Решающие войны в истории

Таким образом, лишь одну кампанию между европейскими войсками в этой длиной серии можно назвать истинно решающей как в смысле военных, так и политических результатов — это Квебек. И она была не только самой короткой, но и велась на второстепенном театре военных действий. Поскольку взятие Квебека стало возможным благодаря способности к крупному стратегическому непрямому действию, содержавшейся в морской мощи, потому действительный военный ход этой кампании был решен с помощью стратегических непрямых действий. Кроме того, урок этот еще более впечатляющ, потому этот явно опасный непрямой подход был предпринят только после того, как прямое наступление англичан на линию Монморанси (французские форты) провалилось, сопровождаясь тяжелыми потерями в живой силе, а еще больше — в боевом духе. Справедливости ради надо заметить, что Вулф (Вульф) отказался от этого прямого воздействия после того, как различные приманки — бомбардировка Квебека и демонстрационные действия отдельных отрядов в Пуэн-Леви и возле водопадов Монморанси — не смогли выманить французов с их крепких позиций. Но неудача этих акций в сравнении с успехом его финального десанта во французском тылу выше Квебека — вот где урок. Выманить врага — недостаточно; необходимо вытянуть его насильно. То же и в неудаче финтов, ложных выпадов, которыми Вульф пытался подготовить свое прямое воздействие. Ввести врага в заблуждение еще недостаточно; его надо отвлечь — а это требует сочетания обмана мозга противника, лишения его свободы предпринять какие-то контрмеры, а также распыления его сил. Последний ход азартного игрока — вот как со стороны выглядит конечная операция Вулфа, причем все эти условия были выполнены — и в результате была победа. Для тех, кто изучает военную историю, степень ослабления французских войск не выглядит оправдывающей степень их поражения. Были написаны многочисленные научные труды с целью показать, что могли бы сделать французы и как они могли бы вполне исправить свою ситуацию. Но Квебек ярко демонстрирует ту истину, что победа скорее достигается подрывом морального духа и срывом планов командования противника, чем физическим воздействием на его войска. Влияние этих факторов значительно важнее географических и статистических данных, анализ которых зачастую занимает девять десятых объема книг по военной истории. (Взятие Квебека стало следствием блокады с моря французских сил в Канаде, которые не получали подкреплений. Квебек защищали в основном ополченцы, охотники и союзные индейцы, а также менее одной тысячи солдат регулярной армии. И англичане одержали очередную «великую победу». — Ред.)

Но как показывает история, ход Семилетней войны, несмотря на многие тактические победы, был столь неопределенным по своему курсу, что стоит изучить это событие подробней. Если количество врагов Фридриха II является обычным объяснением, сумма его достоинств — это настолько сильный противовес, то принимать такое объяснение вообще не имеет смысла. Надо копнуть глубже.

Дело в том, что, как Александр Македонский и Наполеон (в отличие от подчиненного правительству Мальборо), Фридрих II был свободен от ответственности и ограничений, которые налагаются на стратега в строгом смысле этого слова. Он сочетал в собственной персоне функции как стратега, так и военного политика. Более того, постоянная связь между ним, королем, и его армией позволяла ему готовить и развивать средства для намеченной им цели. Еще одним преимуществом была сравнительная редкость крепостей на его театре военных действий.

Хотя ему и пришлось столкнуться с коалицией Австрии, Франции, России, Швеции и Саксонии, имея в качестве единственного союзника Англию, Фридрих II с начала боевых действий и до середины второй кампании обладал превосходством в фактически имевшихся военных силах. Кроме того, он обладал двумя великими активами: тактикой, которая была лучше, чем у любого из соперников (тактика русских войск не уступала прусской. — Ред.), а также преимуществом центрального месторасположения. Это позволяло ему осуществлять то, что обычно именуется стратегией «внутренних линий», нанося удары из центрального опорного пункта по одному из противников, находящихся на окружности, и используя более короткое расстояние, которое ему, таким образом, приходилось преодолевать, чтобы сосредоточиться против одного из вражеских войск до того, как его сумеют поддержать другие. Внешне может показаться, что чем дальше друг от друга будут располагаться эти вражеские войска, тем легче должно быть достижение решающего успеха. В смысле времени, пространства и количества это, несомненно, справедливо. Но опять в игру вступает моральный элемент. Когда вражеские войска действуют далеко друг от друга, каждое из них действует самостоятельно и под внешним давлением стремится консолидироваться, сосредоточиться. Когда такие войска действуют близко друг к другу, они стремятся слиться в единое целое и стать «членами друг друга», взаимно завися друг от друга в образе мыслей, боевом духе и сути дела. Умы командиров воздействуют друг на друга, душевные впечатления быстро передаются, ими обмениваются, и даже перемещение одной из армий легко может помешать или дезорганизовать переброску другой армии. Таким образом, несмотря на то что занимающий центральное положение имеет меньше времени и пространства для маневра, результат его сказывается на противнике быстрее. Более того, когда войска, расположенные по периферии, находятся близко друг от друга, то простое отклонение противника, занимающего центральное положение, от сближения с одной из вражеских армий, может оказаться совершенно неожиданным и, следовательно, непрямым действием по отношению к другой вражеской армии. И наоборот, если вражеские войска рассредоточены на большом пространстве, то они будут иметь больше времени, чтобы отразить следующий удар армии, действующей из центра, которая нанесла первый удар по одной из группировок противника, или уклониться от него.

Использование «внутренних линий», как их применял Мальборо в своем походе к Дунаю, — это форма непрямых действий. Но хотя это непрямое действие по отношению к вражескому войску в целом, это не так по отношению к той группировке, которая является фактической целью, если только она не застигнута врасплох. В противном случае это воздействие надо дополнить дальнейшим непрямым действием — к самому объекту нападения.

Фридрих настойчиво использовал свое центральное положение, чтобы сосредотачивать свои силы против одной из группировок противника. И он всегда использовал тактику непрямых действий. Таким путем он одержал много побед. Но его тактический непрямой подход был скорее геометрическим, чем психологическим — не подготовленный более изощренными формами внезапности, которые обожал Сципион, — и при всем их исполнительском мастерстве маневрам Фридриха II недоставало размаха. Оппонент мог быть не в состоянии отразить следующий удар прусского короля из-за косности своего мышления (или подготовки войск и тактики), но сам удар не обрушивался на него неожиданно.

При Праге (6 мая 1757 г.) боевые действия начались непрямым образом, но стали прямыми до того, как маневр был завершен, и только по прибытии на поле боя кавалерии Цитена (чего совсем не ожидали австрийцы), совершившей широкий фланговый охват, склонили чашу весов. При Колине (18 июня 1757 г.) этот маневр был настолько лишен размаха, что войска Фридриха II (34 тысячи), поражаемые огнем австрийцев (54 тысячи), отклонились от своего курса и были вовлечены во фронтальную атаку, закончившуюся катастрофически (Фридрих II потерял 14 тысяч, австрийцы 8 тысяч). В Росбахе (5 ноября 1757 г.) французы и их союзники австрийцы, в два раза превосходя Фридриха по численности (43 тысячи против 22 тысяч), попытались скопировать маневр Фридриха и обратить его против прусского короля, то есть совершить обход. Однако малая глубина обхода, необоснованное предположение союзников о мнимом отходе войска Фридриха и в связи с этим изменение боевых порядков для его преследования дали Фридриху возможность разгадать их намерения и предпринять контрманевр. Он нанес удар по удаленному флангу войск союзников и разгромил их. Так что Фридрих выполнил настоящее непрямое действие внезапностью, а не всего лишь подвижностью. И это была, вне сомнений, самая экономичная из всех его побед, потому что ценой потери лишь 500 своих солдат он разгромил противника, потерявшего около 7 тысяч человек (в основном пленными), и разогнал армию в 64 тысячи (43 тысячи. — Ред.) человек. К сожалению, Фридрих II слишком истощил свои резервы в предыдущих боях, чтобы в полной мере воспользоваться плодами этой победы. Ему еще надо было разобраться с австрийской армией, что ему не удалось выполнить при Праге и Колине, и, хотя это ему почти удалось при Лейтене (5 декабря 1757 г.), победа, которая была одержана блестящим, хотя и очевидно непрямым действием, стоила ему больше того, что он мог себе позволить. (При Лейтене австрийцы (66 тысяч, 300 орудий) потеряли 27 тысяч пленными, убитыми и ранеными, всю артиллерию и обоз. Пруссаки (около 40 тысяч, 167 орудий) потеряли 6,5 тысячи убитыми и ранеными. — Ред.) Таким образом, эта война и применение Фридрихом тактики «внутренних линий» продолжались с более мрачными перспективами и в 1758 году. Он начал год настоящим непрямым действием, пройдя прямо через австрийский фронт и мимо их фланга на Оломоуц, в 60 километрах в глубине вражеской территории. И даже когда он потерял ценный обоз с провиантом и боеприпасами, он не стал отступать, а вместо этого продолжал свой марш через Богемию (Чехию и Моравию) прямо во вражеский тыл и к укрепленной базе австрийской армии в Кениггреце (Градец-Кралове). Но тут ему пришлось еще раз расплачиваться за возможности, утраченные в Праге и Колине, потому что «русский паровоз» наконец-то развел пары и покатил вперед через Восточную Пруссию на Познань, имея целью Берлин. Фридрих решил, что ему следует воздержаться от завершения своей богемской кампании и ринуться на север, чтобы остановить русских. Ему это удалось, и Цорндорф (14 августа 1758 г.) стал еще одной Прагой, где кавалерия Зейдлица сыграла косвенную роль «ангела-хранителя», как под Прагой Цитен. (Кровавая упорная битва при Цорндорфе не принесла победы ни одной из сторон. Пруссаки (33 тысячи) потеряли 11 тысяч, русские (42 тысячи) — 16 тысяч, после чего противники разошлись. Фридрих II был потрясен стойкостью русского солдата. — Ред.) Так что со своим еще более сократившимся человеческим капиталом ему пришлось оставить русских набирать сил, а самому вернуться к австрийцам — чтобы при Хохкирхе (14 октября 1758 г.) не только понести новые человеческие потери, но и потерпеть поражение из-за необоснованной уверенности, что его старый австрийский оппонент Даун никогда не возьмет инициативу в свои руки. Так что Фридрих был «удивлен» в двукратном размере и под покровом ночи спасся от гибели только потому, что кавалерия Цитена удержала открытым проход для его бегства. И так война перешла и в год 1759-й, а силы Фридриха все уменьшались. При Кунерсдорфе (1 августа 1759 г.) он потерпел самое тяжелое в своей карьере поражение от русских. (Русские (41 тысяча) и австрийцы (свыше 18 тысяч) совершенно разгромили прусскую армию (48 тысяч). Прусаки потеряли 19 тысяч (в том числе 7,6 тысячи убитыми) русские 2,6 тысячи убитыми и 10,8 тысячи ранеными, австрийцы 0,89 тысячи убитыми и 1,4 тысячи ранеными. — Ред.) При Максене — еще одно от Дауна — и снова из-за самоуверенности — и с этого времени он ничего не мог сделать больше, чем пассивно блокировать врага. Но в то время, как над Пруссией сгущались сумерки, в Канаде ярко сияло солнце (англичане добивали ополченцев и охотников-трапперов. — Ред.), а победа Вулфа воодушевила Англию и помогла ей отправить войска прямо в Германию, и, победив французов при Миндене (1 августа 1759 г., как и битва при Кунерсдорфе), англичане и их союзники спасли Фридриха от окончательного разгрома. Тем не менее его слабость стала еще более очевидной в 1760 году. Он завоевал передышку в боях с русскими с помощью хитрости, позволив русским перехватить депешу, в которой было написано следующее: «Австрийцы сегодня наголову разбиты, сейчас примемся за русских. Делай так, как мы с тобой договорились». Но хотя русские и оперативно среагировали на этот вежливый намек и отошли, «запоздалое» поражение австрийцев у Торгау стало для Фридриха еще одной пирровой победой. Парализованный собственными потерями, имея в общей сложности всего 60 тысяч человек, он не мог отважиться на еще одно сражение и был даже заперт в Силезии, отрезан от Пруссии. К счастью, стратегия австрийской армии была, как обычно, вялой и малодушной, а тыловые службы русской армии работали с постоянными перебоями, что всегда было их отличительным качеством. И в течение этого затяжного кризиса умирает царица Елизавета, а ее наследник (Петр III) не только заключил мир, но и замыслил помощь Фридриху II. В течение нескольких месяцев Франция и Австрия продолжали беспорядочные стычки, но силы первой были подорваны ее колониальными поражениями (наверное, все же континентальными сражениями. — Ред.), а с Австрией, уже не только инертной, но и утомленной, скоро был организован мир, в результате которого все воюющие страны вышли из войны истощенными, и никто, кроме Англии, не стал богаче за семь лет обильного кровопролития.