Сталин. История и личность

В том же ключе Емельян Ярославский вспоминает, как Троцкий в августе блокируется с меньшевиками-ликвидаторами, а «Сталин наносит вместе с Лениным один удар за другим и этому блоку». Как и другие, Ярославский подчеркивает, что Ленин с большим уважением относился к Сталину и часто обращался к нему за советом. После подробного изучения ленинской дореволюционной переписки была обнаружена фраза, произнесенная Лениным в 1911г. Ленин хвалит статью, в которой Коба отстаивал идею необходимости создания нелегальной партии: «Корреспонденция тов. К. (т. е. тов. Сталина) заслуживает величайшего внимания всех, кто дорожит нашей партией». Чтобы доказать, что Ленин имел обыкновение в критические моменты обращаться за советом к «лучшему ленинцу», Максимилиан Савельев, редактор газеты «Известия», процитировал послание Ленина, отправленное по прямому проводу Троцкому 15 февраля 1918г. в ответ на его запрос из Бреста об инструкциях: «Ответ Троцкому. Мне бы хотелось посоветоваться сначала со Сталиным, прежде чем ответить на ваш вопрос». И через три дня: «Троцкому. Сейчас приехал Сталин, обсудим с ним и сейчас дадим вам совместный ответ. Ленин».

Из юбилейных материалов следовало, что Сталин был «лучшим ленинцем» не только при жизни Ленина, но и после его смерти. Борьба Сталина против оппозиций в партии была представлена как продолжение в новых условиях борьбы, которую вел Ленин против внутрипартийной фракционности. После смерти Ленина Сталин стал играть роль «лучшего ленинца» благодаря своим усилиям по реализации ленинских планов построения коммунистического будущего. Известный советский журналист Михаил Кольцов предложил интересную трактовку этой темы в статье под названием «Загадка — Сталин». Будучи таинственной фигурой для мировой буржуазии, где о нем говорили как о «загадке», как о «коммунистическом сфинксе», как о «непостижимой личности», Сталин, писал Кольцов, не представлял загадки для советского рабочего так же, как и его знаменитые идеи построения социализма в одной стране, пятилетнего плана или самокритики. Любой секретарь цеховой партийной ячейки мог разгадать загадку Сталина, перефразируя его слова о Ленине, «величайшем марксисте и вожде рабочего класса эпохи империализма и пролетарской революции». Он мог бы рассказать, что «Сталин есть сильнейший ленинец трудной послеленинской эпохи, с ее новыми противоречиями и классовыми боями»⁷

Действительно ли Кольцов понял, что Сталин ставит себя в один ряд с Лениным, и правильно ли он истолковал психологическую подоплеку этой точки зрения? Очевидно, понял, если в качестве ключа к загадке Сталина он предложил сталинское определение Ленина. А поэт-публицист Демьян Бедный высказал предположение о том, что, характеризуя Ленина, Сталин говорил о самом себе. Демьян Бедный писал, что Сталин очень болезненно относился ко всякой попытке проникнуть в его внутренний мир. По словам Бедного, Ленин был вне гордости и вне скромности, и поэтому все, что говорилось о его личных качествах, либо развлекало его, либо оставалось незамеченным. Сталина же, напротив, обычно раздражало, если вдруг кто-то решался «писать интимно» о нем. Интерес к его личности вызывал у него подозрения. Демьян Бедный предполагал, что причины подобной настороженности заключались в сталинском «героическом прошлом», в опыте непрекращающейся борьбы и в том, что от него отступались и предавали, ему лицемерили, льстили и тщетно пытались обмануть.

Далее поэт вспомнил, какое сильное впечатление произвели на него однажды услышанные слова Сталина о Ленине. Сталин признался, что первоначально Ленин казался ему «горным орлом», бесстрашно парящим в небе, указывая путь российскому революционному движению. Только позже, писал поэт, он сумел постичь истинный смысл этого «художественного по существу определения». Образ парящего в небе орла возник в сознании Сталина еще в детстве как символ того, кто может подняться выше величественных Кавказских вершин. Впоследствии, соотнося этот образ с величайшим из великих людей, Сталин выражал безграничное восхищение подобно истинному художнику. Впрочем, этот художественный образ, как и любой другой, характеризовал в первую очередь самого его автора. «Мы имеем поэтому право, — писал Бедный, — смотреть на сталинский портрет Ленина как на подсознательно исполненную самохарактеристику». Этот портрет являл собой сталинский идеал революционера. Личные качества Ленина, которые Сталин выделил в своей брошюре «О Ленине», составили катехизис революционных добродетелей, которые вызывали восхищение Сталина: простота и скромность, необычайная сила убеждения, ясность аргументации, пленяющая сила логики, отсутствие ораторских жестов и фраз, презрение к тем, кто скулит во время неудач, ненависть к хныкающим интеллигентам, умение трезво оценивать силы врага и дорожить мнением партийного большинства, принципиальность в политике, вера в массы. Для Сталина ленинский идеал был мерилом достоинств всех людей. Сталин не сказал бы никому: «Познай самого себя!». Он сказал бы: «Скажи, как ты понимаешь Ленина, и я скажу, кто ты таков!». Не все могли ответить на столь прямо поставленный вопрос, многие уклонялись — кто в сторону правых, а кто в сторону левых убеждений, но только не Сталин. Он не мог изменить Ленину, как не мог изменить себе. Демьян Бедный писал-. «Начните характеризовать Сталина и вы увидите, что вы пользуетесь тем именно лексиконом, которым характерна сталинская брошюра о Ленине. Ленин высочайшая мера. И есть разная мера приближения к этой мере. Степень этого приближения определяет партийную, революционную цену любого из нас, определяет она и цену Сталина. Партия эту цену знает. И крепко за нее стоит». Демьян Бедный описывает случай, происшедший в разгар борьбы с левой оппозицией, когда троцкисты прислали Сталину пакет с надписью «Кавказские горы», а внутри оказался его портрет. Сами того не желая, они сказали правду о Сталине. Он был сделан из горной породы. Поэт отмечает поразительное соответствие его подлинной сути его революционному имени: «сталь». Не игрушечной пружиной с пляшущим наверху политическим паяцем, а стальным, боевым клинком был Сталин⁸.

Демьян Бедный шел на определенный риск, когда в своей статье он пытался разглядеть истинный характер Сталина. Поэт заметил и имел смелость сказать следующее-, из-за того, что Сталин отожествлял себя с Лениным, все, что он когда-либо говорил о Ленине, относилось и к самому себе. Однако в конце концов поэт сбился на традиционную роль придворного льстеца. Он утверждал, что Сталин соответствует своей собственной оценке и что его мнение о себе является истинным. Относя на счет Сталина качества, которые восхищали его самого в Ленине, Бедный, по существу, создал образ «второго Ленина». Насколько понравился этот образ Сталину, неизвестно. Но если бы реакция была негативной, статья Бедного не была бы включена в сборник статей к пятидесятилетию Сталина, изданный тиражом в несколько сотен тысяч экземпляров.

Л’1 <П кШ' .•)'

Великий революционер

Коль скоро Сталин считал себя «лучшим ленинцем», ему должна была принадлежать выдающаяся роль в истории революционного движения и в деле свержения царизма. Для этого потребовалось переписать историю, и первым это сделал Товстуха, автор «Краткой биографии Сталина». Следующим этапом стало пятидесятилетие Сталина. Официальная биография, опубликованная по случаю юбилея, повторяла сочинение Товстухи слово в слово, если не считать последних абзацев. Многие авторы в своих юбилейных статьях старались приукрасить события, дабы возвеличить роль Сталина в истории партии. В их статьях Сталин, действительно, выглядел героем-революционером, каковым он считал себя всегда.

В немалой степени этому способствовала вторая поздравительная статья Д. Бедного. Нарушив традиции советской журналистской практики, Демьян Бедный обратился к материалам эмигрантской печати. Парижская газета «Дни» 22 и 24января 1928 г. напечатала воспоминания некоего Верещака о пребывании Сталина в бакинской тюрьме. Отрывки из этих воспоминаний, представляющих Сталина в выгодном свете, были перепечатаны в «Правде» с комментариями Бедного, написанными белым стихом. В частности, в одном из перепечатанных отрывков упоминались основательное знание Сталиным марксизма и тот факт, что в Закавказье его считали вторым Лениным. Также описывался случай, который произошел в 1909 г. на Пасху, когда рота Сальянского полка гнала через строй политических заключенных, в числе которых был и Сталин. «Коба шел, — писал Верещак, — не сгибая головы под ударами прикладов, с книжкой в руках». Демьян Бедный прокомментировал этот эпизод так: