Сократ

- Нет, нет, не надо ничего возбуждающего! - упорствовал Анит.

Мелета охватил гнев. Видали, каков барчук? Угощает, не спросив желания гостя! И он строптиво произнес:

- Тогда уж лучше ничего не есть...

- Значит, это ты объелся и испортил желудок, если тебе надо возбуждать аппетит и поглощать то, что вредит телу и духу. Будь добра, милая Демонасса, вели принести то, что я заказал: козий сыр с лепешками.

Девицы влюбленно улыбались Аниту, хотя в их улыбках читалась некоторая горечь: что это с ним такое? Кончились папочкины драхмы?

Принесли заказанное - ко всеобщему неудовольствию. Все нехотя отщипывали кусочки лепешек, сыру, долго пережевывали - в глотку не лезет, когда из кухни доносятся чудесные запахи жаркого и пряных подливок. А Анит причмокивал с удовлетворенным видом, хвалил и сыр, и лепешки: как вкусно, какая здоровая пища, как легко спится после нее...

Почему он так с нами обходится? - думала Неэра. И какие злые у него нынче глаза... Невесело будет любиться с ним сегодня, а придется изображать страсть - не то замучит он меня...

- Что же ты сегодня так скромно, дорогой? С какой стати лишаешь себя наслаждения? - спросила Анита Демонасса.

- Ошибаешься, милая госпожа. Я ем с огромным удовольствием. Теперь, будь добра, угости нас еще родниковой водичкой.

Мелет в ярости стукнул кулаком по столу:

- Ты забыл, где мы находимся! Вина! Как всегда - хиосского!

- Ах, Мелет, в какой грех ты впадаешь! В какую пропасть катишься! Сначала острые блюда, теперь тяжелое вино - а там, глядишь, захочешь обнять голую женщину?

На него смотрели, словно он и впрямь лишился рассудка. А он упрямо продолжал:

- Вспомни о волшебнице Кирке, которая опоила спутников Одиссея волшебным зельем - а чем было это зелье, как не тяжелым вином? - и угостила пряными блюдами, чтоб превратить в свиней!

Демонасса поднялась с оскорбленным видом:

- Стало быть, это я - Кирка?

Она подала знак девушкам, те тоже встали. В свете ламп обрисовались под прозрачными тканями их прелестные формы.

Мелет не в силах был долее сдерживать нетерпеливое желание есть, пить и любить. Схватив Демонассу за руку, он воскликнул:

- Прекрасная госпожа, будь нашей волшебницей Киркой! Напои нас допьяна! Накорми! Дай нам самых красивых девушек твоего дворца! Если уж мой благодетель и друг отрекается сегодня от наслаждений, то я доставлю их вам! Видишь, Кирка, эту золотую пряжку? Отдаю ее тебе в залог и заказываю все, что ты нам предложила. Лучше, насытившись лакомствами и любовью, стать свиньей Кирки, чем лишать себя всего этого, подобно нищему! - Он усадил девушек, не преминув при этом ощупать их. - Что скажите, соблазнительные свинки? Отведаете со мной пряного паштета, жареного ягненка, фаршированных вальдшнепов и хиосского вина? - Мелет захрюкал. - Что вы выбираете - сладкую жизнь свинушек или горькую человеконенавистников?

Девицы приняли игру, завизжали поросятами:

- Сладкую, слааааденькую!..

- Слышишь? - повернулся Мелет к Аниту. - Отказываться от того, что дарят человеку богиня Деметра и бог Дионис, может только святотатец и дурак!

- А кроме - никто? - громко, чужим голосом спросил Анит.

Он встал, прошелся раскачивающейся утиной походкой, шлепая босыми ступнями по мозаичному полу. Никто ему не ответил, тогда он проговорил:

- Известно ли вам, дорогие мои, что и в доме Афродиты следует соблюдать умеренность?

- Сократ! - вскричал Мелет, и все захлопали в ладоши. - Ну и комедиант наш Анит, здорово это у него вышло - притащить в дом радости Сократа с его умеренностью!

Мелет захохотал и, обхватив золотоволосую Харину, начал целовать ее.

- Несчастный! - возопил Анит, все еще в роли Сократа. - Что ты делаешь? Ты пьешь яд с ее губ!

- Клянусь Гераклом, о Сократ, ты приписываешь поцелуям слишком грозную власть! - возразил Мелет.

- А ты не знаешь, что существуют ядовитые пауки, размером меньше полуобола, но стоит им впиться в кожу человека, и они способны уморить его болью и лишить рассудка? Не знаешь, что животное, именуемое женщиной, страшнее ядовитых пауков, ибо прикосновение ее губ ввергает в безумие? Беги, спасайся от нее, пока не поздно, как это делаю я!

И Анит с упрямым выражением стал вырывать Харину из рук Мелета, крича:

- Нечего тут развратничать! Какое беспутство! Всех девок вон!

Демонасса проговорила сухим тоном, не допускающим возражений:

- Ты извинишь меня, любезный Анит, если я закончу нашу сегодняшнюю встречу иным образом. Харина! Подай господам хламиды и проводи их к воротам!

Анит расхохотался уже своим обычным смехом:

- Милая моя Демонасса, значит, мне и тебя удалось обмануть! И вы все поверили, - он обернулся к остальным, - что Сократ, стараясь изменять людей, превратил даже меня в добродетельного юношу? - Он стал расхаживать по комнате, выкрикивая: - Поверили, стало быть, что я откажусь от наслаждений, от всех приятностей жизни и стану ходить как оборванец?! Что Сократ превратил меня в такого же хилого сухаря, как Антисфен? Или как Платон, который, хоть и молод, держит себя стариком? Может, вы вообразили, что если Симон сидит на заднице и шьет сандалии, то и я стану скрести вонючие шкуры в заведении моего отца? - Анит сбросил грубую рубашку, под которой оказался розовый хитон, раскинул руки, словно желая обнять всех. Он и жест-то этот перенял от отца. - Не бойтесь, голубчики мои! Я Сократу не удался! Я- из числа Сократовых неудач. Хо-хо, на моем примере вы видите, что Сократ развращает молодежь! Этот старый брюзга до того надоел мне своей арете, что я страстно захотел прямо противоположного!

- Вот отличные плоды учения у этого старого растлителя молодежи! осклабился Мелет.

Анит уже хвастливо распоряжался:

- Будем пировать! Несите блюда! И миску для блеванья - ни в чем не будем себе отказывать! И что за мелочность - по девке на брата? По три нам на ночь! Эй ты, умеренный старикашка, покажем мы тебе сегодня софросине! Угощаю всех!

Он взял у Демонассы золотую пряжку, вернул Мелету. Тот обнял приятеля:

- Наконец-то Анит стал снова самим собой! А то у меня уже совсем в глотке пересохло. Большой у меня аппетит и на жаркое, и на Харину! воспламенился было поэт.