Белый Бурхан

Попадья ушла.

- Распечатал я эту кубышку или еще не распечатал?-вопросил отец Капитон вслух.-Похоже, токмо крышку поднял на Вершок...

Белого Бурхана и хана Ойрота отец Капитон не боялся-с ними и без вмешательства местных приходов управятся. Надо думать не о том, что завтра или послезавтра закончится в Теректинских горах, а о том, как жить дальше!..

Для зачину - в Чемал, благочинный округ, надо пробиваться! Не конским скоком к митре идти, как того хотел Широков, а ползком, по вершку в год! Вершок к вершку- аршин, аршин к аршину - верста... Ползком, тихо... Побьют самооборонцев Лапердиных - перекрещенцы будут! Побьют нехристей вместе с ханом Ойротом - новообращенцы явятся!.. Судьба - не конь, кнутом ее не гонят...

Иерей сдвинул веер десяток, сложил их в стопку:

- Зело борзо!

Никаких ружей он, конечно, закупать не будет. Ружей и у прихожан хватает. И у солдат их довольно, и полицейские их сыщут, ежли нужда придет!..

Отец Капитон выдвинул ящик стола и смахнул в него деньги. Потом подумал и повернул на два оборота ключ.

Игнат благословлял своих сынов на христианский подвиг, глаголя зычно и со слезой во взоре:

- Озаботил нас окаянный бог Бурханов и его поганый хан! Не потому, что они грозны есть и несокрушимы, а что подняли головы свои калмыки из орды! Сами зрите, как они предерзостно ведут себя, забыв, кто их благодетели в этих нищих горах... Смутив их ум и души, сей сатана, сам того не ведая, близит их погибель страшную! О геенне огненной я уже и не говорю... Но пока суд да дело - надо стать охраной своей не только всего хозяйства нашего и выпасов, но и предать искоренению саму подлую думку их о вольготности разбойной!.. Ты, Феофил, главой будешь, а Серапион - твоя правая рука во всем! Берите всех русских в деревне и ведите их в ту долину, где собирает хан Ойротов свой вонючий сброд! Бейте их без страха в душе! Все грехи ваши я один беру на себя, своей седой головой клонюсь до полу Спасу нашему... Аминь.

Истово перекрестившись по семь раз кряду, сыновья молча уставились на отца. Потом подал голос Серапион:

- А с Винтяем и его людями как нам быть? На одно дело идем!.. За одной с ним смертью! Может, замиримся

пока?

- Время такое, что не до распри нам поганой, - поник отец головой, шевельнул длинными желтыми пальцами, лежащими на коленях, выдохнул тяжело:-Держитесь пока рядом, не мешайтесь, не поганьте чистых душ своих!.. А на прямой мир с Винтяем - запрет кладу! - Он поднял голову, сморгнул мелкую слезинку. - Да поможет вам Спас!

Повинуясь взгляду мужа, поднялась Ульяна, размотала длинную холстину, выпростав из нее крохотную медную иконку. Поцеловала ее, протянула Игнату. Тот высоко поднял иконку в руке, где она почти утонула, сказал с дрожью в голосе:

- С этим ликом Спаса пришел в горы алтайские прадед, давший корень всему нашему роду-племени! Спас провел его через все беды. Проведет и вас... Прими, Феофил, святыню нашу, на груди запрячь, у сердца!-Повелительным жестом Игнат уронил на колени сыновей, встал сам. - Господь наш милосердный, к тебе молитва наша: оборони от супостата, хулителя и осквернителя веры христовой! Дай сил и духа нам для оборенья того вора пришлого и присных с ним! Дай крепость рукам и телу нашему, сделай неранимыми и несрамимыми их в успеньи светлом!

Самодельную молитву отца подхватили сыновья, выговаривая старательно каждое слово:

- И пусть низвергнется вор тот в геенну огненную!

- И пусть падет позор и стыд на все дело его, а бренное тело его засыплется прахом смердящим и пожрется червем поганым!

- И до седьмого колена пусть будет проклят род его!

- И позабудется пусть на веки вечные его имя!

Глава шестая

ИСПОЛНИТЕЛИ ВОЛИ НЕБА

Ыныбас отер пот и сел поудобнее на мокрой и скользкой коже седла, не решаясь поторопить коня плетью... Скоро Чемал, где есть друзья и знакомые. Аилы, юрты, избушонки. Два-три каменных дома, два-три пятистенника, крестовый дом, опять аилы... Может, подойти?

- Антраш дома, Диламаш?

- В Терен-Кообы вчера уехал, Белого Бурхана слушать!

Вынесла пиалу с жирным чаем. Ыныбас с удовольствием выпил, снова отер пот с лица:

- Жарко, Диламаш.

- Жарко, Ыныбас, - согласилась женщина. - Скоту шибко плохо.

Вот так всегда у алтайцев: скоту плохо, молодняк болеет, травы мало на пастбищах, голодная тонина шерсти скоро пойдет у овец! Голову поднять некогда, о себе подумать, детям хоть малую радость дать! Друг другу улыбнуться!

Вернул пиалу, кивнул в знак благодарности, свернул в переулок. Ткнулся глазами в палисадник, спешился, взялся за острые пики свежеоструганных, но еще не окрашенных штакетин.

- Здорово, Сильвестр! Все в саду своем копошишься? Молодой поп взметнул гривастую голову, подставил ладонь к глазам, всматриваясь в гостя, узнал. Широко шагнул, протянув по-алтайски обе руки сразу:

- Хо-хо! Назар! Каким ветром, бродяга?

- На этот раз - восточным.

- Куда нацелился-то?

- Пока в Камлак.

- Ночевать в Чемале не останешься?

- Нет, пожалуй. Спешу Белого Бурхана послушать! У отца Сильвестра сразу же сбежала улыбка с лица, сменившись гримасой озабоченности и даже некоторой растерянности:

- Да, этот Бурхан шума наделал! Из самой столицы в епархию петиции идут одна за другой. И все - депешные, на Маркони...

- Из Петербурга?-удивился Ыныбас.-Уж не из Синода ли?

- Из него. Сам Победоносцев в панике! Важная новость! Бурханам-то, надо думать, копии таких депеш не поступают?.. Эх, конь устал! Утром был бы в Мыюте, завтра - в Туэкте, послезавтра - в долине Теренг!.. Может, у Сильвестра коня попросить? Не даст. У русских нет табунов, у них всегда один конь, иногда

два...

- Пойду, Сильвестр. Коня надо где-то раздобыть, своего умаял вконец!.. Сорок верст по горам в такую жару, сам понимаешь...

- Останешься у меня до вечера, на моем серим уедешь!-Сильвестр вздохнул. - Поговорить надо... Голова лопается от мыслей, а язык к затылку присох! Ни во что верить не хочется... Карикатуру днями видел: нигилисты бомбу под мир подкладывают. И - милая такая надпись с гробовым юмором... С нашими-то иереями не разговоришься - у них на уме карты, на языке глупости, а в сердце - лед равнодушия... Не пастыри, а мастодонты какие-то, ей-богу! Тошно, и выть по-волчьи хочется