История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Граждан

Царская Охрана, отлично зная эти заявления вождя большевиков, с первых же дней войны считала его вражеским агентом. Жандармский генерал А. И. Спиридович сообщает, что в июне и июле 1914 г. Ленин дважды ездил в Берлин для выработки совместно с немецкой разведкой плана подрывной деятельности в тылах русской армии. За эту работу ему было обещано 70 млн. марок. В МИД Германии имелась написанная Лениным программа тех действий, которые он предполагал осуществить после захвата власти в России. Программу эту Ленин передал в германский МИД через немецкого агента эстонца Александра Кескула в сентябре 1915 г. В программе среди прочих пунктов есть полный отказ от всех присоединенных во время войны Россией земель, создание из национальных окраин независимых буферных государств и… открытие революционной войны в Индии против британцев. Через Кескулу Ленин снабжал агентурными сведениями о положении русского тыла и фронта немцев до самой Февральской революции и получал от Кескулы за это деньги. В период наиболее активной подготовки наступления на русско-германском фронте 12 (25) апреля 1916 г. в Кинталле (Швейцария) состоялась вторая после Циммервальда конференция социалистических партий, на которой Ленин усилил и углубил позицию большевиков по отношению к войне, и призвал к усилению пораженческой пропаганды в тылу и в войсках.

Документ

«С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и её войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России и разжигающих национальную вражду для усиления гнёта великорусов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии». – В. Ленин. «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне». ПСС. Т. 26. С. 6.

По некоторым данным, германский Генеральный штаб планировал осуществить революцию в России в 1916 г., но, несмотря на большие финансовые вливания, вызвавшие огромную волну стачек и забастовок, она тогда не произошла.

1.4. 13. Дух русской армии и дух тыла. Потери и плен

Как уже отмечалось, войну 1914 г. в России встретили с энтузиазмом. Этому способствовало сознание того, что Германия первая напала на Россию, а также справедливое стремление защитить право на существование сербского славянского народа и чувство союзнического долга. Война всколыхнула волну национализма и патриотизма. Политическое мировоззрение русских солдат отражал призыв «За Веру, Царя и Отечество». Несмотря на то, что реально боевая сила русской армии уступала немецкой, в начале 1914 г. и в правительстве, и в обществе, и в армии господствовали шапкозакидательские настроения, уверенность в том, что немца удастся разбить за несколько месяцев. Кампания 1914 г. отрезвила армию, поскольку боевые потери превысили все планируемые показатели. С 1 августа 1914 г. по 1 мая 1915 г. кровавые потери (убитые и раненые) составили 1 210 000 человек, попавших в плен – 764 000 человек, таким образом, на 10 убитых и раненых приходится 6–7 пленных.

К началу войны было принято немало международно-правовых документов, определявших порядок содержания военнопленных, в частности Гаагские конвенции. Но ни одна из воюющих сторон не могла их обеспечить в лагерях и рабочих командах военнопленных в полной мере. И всё же в плену у противника умерли не более 5 % русских военнопленных. Немецкие врачи оказывали помощь русским пленным, русские – немецким и австрийским. Россия старалась соблюдать все конвенции по военнопленным, и противник, естественно, отвечал взаимностью. В результате через международный Красный Крест военнопленным доставлялись посылки с родины, письма пересылались регулярно в обоих направлениях. Офицеры могли не работать и получали при этом содержание, жили в более комфортных условиях, чем нижние чины. Им вручались знаки орденов, которыми их во время плена наградили на родине. Так, офицеру лейб-гвардии Павловского полка М. Ф. Скородумову вручили в немецком плену орден Св. Георгия 4-й ст. Офицеры отпускались «под честное слово» за колючку «гулять». Единственным офицером, нарушившим это слово, был лейб-гвардии подпоручик Семеновского полка М. Н. Тухачевский, будущий советский маршал.

К военнопленным допускались священники их вероисповедания для совершений богослужений. Специальные комиссии из нейтральных стран наблюдали за положением военнопленных. В Первую Мировую войну русские пленные не ощущали себя оставленными своим отечеством на произвол судьбы, их жизнь в плену была нелегкой, но вполне сносной.

В Германии уже с начала 1915 г. все русские военнопленные (кроме офицеров) были заняты на различных работах в сельском хозяйстве и промышленности. Они привлекались на самые тяжелые и опасные работы: в шахтах, на калийных рудниках, оружейных заводах, в химическом производстве. Очень часто пленные направлялись для работ непосредственно в зону боевых действий. Однако противнику не удалось не только сформировать части и подразделения из русских пленных, но даже просто использовать их труд на оборонительных работах. Это запрещалось конвенциями, а добровольцев, готовых сотрудничать с неприятелем, вовсе не находилось среди русских военнопленных.

Итог военной кампании 1914 г. не сломил духа русской армии. Разочарование принес 1915 г. В летней кампании 1915 г. было убито и ранено 1 410 000 человек, в плен попало – 976 000 человек. Но не этот фактор подрывает дух русской армии, а принятое Верховным Главнокомандованием здравое решение об отступлении. Масштабы этого отступления, оставление ранее взятых городов и крепостей рождают в солдатской армии слухи об измене. По подозрению в шпионаже в пользу Германии 18 марта 1915 г. на скорую руку судили и повесили начальника разведки Северо-Западного фронта полковника Сергея Николаевича Мясоедова. Полковник до последней минуты отрицал свою вину и, как потом выяснилось, он был невиновен. К скорому и неправому суду приложили руку Великий князь Николай Николаевич, начальник контрразведки фронта полковник Батюшин и генерал-квартирмейстер фронта Михаил Бонч-Бруевич, брат большевика и друга Ленина Владимира Бонч-Бруевича. Отступление еще больше усилило психоз шпиономании.

Мнение современника

Генерал Александр Иванович Спиридович, офицер полиции, в течение 10 лет (с 1906 по 1916) бывший начальником Охраны царской семьи, писал:

«Свершилась одна из ужаснейших судебных ошибок, объясняющаяся, отчасти, обстоятельствами военного времени, а главным образом – политической интригой. Никаких данных, уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, не было. С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он явился ответчиком за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии. О его невиновности говорили уже тогда… Но те, кто создал дело Мясоедова, и главным образом Гучков, были довольны. В революционной игре против самодержавия они выиграли первую и очень большую карту. На этом примере они создали большой процесс со многими невинно наказанными, и главное – процесс генерала Сухомлинова, процесс, который впоследствии способствовал разложению тыла и возбуждению ненависти к Государю».

Настроения фронта передаются в тыл. В тылу и в руководстве армии во второй половине 1915 г. зреют убеждения, что немца победить нельзя. Однако вывод солдат из-под огня противника летом 1915 г., назначение начальником штаба популярного генерала Алексеева, развитие военной промышленности и улучшение снабжения фронта приводят к тому, что настроение армии к началу 1916 г. поднимается. Анализ солдатской корреспонденции показывает, что только 2 % писем написаны в угнетенном состоянии, остальные письма бодрые или уравновешенные. Это подтверждает и осуществленный летом 1916 г. Брусиловский прорыв, который не могла совершить армия, упавшая духом. Но на фронт приходят все новые известия о дезорганизации тыла, о забастовках и беспорядках. На фронте растет недовольство тылом и властью правительства, не способного навести порядок за спиной сражающейся армии.