Жаклин Кеннеди. Американская королева

Одно из самых ожесточенных сражений тех лет за сохранение памятников, в котором Джеки и ее друзья Фредерик Пейперт и Брендан Гилл участвовали на стороне МХО, произошло по поводу церкви Святого Варфоломея и приходского дома на углу Парк-авеню и 50-й улицы; церковные инстанции предлагали снести приходский дом и возвести на его месте сорокасемиэтажный небоскреб из стекла и бетона, уничтожив архитектурную гармонию всего квартала. Как обычно, подоплекой были деньги. Церковь привлекла католических, протестантских и еврейских лидеров в поддержку своего плана, который якобы давал средства помочь беднякам. План отвергли, когда Джеки, «тщательно выбирающая проблемы, которые требуют вмешательства, и безусловно имеющая влияние на общественное мнение», выступила на стороне оппонентов. Настоятель церкви пригласил ее и Фредерика Пейперта на чай, рассчитывая перетянуть ее в свой лагерь. По словам Пейперта, она не уступила ни на йоту. Тогда священник в следующей воскресной проповеди обрушился на нее с нападками: «Что она знает о людях, каким служит церковь?» и пр. Последовал судебный иск, и МХО выиграло дело. В 1987-м Джеки опять-таки выиграла битву по поводу «нью-йоркского горизонта», на сей раз заставив проектировщика Морта Зукермана уменьшить этажность построек, запланированных на площади Коламбус-сёркл. «Они крадут у нас небо», – заявила она.

Таких битв за сохранение культурного наследия было много. Аштон Хокинс, работавший с Джеки в МХО начиная с середины 1980-х, вспоминал: «Мне кажется, она вправду была замечательной патриоткой Нью-Йорка, вправду считала Нью-Йорк своим домом, здесь чувствовала себя вполне собой. И хотя ей нравилось уезжать на уик-энды поохотиться и отдохнуть, центром ее жизни оставался Нью-Йорк; она любила этот город, наслаждалась им, не боялась его, умела с ним обращаться и много для него сделала… Мне кажется, Джеки четко расставила все свои приоритеты: ей нравились Театр балета, МХО, 42-я улица, Институт костюма, а от других мест она держалась на расстоянии, появлялась там разве что по случаю событий, связанных с Кеннеди, куда не могла не пойти».

Но Джеки наслаждалась своей профессиональной независимостью еще и потому, что в ее жизни появился новый мужчина, третий из ее «главных мужчин» – Морис Темпелсман.

23 Матриарх

Она необычайно выросла как личность и все больше становилась собой. И в ней было все больше человечности. Мне кажется, с годами она, пожалуй, начала немного стыдиться, что бывала нелюбезна с окружающими.

Эдит Уэлч

9 сентября 1979 года в Лозанне скончался старый друг Джеки Андре Мейер; даже на смертном одре он не переставал беспокоиться о ней. «Последнее, что он сказал Джанни Аньелли: “Позаботься о Джеки”, – вспоминал один из друзей Аньелли. – Умирая, он тревожился о женщине, у которой были миллионы… Андре Мейер, жесткий, беспощадный глава банка Lazard Frères, на смертном одре только и говорил что о Джеки». После панихиды Джеки несколько кварталов прошла пешком с Росом Гилпатриком. «Джеки, – рассказывал он, – была очень печальна. Ей казалось, никто и никогда не займет в ее жизни место Андре». Однако Морис Темпелсман сумеет позаботиться о Джеки не только в финансовом плане, существенно приумножив капитал, доставшийся ей от Онассиса, но и в эмоциональном, обеспечив ей любовь и постоянство, каких она прежде не знала.

Морис Темпелсман был ровесником Джеки. Он родился 26 августа 1929 года в бельгийском Антверпене в семье ортодоксальных евреев, Леона и Элен. Первые годы жизни Морис и его младшая сестра Рашель провели в еврейском квартале этого портового города, где у отца был бизнес (он занимался импортом). Как и соседи, дома Темпелсманы говорили на идише. Во время Второй мировой войны семья бежала от нацистов и поселилась в манхэттенском Аппер-Ист-Сайде, где жила в тесном кругу беженской общины. Морис женился на тамошней девушке, Лилли Бухольц, которая была на два года старше его, и у них родились трое детей – Рена, Леон и Марси. Морис, так и не получивший высшего образования, стал работать в отцовской фирме Leon Tempelsman and Son, Inc., и оказался весьма дальновидным коммерсантом. В 1950-м он создал для себя новую нишу, убедив правительство США делать запасы африканских алмазов для военных и промышленных нужд и выступая при этом в роли посредника. В 1957-м двадцатисемилетний Морис вместе со своим юристом Эдлаем Стивенсоном отправился в Африку, где завязал множество контактов – от лидера АНК Оливера Тамбо до Жозефа Мобуту, впоследствии печально знаменитого диктатора Заира. Он владеет долей алмазной трубки в Гане и фабрикой по огранке алмазов в Ботсване. По мнению авторитетных источников, Темпелсман «очень крупная фигура» в Африке, из тех, кто «прилетает на барбекю к президенту Намибии».

Ныне старший партнер в семейном бизнесе (его отец умер в 1955-м) и главный управляющий компанией Lazare Kaplan International, одной из старейших алмазных фирм США, Темпелсман принадлежит к числу тех ста шестидесяти лиц, которые вправе десять раз в год напрямую закупать алмазы у могущественного картеля De Beers. Бывший председатель Африканско-американского института (Нью-Йорк) и постоянный щедрый спонсор демократов, он имеет большое влияние и в Вашингтоне, где проявил недюжинную активность, когда в 1988 году было выдвинуто предложение об эмбарго на южноафриканские алмазы, угрожавшее его бизнесу.

Именно Африка познакомила его и Джеки. В конце 1950-х, когда сенатор Джек Кеннеди захотел встретиться с представителями южноафриканских алмазодобытчиков, Темпелсман организовал для него встречу и при Кеннеди не раз бывал в Белом доме, но с Джеки сблизился уже после смерти Онассиса.

К концу 1970-х пару регулярно видели вместе в опере и на благотворительных мероприятиях, но о романе стало известно лишь в середине 1980-х. Что ни говори, Темпелсман был женат, хотя Джеки это не волновало. Он выглядел старше своих лет, не отличался внешней привлекательностью, да и не был известен широкой общественности – все это позволило держать роман в тайне. Когда же об их отношениях стало известно, скандала в прессе, какого можно бы ожидать, не последовало – благодаря высокому статусу Джеки в Нью-Йорке.

В 1982 году Морис наконец расстался с женой и переехал сначала в отель Stanhope поблизости от дома Джеки, а затем и в ее квартиру. Официально Морис и Лилли так и не развелись, но Лилли дала ему так называемый «гет» (еврейский развод), супруги расстались вполне по-доброму, и Морис тесно общается с детьми и с шестью внуками. Название его яхты «Релемар» составлено из первых слогов имен его детей. Леон окончил Гарвардскую школу бизнеса и работает президентом в компании отца, а Марси – дизайнер ювелирных украшений для их фирмы. Дети Темпелсмана подружились с Джеки и ее детьми, навещая их летом на Мартас-Винъярде. Дочь Мориса Рена говорила, что для ее детей Джеки «была как бабушка».

Кое-кого из друзей Джеки известие о ее романе с Морисом удивило. Вот дневниковая запись от 28 апреля 1986 года, сделанная Мариеттой Три, на которую Морис поначалу не произвел впечатления: «Очень интересный обед с Морисом Темпелсманом. Он сейчас лучший друг Джеки Онассис. Весьма надежный человек, а именно это качество Джеки ценит в мужчинах, ведь надежность она видела так редко…»

Ли, когда ее спросили, что общего видит Джеки между этими тремя мужчинами – Кеннеди, Онассисом и Темпелсманом, коротко ответила: «Успех…»

«Очень приятный человек, – говорила одна из английских подруг Джеки. – Спокойный, серьезный коммерсант, торгующий алмазами. Привлекает тем, что я бы назвала уютной непринужденностью. С ним легко. Он прекрасно воспитан. Не в пример Онассису… Мягкий и воспитанный. Не скучный, но и не искрометный…»

Эйлин Меле считала, что «Морис самый приятный из мужчин Джеки».

Но мнение Меле разделяли не все. Старая приятельница Джона не могла взять в толк, что́ Джеки нашла в Морисе: «По-моему, он просто урод. Я знаю, в Нью-Йорке есть клуб его фанатов, но поговорите с южноафриканцами, и вы поймете, о чем я. Я просто диву даюсь. Для меня он отнюдь не самый физически привлекательный мужчина в мире. Я еще могла понять, что Онассис своего рода секс-символ, но этот малый мне таковым не кажется. В брильянтах он разбирается, надо полагать. Впрочем, Джеки выглядит счастливой, и за одно это можно сказать ему спасибо». Билл Уолтон тоже был одним из недругов: «Билл терпеть не мог Мориса, невзлюбил его до такой степени, что говорил: “На этой неделе повидаюсь с Джеки, потому что он в отъезде”. По имени Билл никогда его не называл, наверное, оттого, что любил бывать у Джеки, а Мориса воспринимал как помеху. Вдобавок Билл считал Мориса ревнивым и агрессивным, поскольку он вторгся в жизнь Джеки. По-моему, у Билла и Мориса не было ничего общего, и Биллу было совершенно неинтересно все то, о чем говорил Морис».