У Понта Эвксинского (Том 2)

Грек взял со стола кубок и, сделав два шага, опустился на одно колено справа от царского места, где сидела задумчивая Гликерия. Она с рассеянной полуулыбкой на бледном лице слушала и смотрела, перебирая розовыми пальцами кисти белого покрывала, накинутого на плечи. Никаких украшений не было в ее золотых волосах. Простой безрукавный хитон падал на пол темно-красными складками.

- А счастье твое,- вскричал Пифодор, поднимая кубок,- с тобой! Держи его крепче! Вот так, как это изображено на стене!

Все обратили взоры в ту сторону, куда указывал грек. На стене была изображена колесница, запряженная размалеванными конями. В колеснице стояли, крепко обнявшись, влюбленные с венками на головах. В руках они держали фиалы с вином. Даже мрачный Мирак, молчавший до этого, заинтересовался.

- Это кто такие? - спросил он, ставя на стол чашу,

- Это,- ответил Пифодор с напыщенным видом,- Зариадр, нашедший свою Одатиду!

- Зариадр и Одатида?.. Кто были эти люди?

- Я расскажу историю влюбленных,- громко предложил Бунак,- если царь разрешит.

- Расскажи,- кивнул головой Савмак,- только покороче!

Бунак поставил на стол большой кувшин с вином и, отойдя к стене, откашлялся, сложил руки на животе и поднял глаза. Все рассмеялись,

- Эта история,- начал он тоном сказителя,- известна многим по ту сторону Танаиса, именуемого сколотами рекою Сином, а аланами названного Доном, что означает "вода". Так вот, в давние времена брат индийского царя Гистаспа Зариадр был сатрапом области, что располагается выше Каспийских ворот. Зариадр был молод я красив. Он увидел во сне дочь сарматского царя Омарта и полюбил ее по сновидению. Боги сделали так, что и Одатида увидела во сне Зариадра и тоже полюбила его. Но Омарт отказал в сватовстве Зариадру, так как сам не имел мужского потомства и хотел выдать свою единственную дочь за кого-нибудь из своих, в надежде иметь внука-наследника. Царь устроил пир, на котором Одатида должна была подойти с чашей вина к тому, кого решила выбрать себе в мужья. Но царевна не желала никого, и томилась любовью к Зариадру. Это была любовь, навеянная волею богов, и противиться ей - свыше сил человеческих. Зариадр, предчувствуя недоброе, выехал тайно из своей ставки, проскакал единым духом восемьсот стадий и прибыл в лагерь царя Омарта переодетый в сарматское платье. Он проник в шатер, где увидел Одатиду плачущей над посудным столом. Она приготовляла вино в бокале. Подойдя, он сказал тихо: "Вот я, тот Зариадр, которого ты хотела видеть!" Она сразу узнала в нем того, кого полюбила по сновидению. Обрадованная царевна отдала дорогому гостю приготовленное вино, он выпил его и стал ее избранником. Влюбленные тайно покинули лагерь Омарта и бежали в город Зариадра...

Бунак передохнул и протянул руку по направлению к стене.

- Это они изображены здесь,- закончил он.- Они любили друг друга и были счастливы до глубокой старости. Омарт вскоре примирился с зятем и был ему другом... эту легенду рассказывают везде в степях Сарматии, любят ее. А имя царевны Одатиды часто дают своим дочерям как богатые, так и бедные.

Рассказчик умолк. Все некоторое время сидели в раздумье.

- Да, это красивая история,- негромко промолвила Гликерия,- я слыхала ее еще в детстве. Одатида была счастлива с Зариадром долгие годы. Но ведь они были детьми царей, а не победившими рабами. Для них счастье было уделом всей жизни.

Спохватившись, она покраснела, замолчала, взглянув на Савмака. Ей показалось, что какая-то тень прошла по его лицу. Бунак заметил неловкость и загремел посудой.

- Не всегда царям по рождению суждены лишь счастье да радости,заметил Пифодор.- Царь Палак был бездетен, чем очень терзался, а потом был разбит Диофантом и погиб в степях. А царь Перисад не имел счастья ни в браке, ни в царствовании. По-моему, тот царь счастлив, который силен, которого боги любят...

- Верно, верно! - весело отозвались все.

- И за которым народ идет! - добавил Бунак - А по такому случаю я налью сейчас всем лучшего вина. Выпейте перед походом за здоровье и благополучие царе нашего Савмака и...

Шут торжественно указал на подругу Савмака и добавил медленно:

- ...и царицы Гликерии!

Гликерия опять покраснела, закусила губу, стараясь сдержать волнение. В испуге она обвела глазами гостей и взглянула на Савмака в недоумении. Но тому понравилось предложение кравчего, он поднял кубок:

- Согласен! Только надо выпить не за одних царя и царицу, но и за всех друзей-соратников, что кровь свою пролили за вольную жизнь, вырвались из эллинского рабства! Ибо - если я и согласился быть царем, то лишь царем освобожденных рабов!

ГЛАВА ВТОРАЯ

У ВОРОТ НЕАПОЛЯ

1

Севернее скифской столицы Неаполя раскинулись засушливые степи, уже тронутые желтизной под палящим солнцем. Где-то горели травы, и дымная мгла заволокла небо. В синем сухом тумане утонули степные далии словно призраки, еле маячат ближние курганы, мелькают спугнутые табунки диких коней и сайгаков.

На курган птицами взмывают три всадника-скифа на потных, тяжко дышащих конях и, щуря глаза, всматриваются в даль.

- Это не только дым степного пала, что ослушники с умыслом пустили, чтобы нам глаза застелило,- спокойно замечает старший воин, стаскивая с головы войлочный колпак и обтирая им мокрый лоб,- тут и пыли не меньше. Смотри, как вихорь крутит! - И он указал на серый воздушный столб, увлекающий на большую высоту желтоватую пыль, примятую полынь и легкие шары перекати-поля, неутомимого степного гонца, вестника засухи и зноя.

- Они были здесь,- сказал другой.- Посмотри, вон справа стервятники кружат. Там падло, не иначе как мятежниками брошено!

- А ну! - махнул плетью первый, надев на голову вывернутый наизнанку колпак.

Всадники, не разбирая дороги, помчались вниз с кургана. Конь третьего споткнулся и рухнул на песчаный грунт, подпруга лопнула, и деревянное седло отлетело в сторону вместе со всадником. Последний со стоном плюхнулся в песчаную осыпь и на мгновение исчез в мутных волнах пыли.

- Помоги ему, - досадливо крикнул старший второму всаднику, сам же, не уменьшая аллюра, поскакал к намеченной цели.