаверу, прикрывая прямые подступы на Мадрид. Месяц спустя Уэлсли решил пойти этим маршрутом на Мадрид, рванувшись в сердце Испании и одновременно в львиную пасть. Потому что он представлял собой цель, на которой все французские армии в Испании могли сосредоточиться, используя самые легкие дороги. Кроме того, собравшись у своего опорного пункта, они имели возможность сплести воедино все коммуникации между собой, которые, когда эти войска были разбросаны, являли собой чуть ли не наибольший источник слабости. Уэлсли продвигался с 23 тысячами человек, к которым были добавлены столько же испанцев (34 тысячи. — Ред.) под командой слабого Куэста, в то время как Виктор отступил к Мадриду, где наткнулся на две другие французские группировки, которые могли оказать ему поддержку. Противник, похоже, сосредоточил всего свыше 100 тысяч человек (вдвое меньше. — Ред.), потому что «скорее по воле случая, чем намеренно», говорит Фортескью, войска Нея, Сульта и Мортье подошли с севера к Мадриду. Если фортуна благоволит смелым расчетам, она иногда оборачивается против поспешности. Задерживаемый нерешительностью Куэста и своим собственным снабжением, Уэлсли не смог втянуть Виктора в бой, пока последний не получил подмогу от Жозефа Бонапарта войсками из Мадрида. Вынужденному теперь, в свою очередь, отступить, Уэлсли в некоторой степени повезло в оборонительном бою у Талаверы. (Англичане (19 тысяч) и испанцы (34 тысячи) отразили здесь 28 июля 1809 г. атаки 46 тысяч французов. Французы потеряли 7400 человек убитыми и ранеными, англичане 6 тысяч, испанцы 1200. — Ред.) Он бы снова перешел в наступление, если бы Куэста не отказался его поддержать. (После Талаверы Веллингтон думал только о том, как унести ноги. — Ред.) Этого не случилось, к счастью для Уэлсли, потому что Сульт надвигался на его тыловые порядки. Отрезанный от дороги, которой он сюда пришел, Уэлсли спасся, ускользнув на юг от Тежу (Тахо), но только после дорого ему стоившего, деморализующего и изматывающего отступления он обрел укрытие в Португалии. Нехватка продовольствия парализовала преследователей-французов. Этим завершилась кампания 1809 года и дала понять Уэлсли бесполезность испанских регулярных войск — этот урок он мог бы извлечь и из опыта Мура. В награду ему был присвоен титул виконта Веллингтона. В следующем году он должен будет еще оправдать эту награду.

Принудив к миру в 1810 году (11 июля 1809 г. — Ред.) Австрию, Наполеон развязал себе руки и мог сосредоточить свое внимание на Испании и Португалии вплоть до 1812 года. Эти два года стали критическими в войне на полуострове, и неспособность французов достичь своей цели имеет гораздо большее историческое значение, чем их последующие поражения и победы Веллингтона в 1812 и 1813 годах. Основой британского успеха был умный расчет Веллингтона на экономический фактор — ограниченные французские источники продовольствия — и его создание оборонительной линии Торриш-Ведраш (к северу от Лиссабона. — Ред.). Стратегия его в основном представляла собой непрямое действие на военно-экономические объекты и цели. Вначале ему помогали испанские регулярные войска в своем обычном стиле. Они вступили в зимнюю кампанию и были так ошеломляюще разбиты и разогнаны, что французы, лишившись каких-либо целей для атаки, были вынуждены сами растянуться еще шире, чем когда-либо, по Испании, вторгнувшись в речную провинцию Андалусию на юге.