Жаклин Кеннеди. Американская королева

А вот одна из подруг Джеки высказалась так: «Не думаю, что в основе их отношений лежал секс. У них просто было много общего. Оба говорили по-французски и вместе читали стихи. У них были необычные, неземные, высокие отношения. По-моему, они очень любили друг друга, и он давал ей хорошие советы. Морис – умница, буквально все вызывает у него философские замечания. К тому же он на любую проблему смотрит в перспективе. По натуре он политик, и, если мне хотелось обсудить с ним злободневные события, он говорил о них в контексте будущего. Ему нравится быть веселым. Я говорю “ему нравится”, потому что так и не поняла, какой он на самом деле. Всегда улыбается, слегка лукаво и насмешливо, но, по-моему, не вполне естественно. Играет, наверное, чтобы угодить Джеки, ведь она любит подразнить людей, и он, пожалуй, перенял эту манеру».

Сначала Темпелсман чувствовал себя в кругу ее друзей не очень уверенно. Ее подруга вспоминала: «Впервые я встретила Мориса на рождественской вечеринке у Джеки. Потом человек двенадцать-пятнадцать остались на ужин, сидели вокруг кофейного стола в библиотеке, и я расспрашивала Джеки про дом на Мартас-Винъярде, но каждый раз отвечал Морис. Вот тогда-то Каролина довольно-таки ехидно заметила: “Встреча года! Пара года!” Но, по-моему, все дело было в неуверенности Мориса, ведь он теперь жил у Джеки и оказался как бы выставлен напоказ. Потому и говорил без умолку и отвечал на все вопросы – и про Мартас-Винъярд, и про птиц, и про лебедей… Но со временем он освоился, стал чувствовать себя весьма уверенно. Помню, как-то раз я спросила его: “Почему вы не женитесь на Джеки? Почему не разведетесь и не женитесь на ней?” А Морис ответил: “Я не из тех, кто женится”». На вопрос, хотела ли Джеки выйти за него, та же дама ответила: «Пожалуй, нет. Мне кажется, он дал ей возможность чувствовать себя совершенно независимой и при этом иметь мужчину в доме. К тому же он бизнесмен, ей такие нравились…»

«Морис вел себя как вельможа, – вспоминал еще один из друзей. – Он держался в ее квартире по-хозяйски, но по-настоящему любил Джеки. Как большинство евреев – из них получаются превосходные мужья, – он не бросил ее, когда она заболела. Нэнси говорила мне: “Ты можешь себе представить, чтобы Аристотель Онассис или Джек Кеннеди сказал: “Дорогая, пора принять таблетки?” А Морис об этом заботился. У них были прекрасные отношения. Он опекал Джеки, и было очень-очень трогательно наблюдать за ними».

Антония Фрейзер дружила с Джеки и после того, как вышла за Гарольда Пинтера, и Пинтеры часто ужинали с Джеки и Морисом: «Я считаю, Морис с его надежностью, верностью и умением приумножить ее деньги был для нее идеальной парой. Когда мы ужинали в ее очаровательной квартире, все было чудесно – тихо, спокойно, с улицы в гостиную долетал негромкий рокот машин. Знаете, даже я, гостья, чувствовала, как меня там опекают. Наверное, она именно этого и хотела».

Джеки поддерживала уверенность Темпелсмана, делая на публике вид, что во всем полагается на него. Эдна О’Брайен вспоминала: «Джеки делала все, чтобы Морис чувствовал себя главным. Однажды за ужином собралось множество народу, в том числе некий важный дипломат, и Джеки действительно постаралась показать, что Морис здесь хозяин, хотя все происходило в ее доме». Другие друзья отмечали, что Джеки нравилось изображать при нем маленькую девочку, которая шутит и ждет от него одобрения, словно «красуется перед папой». Впервые в жизни рядом с Джеки был мужчина, на которого она могла положиться и для которого была абсолютно и навеки номером один. Виви Стоукс Креспи говорила: «Джеки обожала Мориса, он принес ей душевное умиротворение».

По словам Теда Соренсена, Темпелсман сумел подружиться и с детьми Джеки. Когда он вошел в ее жизнь, Джон-младший и Каролина уже строили собственную жизнь. «Лично я сказал бы, что она хотела для своих детей независимости, – вспоминал Рейнальдо Эррера. – Хотела, чтобы они ни от кого не зависели, не искали опоры в семье, будь то в Кеннеди или Окинклоссах. Она желала им независимости и свободы, той свободы, какой сама не имела, – свободы выбора».

По словам Карен Лернер, «она [Джеки] искренне чувствовала, что отпускает их в полет, она так и говорила о Каролине: “Пусть отращивает собственные крылья. У нее впереди своя жизнь, пусть учится летать…”»

«Как семья мы необычайно близки друг к другу, – говорил Джон Кеннеди-младший. – Мама никогда не командовала ни мной, ни сестрой. Наверное, как раз поэтому мы все так близки и жили относительно нормальной жизнью. Она не Кеннеди и оттого могла четко видеть и опасности, и плюсы. С одной стороны, она старалась, чтобы мы сохранили живую память об отце. Но никогда не превращала отца и его жизнь в культ, который бы ущемил нашу собственную жизнь. Какие бы решения ни принимали мы с Каролиной, она всегда их поддерживала, при условии, что выбор сделан серьезно и осознанно».

«Многие считают, что она [Джеки] не любила семью Кеннеди, – вспоминал Эррера. – Это неправда. Она не только тесно общалась с ними, но была к ним предельно лояльна. Не нравилось ей то, как они воспитывают детей. Совершенно не нравилось. Она считала, что это никуда не годится. Считала, что дети заброшены, не получают внимания, зато их осыпают деньгами и привилегиями, от чего она своих детей ограждала… Она обращалась с Каролиной как с обычным ребенком, и с Джоном тоже. Хотя очень любила его… он ведь такой красивый. Самая интересная, разумеется, Каролина, вдобавок похожа на нее. В точности похожа – и личностью, и интеллектом. Джон пошел больше в Кеннеди, а Каролина целиком и полностью мамина дочка. Как-то я спросил ее: “Почему ты не хочешь баллотироваться на государственный пост? Наверняка пройдешь”. О нет, она боится. Боится».

Джеки могла по праву гордиться своими детьми. В 1980-м Каролина закончила в Гарварде Радклиффский колледж по специальности «изобразительное искусство» и устроилась работать в отдел кино и телевидения Метрополитен-музея, который позднее возглавила. В Гарварде она два с половиной года встречалась с молодым писателем Томом Карни, в 1980-м они расстались, он женился на другой. С 1981 года Каролина начала встречаться с Эдвином Артуром Шлоссбергом, высоким седеющим интеллектуалом на тринадцать лет старше ее. Друзья описывают Шлоссберга как «человека эпохи Возрождения, художника, поэта, дизайнера, ученого и свободного мыслителя, разностороннего интеллектуала, дружившего с нью-йоркской культурной элитой». В круг «культурной элиты» можно включить и Джорджа Плимптона, который знал Каролину с детства, когда помогал ей устраивать на пляже «пиратские вечеринки» и был почетным гостем на ее днях рождения. Плимптон называл Каролину «удивительным созданием»: «Когда ей было семь или восемь, мы, лежа на полу, вели на удивление взрослые разговоры. Было восхитительно говорить с таким юным человечком, обладающим огромной фантазией».

Один из друзей дошлоссберговского периода говорил: «Каролина невероятно веселая, у нее потрясающее чувство юмора, и она мастерица поострословить. Очень веселая, ироничная девушка, с таким же черным юмором, как у Джеки. С ней всегда ужасно весело».

Как и мать, Каролина была застенчива и тоже несла на себе груз известности, стараясь жить собственной жизнью и охранять личное пространство. И опять же как мать, она пыталась найти того, кто заменит ей рано утраченного отца. Разница в возрасте между нею и Шлоссбергом почти такая, как между ее родителями. Подобно Джеки, в Шлоссберге ее привлекли блестящий ум и самоуверенность. Шлоссберг в известном смысле походил на Джека тем, что не имел «постоянной работы» и не испытывал нужды в деньгах. Он был из богатой семьи текстильных фабрикантов, владевшей домом на Парк-авеню, да и сам имел недвижимость. Единственной помехой могла стать религия – Каролина была из семьи ирландских католиков, а Шлоссберги практиковали иудаизм.

Но в конце концов семьи не стали препятствовать браку, и 19 июля 1986 года Каролина стала миссис Эдвин Шлоссберг; поженились они в католической церкви, без пышной церковной церемонии, однако это была «американская королевская свадьба», которую сравнивали с бракосочетанием британского принца Эндрю и Сары Фергюсон, состоявшимся в том же месяце. Как отмечал Newsweek, с тех пор как отец Каролины занимал Белый дом, сменилось уже полдюжины «первых дочерей», но Каролина «остается американской принцессой». Возле церкви собралось сотни две репортеров и фотографов и не меньше тысячи зрителей. Они так шумели, что Каролине, которую вел к алтарю дядя Тедди Кеннеди, пришлось шикнуть и приложить палец к губам. Близкая подруга и кузина Каролины, Мария Шрайвер, которая в апреле вышла за Арнольда Шварценеггера, была главной подружкой невесты; Джон-младший выступал в роли шафера.