Загадка XIV века

За несколько часов до смерти, полностью одетый и усаженный в кресло перед взволнованной толпой прелатов, сеньоров и советников, представлявших три сословия, король слабым голосом заговорил — сначала о схизме. Он взволнованно сказал, что «хотел пройти по этой, самой надежной дороге, и если поползет слух, что кардиналы действовали по наущению демонов, то знайте: на мой выбор не влияли соображения родства, но исключительно заявления этих кардиналов и советы прелатов, клириков и моих советников». Затем он указал, что всегда подчинялся решениям генерального совета церквей: «Господь не станет упрекать меня, если по моему невежеству я действовал противно истинному решению церкви». Это были слова чрезвычайно встревоженного человека.

В Средние века дрожащий путник, стоявший у дверей смерти, чаще всего порицал то, что совершил за свою жизнь. Когда речь зашла о налогах, то Карл, самый честный правитель своего времени, осудил себя за их взимание. Он объявил свою волю — «отменить подымный налог и чтобы с сегодняшнего дня и вовеки люди его не платили».

Существовали и другие, косвенные налоги, но подымный налог был основой, на которой держалась финансовая система страны. Объявить, что налог будет отменен, означало лишить своих преемников — если будет соблюдаться закон — важного инструмента управления. Поступок Карла не был помрачением ума. Правители и до него отменяли налоги и возвращали незаконно отнятые субсидии. Государи часто на смертном одре исправляли совершенное ими зло, и нередко, если монаршая воля исполнялась, королевская семья могла обанкротиться. Карл оставил своему сыну огромное состояние, но к 1380 году никто и помыслить не мог, что король должен жить с доходов собственного домена. Карл отлично понимал, что систематические финансовые вливания — главная забота правительства. Но, стоя у порога смерти, он чувствовал, что главное сейчас — веление души.

Карл получил последнее помазание, передал братьям своего двенадцатилетнего сына, а последними словами умирающего были слова о налогах: «Отмените их как можно быстрее». Бюро де Ривьер со слезами на глазах встал на колени у постели и обнял короля. Всхлипывавшую толпу удалили из комнаты с тем, чтобы последние мгновения Карла прошли в тишине. Он скончался 16 сентября 1380 года, и его последнее распоряжение было объявлено на следующий день. Народ возрадовался, а вот у братьев покойного короля возникли смешанные чувства, и даже создалась взрывоопасная ситуация.

В том же месяце Бэкингем встретил неоднозначный прием в Бретани. Монфор всю свою жизнь балансировал между противоборствующими сторонами, интриговал, воевал, ссорился, заключал альянсы, действовал в зависимости от собственной выгоды. Карл скончался, и Монфор приготовился заключить мир с новым королем, начал переговоры с французами — и в то же время обещал Бэкингему помощь в осаде Нанта. Однако нежелание бретонских нобилей поддержать нападение на соотечественников заставило Монфора сделать выбор в пользу Франции. Де Куси хотел установить мир с Бретанью и стал одним из переговорщиков, заключивших в январе 1381 года союз с Монфором. Бэкингема не известили об этом союзе, и он страшно удивился, когда ворота городов и замков перед ним стали закрываться, а провизия вдруг оказалась недоступной за толстыми стенами. Его поредевшая армия переходила зимой с места на место, солдатам не хватало еды и негде было укрыться. Наконец Монфор сообщил, что он должен уйти, и в марте 1381 года Бэкингем со товарищи взошел на корабль и отплыл в Англию. За исключением нескольких рыцарских поместий, выкупов и награбленного добра, «к великому неудовольствию всего английского народа», Бэкингем и его соратники не достигли военной цели.

Обе нации с мальчиками-королями страдали из-за амбициозных, соперничавших друг с другом дядьев, которые, не будучи коронованы, безответственно пользовались верховной властью. Война затихла, а внутреннее давление достигло точки кипения.

ГЛАВА 18

ЗЕМЛЯНЫЕ ЧЕРВИ ПРОТИВ ЛЬВОВ

«Пусть убирается к дьяволу! Он достаточно пожил, — вскричал некий ремесленник, прослышав про смерть короля. — Всем было бы лучше, если б он подох десять лет назад!»

Несколько месяцев после кончины короля Франция переживала бунт трудового народа, прежде такие же восстания прошли во Флоренции и Фландрии. Суровые налоги стали поводом к выплескиванию застарелой ненависти бедных к богатым, народ потребовал расширения своих прав. В XIV веке концентрация богатства усилилась, и разрыв между классами стал очевиден; к тому же катастрофы последних лет увеличили число нуждающихся. Бедняками еще можно было управлять, пока их существование поддерживалось благотворительностью, но ситуация изменилась, когда городское население настрадалось от войны и чумы, и в людях проснулась новая агрессивность.

Мастера стали богаче, а ремесленники опустились до уровня поденщиков без всякой перспективы на улучшение. Простым ремесленникам членство в гильдиях было заказано, мастера приберегали места для сыновей и родственников из более обеспеченного класса. Во многих профессиях работали на дому, а женам и детям (которым по закону работать было нельзя) платили меньшую зарплату. Религиозные праздники, которых насчитывалось от 120 до 150 в год, снижали доходы ремесленников. Хотя стачки были запрещены, ремесленники создавали союзы и требовали от хозяев большей платы. У них были собственные налоги, кассы и связи за границей, и все это служило «каналами агитации».

Росло и самосознание народа. Христа часто изображали человеком из народа, на фресках и гравюрах его окружали инструменты мастерового или крестьянина — колотушка, молоток, нож, топор, клещи, рожок, колесо и гребень чесальщика шерсти, — а не атрибуты, которые обычно связывают с распятием. Во Флоренции ремесленники называли себя «Божьим народом» (il popolo di Dio). «Да здравствует народ» (Viva il popolo!) — этот девиз сопровождал революцию чомпи (чесальщиков шерсти) в 1378 году. Поскольку Флоренция была самым крупным промышленным центром того времени, именно там и началось восстание рабочих.

Чомпи представляли собой низший класс рабочих, они не состояли ни в одной гильдии, революцию назвали в их честь, хотя в восстании приняли участие ремесленники всех уровней, за исключением тех, кто работал в крупных гильдиях. Чомпи трудились за фиксированную плату, часто ниже прожиточного уровня, по шестнадцать-восемнадцать часов в день, причем жалование у них могли удержать, чтобы покрыть порчу сырья. Союз церкви с богачами был понятен, в пасторском письме епископа объявлялось, что за порчу шерсти ткачей могут отлучить от церкви. Рабочих могли выпороть или снять с работы за сопротивление хозяевам, могли отрубить руку. Агитаторов стачки могли повесить — так, в 1345 году по обвинению в агитации казнили десять чесальщиков шерсти.

В начале 1378 года, после мятежа в городе, рабочие пришли к ступеням Синьории и предъявили свои требования. Они хотели свободного вступления в гильдии, требовали права на организацию союзов, реформы системы штрафов и наказаний, а самое главное — добивались права на участие в городском правительстве. В те времена, когда еще не придумали ружей и слезоточивого газа, толпы внушали властям ужас. Хотя ратуша имела необходимые средства защиты, Синьория перепугалась и капитулировала. Рабочие сформировали новое правительство, основанное на представительстве гильдий. Правительство просуществовало 41 день, но потом стало разваливаться из-за внутренних противоречий и давления магнатов. Добытые в ходе мятежа реформы стали тормозиться, и к 1382 году крупные гильдии восстановили если не доверие, то управление городом. Страх перед новым восстанием способствовал впоследствии закату республиканского правления и подъему Медичи — диктаторской правящей семьи.

Ткачи Гента продержались дольше. В Ипре и Брюгге граф Фландрский жестоко подавил первое восстание — людей сжигали и вешали. Но гентцы, вытерпев осады, перемирия, измены и жестокое возмездие с обеих сторон, продолжили войну несмотря на голод. Борьба в Генте не была противостоянием классов, хотя именно так ее впоследствии и рассматривали. Скорее, это было упрямое отстаивание автономии города, неподчинение графу, хотя сюда примешались социальные и религиозные распри. Это было соперничество городов и ремесел как на горизонтальном, так и на вертикальном уровнях. Ткачи подавляли валяльщиков шерсти с той же жестокостью, с какой они действовали против графа.