Отрешенные люди

- А серебро тут раньше добывали? - осторожно спросил Иван и, чтобы чем-то отвлечь солдат, которые стояли рядом и не пропускали ни слова из их разговора, приказал им:

- А ну, хватит зенки пялить, чтоб мигом костер горел и чаем гостей напоить, - солдаты нехотя пошли выполнять его распоряжение. Федюнин уже почти не прихрамывал, зажила нога, но Иван все равно предпочитал не брать их с собой в поездки, и они оба томились от безделья, играли в самодельные кости, спали целыми днями, рассказывали друг другу всякие истории и, как казалось Ивану, сговаривались против него, возможно, готовясь подстроить ему какую-то каверзу.

- Серебро, говоришь, - переспросил Янгельды, - и оно есть. Старики помнят, как мой народ много серебра, по-нашему "кэмеш" будет, раньше имел. Посуда из кэмеш была, подковы для ханских коней и то из серебра делали. Правда, говорю...

- А где его брали? - поинтересовался Иван, уже заранее радуясь своей удачной встрече с башкирами.

- Э-э-э... - сощурился Янгельды, - ты хороший человек, я хороший человек, зачем ссориться станем?

- Почему ссориться? - удивился Иван.

- Ты придешь, я приду, бжик-бжик, - указал башкирец на ружья, - делать станем, смерть много будет, баба выть станет, башкир, бжик-бжик, совсем убивать будут. Не надо это знать, худо будет.

- А ты можешь определить, есть ли серебро в этой руде? - спросил Иван, указывая на мешки с образцами.

- Моя - нет, - покачал тот головой, - моя конь может сказать какой, баба может сказать, какой, - засмеялся он, - серебро другой человек понимай, только шибко старый.

- Кто старый? Человек тот, что ли? Как зовут его?

- Чагыр зовут, далеко живет, говорить с тобой не будет, урус Иван.

- А ты покажи как, мне добраться до него, - попросил Зубарев, - деньги дам тебе. Сколько хочешь?

- Зачем мне деньги твоя, - брезгливо наморщил губы Янгельды, - моя ружье надо пуф-пуф делать, зверь стрелять. У тебя хороший ружье, дашь Янгельды, провожу к Чагыру.

- Там поглядим, - неопределенно ответил Иван, - сперва дело, а потом расчет.

Но башкирец иначе понял его слова и тут же схватил оставленное одним из солдат у костра ружье.

Артамон Сенцов, которому оно принадлежало, увидев, как его оружие взял в руки незнакомый башкирец, кинул охапку хвороста, которую тащил к костру, и с топором в руках бросился к тому, крича на ходу:

- Поставь на место, а то... - но договорить, что будет с Янгельды, если он не вернет ружье, не успел, поскольку один из башкир, сидевший в стороне от всех, ловко подставил ему ногу, и тот с размаха грохнулся на землю лицом прямо в старое костровище. Башкирцы при этом даже не шелохнулись, никто из них не засмеялся, а продолжали сидеть все так же спокойно, только лица у них закаменели да желваки заходили на широких обветренных скулах, сузились и без того неширокие глаза.

- Прекрати, Сенцов, - гаркнул что есть мочи Зубарев, - не съест он твое ружье, вернет...

- Знаю я ихнего брата, - проговорил обиженно тот, поднимаясь и утирая перемазанное в саже лицо, - все они воры...

- Зачем так говоришь? - спросил Янгельды, который отлично понял смысл сказанного. - Худо тебе не делал, ружье взял поглядеть. Украл, да? Не будет ружья - и Чагыра не будет, - поднялся он на ноги и отошел к своим.

- Давай я куплю у тебя ружье, - предложил Зубарев Артамону. - Они обещают за ружье показать, где нужный мне человек находится. Очень нужный...

- Вот еще, - надул пухлые губы Сенцов, - не продается оно, поскольку казенное. С меня за него потом спросят.

- А мое купите? - вмешался в разговор Федюнин, стоявший поблизости.

- И с тебя спросят, не поздоровится, - предостерег его Артамон.

- Потерял, скажу, - пояснил Георгий, - может, и выпорют, то не впервой. А сколько за ружье-то дашь? - спросил он Ивана.

- Рубль, - не задумываясь, предложил тот.

- Десять, не хочешь? - выпалил возбужденно Федюнин.

- Два, - продолжил торг Иван.

- Хорошо, давай пять рублев - и по рукам.

- Три рубля, - в Иване словно проснулась купеческая торговая жилка, и он вел торг по всем правилам, сбивая цену до известного предела.

- Хорошо, - поскоблил давно не бритый подбородок Федюнин, - только деньги сразу, счас...

- Договорились, - Иван полез за пазуху, где находилась большая часть полученных им от Пименова денег, остальные он зашил в чересседельную сумку, притороченную к седлу, - вот тебе три рубля, - отсчитал он монеты, подал в протянутую Георгием руку, а другой принял ружье, - вот тебе, дустым, от меня подарок, - и положил к ногам Янгельды ружье.

- Вай, вай, - зацокал тот языком, радуясь подарку, и удивляясь знанию Зубаревым их языка, - откуда слово наше знаешь?

- Учился, вот и знаю, - усмехнулся тот, - а ты откуда русский язык знаешь?

- Зачем раньше не говорил? Моя у русских жил, слышал, как говорят, поднял с земли ружье Янгельды, щелкнул курком, прицелился в небо вслед за пролетающей птицей. - Якши мылтык, спасибо тебе, однако...

- Когда едем вашего человека искать? - не желал откладывать Зубарев.

- Зачем спешишь? Ты хороший человек - Янгельды хороший человек, широко улыбнулся башкирец, - чай пить будем, говорить будем, а потом и поедем. Чагыр ждет нас.

- Как ждет? - удивился Зубарев. - Откуда он знает, что мы к нему должны приехать?

- Чагыр все на свете знает, что делается. И на том свете, и на этом, торжественно пояснил Янгельды, - шибко уважаемый человек.

Тем временем солдаты, поглядывая не очень дружелюбно на гостей, подали заваренный чай, сухие лепешки, которые они с грехом пополам умудрялись выпекать в походных условиях на костре из захваченной с собой муки, а также мелко нарезанные пластики сала.

- Вай, вай, зачем свинью башкиру даешь? - возмутился Янгельды и замахал руками, словно отгонял от себя злых духов. Встрепенулись и остальные башкиры, злобно засверкали глазами, посчитав себя оскорбленными.

- Убери, - коротко приказал Зубарев, - будто не знаете, что мусульмане сало не едят.

- То они едят, это не едят, - огрызнулся Сенцов, - может, им человечины подать? - но сало забрал, отнес в сторону.

- Шибко плохой человек, - указал пальцем в его сторону Янгельды и сморщил смешно нос, будто бы нанюхался чего-то неприятного, - зачем с таким живешь? Давай мы его у тебя купим. Сколько за него хочешь? Пять шкур лисицы красной хочешь?

- Чего? - не понял поначалу Зубарев. - Артамона вам продать? - башкирец согласно закивал, показывая, что именно этого он и хочет.

- У наших людей есть урус, - признался он, - дети играют, юрта помогают. Мы ему жену дадим, кормить станем. Продай. Пять лисиц - хороший цена.

- Артамон, - крикнул Иван в сторону Сенцова, - слышь, чего башкиры просят?

- Мало ли чего они еще там попросят, - недружелюбно откликнулся тот.

Он, видно, не расслышал, с каким предложением Янгельды обратился к Зубареву.

- Просят тебя продать... За пять красных лисиц... - пояснил Иван.

- Меня?! - налился яростью Артамон. - Меня продать?! Да они что, курицыны дети, совсем с ума посходили, что ли? А ты мне кто будешь, чтоб цену за меня давать? Хозяин, что ли, мне? Мы вот сейчас с Егором тебя им продадим и дорого не запросим. Тогда как?

- Я над вами старший, - со смехом отвечал Зубарев, - башкирам все равно, хозяин я тебе или нет. Коль соглашусь, то мигом тебя скрутят и к себе уведут.

- Не дамся!!! - заорал Сенцов и схватил в одну руку топор, а в другую ружье. - Не подходи!!! Порешу всех! - При этом он и не заметил, как все тот же, сидевший чуть в стороне от остальных, башкир вытащил волосяной аркан и ловко метнул его, набросив на Артамона, рванул на себя, и тот в очередной раз покатился по земле, выронив при этом и ружье, и топор. - А-а-а! заверещал он, катаясь по земле. - Все расскажу в Тобольске! Все!

- Скажи ему, пусть освободит, - сдержанно попросил Зубарев неподвижно сидящего перед ним Янгельды. Ему и самому не понравилось, что башкирцы применили силу к солдату, но главное, чтоб все закончилось миром, разные осложнения ему были ни к чему.