Тавриз туманный

Следом вошел и я. Меня окружило с десяток женщин. Одни предлагали дочь, другие сестру, двоюродную сестру, племянницу и показывали при этом разных женщин. Я растерялся и не знал, что делать. Заключавшие "брак" стояли парами. Тут же находились и сводни. Они держали очередь. Эти старухи, занимающиеся на улице сводничеством, тут выступали в роли матерей, сестер и тетушек.

Продолжать стоять одному было невозможно. Между тем, предстояло ждать довольно долго, пока дойдет очередь до Уснии и Хошу.

- Клянусь покровителем этой святыни, - сказала, подойдя ко мне, одна из старух, - тут у меня есть девушка, на личико которой до сих пор не падал солнечный луч. Уж такая раскрасавица, что если на лицо ее сядет муха, то на нем останется след ее лапок. Ты только взгляни на ту, что стоит в углу. Не девушка, а кипарис. А если ты увидишь ее лицо, ее губы, если услышишь ее речи!.. А когда она раздевается и ложится в постель!.. И не опишешь...

Я взглянул на стоявшую в углу закутанную в черную атласную чадру женщину. Она откинула вуаль. Действительно, она была прекрасна. Лицо ее показалось мне знакомым. Выйдя из комнаты, она уселась на каменных плитах. Мы заговорили, но я не спускал глаз с дверей комнаты и продолжал видеть цыганок. Старуха раза четыре выходила из комнаты и подходила к нам.

- Кончайте же, идите, я заняла для вас очередь. Время подошло.

- Потерпи, сейчас, - ответили мы.

Спустя немного, старуха снова подошла ко мне и потребовала установленную плату.

- Мы еще не сговорились! - возразил я.

Старуха отошла и снова вернулась.

- Раз вы не можете столковаться, отпусти ее, - крикнула она. - Есть выгодный покупатель, он как раз тут. Не лишай меня заработка. Я - женщина бедная, этим только и живу.

- Подожди немного, Мина-баджи, - обернулась к ней желавшая стать моей сийгой молодая особа. - Юноша приглянулся мне. Не бойся, твои два крана не пропадут. Я сама уплачу их.

После этого старуха оставила нас и начала перешептываться и торговаться с другими.

Она приподнимала вуали с лица каждой женщины.

- Нет у меня покупателей! - отделывалась она от дурнушек.

Однако она никак не хотела оставить нас в покое. Сидящая рядом со мной женщина была и молода и хороша, и старуха могла заработать на ней за день кругленькую сумму.

- Ну, на чем порешили? Очередь ваша. Если опять пропустите, придется ждать до самого вечера, - снова пристала она к нам.

- Убирайся, старая карга! - прикрикнула на нее молодая женщина. Отвяжись от нас, не хочу, не пойду. Я сама знаю, что делаю. Не смей подходить ко мне. Обойдусь без тебя.

- Глупая! - рассердилась старуха. - Ты и торговать-то собой толком не умеешь. Целых пятнадцать туманов ты хочешь вынуть изо рта и выплюнуть, словно кусочек саккыза.

Она снова отошла. Сидящая рядом женщина теперь совершенно отбросила вуаль, и я ее узнал. Это была Сэлима, работавшая во времена Саттар-хана в пользу карадаглинцев. Она приходила в наши окопы у Голубой мечети под предлогом навестить добровольцев, узнавала расположение окопов, численность наших сил и передавала собранные сведения карадаглинцам. Как-то раз, поймав ее, мы остригли ей косы, раздели догола, привязали к спине ослицы и, написав на листе бумаги, в чем ее вина, и приклеив эту бумагу к ее груди, пустили ослицу в район Хиябан.

Одним словом, поднялись мы с этой самой Сэлимой и вошли в комнату. Очередь была Уснии-ханум. Она выступала тут под именем Гюльбэр-ханум Мешади Имам-верди кызы. Муж ее якобы был убит во время революции сторонниками конституции. Вступал с ней во временный брак молодой человек по имени Мухаммед Хан-Али. Брак обошелся ему в десять туманов. Губы моллы зашевелились. Он что-то забормотал и, объявив брак законным, получил за совершение обряда два крана. Цыганка в свою очередь, получив вперед десять туманов, дала из них что-то старухе.

Усния-ханум и ее временный муж стали ждать совершения обряда над Хошу-ханум.

Дело Хошу-ханум почему-то затянулось. Какой-то марагалинец заставил вне очереди совершить над ним и его подругой обряд сийга. Все стояли в ожидании. Я же думал, как мне избавиться от Сэлимы. На беду она изволила не на шутку влюбиться в меня. Она раскрыла лицо и умоляла вступить с ней в постоянный брак.

В это время кто-то оттащил ее от меня.

- Пойди-ка сюда, сукина дочь! По велению бога и по шариату ты стала моей временной женой, а теперь, пользуясь случаем, убежала и прячешься?

Они стали браниться.

Тут к Сэлиме подбежало новое лицо. Оказалось, что она ежедневно вступала в брак с несколькими мужчинами и затем убегала и пряталась от них. Подошла к ней и посредничающая старуха.

- Поделом тебе, сука, подожди, я тебе еще покажу. Я тебя так выживу отсюда, что ты и носа не посмеешь показать здесь.

Между тем ахунд совершил обряд сийга над Хошу-ханум и они, выйдя вместе с Уснией-ханум и своими "мужьями", смотрели на разгоревшийся скандал.

- Ой, мое бедное дитятко! - крикнул в это время кто-то истошным голосом. Все оглянулись на крик. Оглянулись и "мужья" Хошу-ханум и Уснии-ханум. Тогда цыганки тут же, на моих глазах, сняв белые вуали и спрятав их в карман, подобно пришедшим на паломничество дочерям сеидов, прикрыли лица зелеными вуалями. Содействовавшие их сделке старухи давно уже успели скрыться.

Оглянувшись, "мужья" не нашли своих временных жен. Как они ни искали, все было напрасно. Переодевшиеся же дочерьми сеидов цыганки спокойно прогуливались у них на глазах.

Улучив момент, Сэлима скрылась. После этого наступило затишье. Цыганки продолжали разгуливать по двору мечети. "Мужья" же, поискав еще немного и потеряв надежду найти их, ушли.

Я не терял Уснии-ханум из виду. Как бы она ни меняла свои вуали, я узнавал ее по вышитым на башмаках красным цветочкам.

Не стану дольше утомлять вас. Цыганки еще раз заключили сийга под именем дочерей сеидов. Эти "мужья" старались быть более предусмотрительными. После заключения брака, прежде чем сесть в фаэтон и уехать, "муж" Уснии-ханум подробно расспросил цыганку об адресе. Я заинтересовался. Мне хотелось узнать, укажет ли она свое местожительство.

Вот какой адрес дала проживающая в Карачи-мэхлэ Усния-ханум.

- Мы живем у Геджиля. Недалеко от хлебопекарни. У нас двустворчатые желтые ворота. Над воротами изображен лев, а на левой части ворот находится медный молоточек. Кончик молотка напоминает головку змеи. У входа прибита лошадиная голова, а под воротами мы приклеили написанную против холеры молитву. Водосток у нас каменный. Он напоминает коровью голову. Если спросишь дом Мир Абуталиба - всякий укажет.

Говоря так, они вышли на улицу.

- Ой, милые, да буду я вам жертвенным даром! - снова послышался за нами крик.

Опять все смешалось. Проворно сняв зеленые вуали, цыганки заменили их опять белыми и, смешавшись с толпой пришедших на паломничество женщин, отправились своей дорогой.

Заработавшая тысячью ухищрений круглую сумму, цыганка отправилась к мисс Ганне. Я пошел следом. Там мне пришлось прождать ровно до одиннадцати часов вечера. К одиннадцати часам подошел Рафи-заде и стал прогуливаться перед домом.

- Ну что, обещала? - бросился он к цыганке, едва та успела выйти на улицу.

- Обещала, придет. Хочет узнать свою судьбу. Она захватит с собой и все свои драгоценности. Но, помни, я привожу ее не только для тебя, но и для Махмуд-хана, - добавила она, удаляясь.

Подробный ответ Тутунчи-оглы вполне удовлетворил меня. Больше в слежке нужды не было.

Заманив девушку под предлогом предсказания будущего, они овладеют ею. Я только не мог понять, каким путем они собираются завладеть ее драгоценностями, под каким предлогом думают заставить ее захватить их с собой. Надо было разузнать и это.

Последнее я поручил Гасан-аге.

- Дальнейшую работу должен выполнить ты, - сказал я, обращаясь к нему. - Девушка эта не революционерка, она использует нас, а мы ее. Она действует против царской России, и мы работаем в той же области. Но помни, что она принесла нам немалую пользу и мы больше пользовались ею, чем она нами. Я впервые говорю вам все это. Несмотря на то, что она работает в американском консульстве, она германская шпионка. Вот почему, стараясь использовать ее в нашей борьбе, мы должны защищать ее только до известного момента. С завтрашнего же дня примись за слежку. Ты должен следовать за ней, куда бы она ни пошла. Если ее поведут к цыганкам, пойдешь за нею. Ты должен обезоружить находящихся в притоне лиц, обыскать, раздеть и связать их. Однако все это нужно сделать якобы по распоряжению фарраша Гаджи-Самед-хана - Кулусултана. В борьбе с Махмуд-ханом мы вынуждены действовать не оружием, а умом и изворотливостью. Ссора, созданная нами между ним и Кулусултаном, пригодится нам.