Белый Бурхан

Иерей открыл двери сам и, похоже, не удивился:

- Милости прошу! - И лишь разглядев, что Панфил пришел один, несколько разочаровался. - А остальные твои единоверцы где?

- Спасу молятся.

Посмурнел немного отец Лаврентий, но в комнаты провел, крикнув попадье, чтоб самовар сготовила.

На малый иконостас священника Панфил смотрел широко распахнув глаза иконы все были новые, красочные, под лаком и стеклом, на их золотых и серебряных окладах белыми, розовыми и красными огнями подрагивали языки трех лампадок. Да, это не медная позеленевшая иконка прадеда Панфила! На такой иконостас и креститься-то боязно!

Отец Лаврентий был в нанковом подряснике и в черной ермолке на голове, на ногах - мягкие домашние туфли без пяток, в руках - недочитанная газета, свернутая в трубочку. Покосившись на свои смазные сапоги, Панфил смущенно протянул корзину попу:

- Вот, сопруженница моя собрала подарочек. Уж не побрезгуйте!

Священник усмехнулся:

- Дары мирян - благо! Да не оскудеет рука дающего! Прошу.

- Покорнейше благодарю, - смутился Панфил, присаживаясь на краешек стула, не зная с чего начать и как приступить к делу, ради которого пришел, - покорнейше благодарю, батюшка

Священник сам поспешил к нему на выручку:

- Общиной ко мне послан или сам по себе заявился?

- Своим умом и желаньем.

- Сказывай, с какой такой докукой?

- Узнать захотел про Бурхана самолично! Велика ли беда от него будет? Как оборониться от нее ловчее...

Иерей хмыкнул. Резонанс от его проповеди оказался более гулким, чем ожидал! Уж не переборщил ли в гневных словесах своих?.. И доктор не доволен... ан донесут в епархию, сукины дети, свет не мил станет!.. Но и отмахнуться, как от пустого дела, от хана Ойрота, ведомого Белым Бур-ханом, тоже нельзя! Газеты-то вон не скрываясь пишут об оживлении буддизма, о японцах, что накапливают военные силы на Ляодуне, о русской концессии на постройку дороги в Маньчжурии под самым носом у китайцев, только что сокрушенных теми же японцами, о строительстве укреплений в Порт-Артуре, об англичанах, которые до сих пор вспоминают русскую миссию Доржиева с бурятами и выражают по сему поводу свое неудовольствие, думая, что неспроста посланцы далай-ламы были приняты государем, хотя и прошло с того события более трех лет... Что-то все к одному вяжется, даже мурашки по коже... То японцы, то англичане! А теперь этот Бурхан возник из небытия с ханом Ойротом на поводке собачьем... Тьфу!

- Беда велика, Панфил, врать не стану! - помахал газетой иерей, хотя и знал, что гость к ней не потянется трепетной рукой - неграмотен. - Возможно, что на Алтай будут введены даже войска для усмирения зреющей среди калмыков смуты. Потому и зову вас, агнецов заблудших, в лоно церкви православной, бо солдаты разбирать не будут...

- Спаси и помилуй!

Иерей сглотнул улыбку торжества и продолжил тем же менторским бесстрастным тоном:

- Кому будет нужно вас спасать? Вы же от православия шарахаетесь, потому и выходит - руку Бурхана того держать будете, поцелуями оную осыпая...

-У нас - Спас!

- Для солдата все едино: что Спас, что Бурхан...

Панфил переступил ногами - не натекло ли дегтя на желтый крашеный пол? Не пора ли надевать шапку и кланяться?

А отец Лаврентий ждал, убежденный, что достиг желаемой цели: "У других с вами не вышло, у меня - выйдет! Ну! Ну же!"

- Я все обскажу братьям по вере, как оно есть, - встал Панфил. - Как общиной порешим, значит... Я им не указчик, а они мне - завсегда!

Иерей отлично знал, кто кому сейчас указчик в говорковской общине, но счел за благо отмолчаться: пусть их поскребут в бороденках!

- Можете и опоздать... Панфил вздохнул и надел шапку:

- Веру, батюшка, поменять никогда не поздно. А вот с душой-то расколотой как быть потом?

Глава пятая

ОБЕТОВАННАЯ ЗЕМЛЯ

Буран задержал не только Сабалдая и Яшканчи, но и другие стада и отары, растянувшиеся от долины Яломана до урочища Чече в Курайской степи. Там снег лег глубоко, забив своей рыхлой массой не только траву и кустарники, но и обходные тропы, каменные осыпи, сделав путь опасным даже для верховых.

Курай вообще славился своими заносами, в которых нередко застревали целые купеческие караваны и стада. Но так рано здесь снег еще не ложился. И необычность природного явления вызвала лавину предположений, тревог и пророчеств. На всей дороге, идущей по правому берегу Чуй, теперь только и было разговоров, что о приходе на Алтай хана Ойрота, ведомого древним богом Бурханом, о нетерпеливо ожидаемых новых чудесах.

Кураган, тащившийся за отарами, догнал отца и Яшканчи, сказал торжественно и громко, поблескивая глазами:

- Само небо говорит людям: пришел новый свет на Алтай! Пришел хан Ойрот! Ждите теперь и светлого лица самого бога!

Новые друзья - Хертек и Доможак, идущие конями рядом с Сабалдаем и Яшканчи, переглянулись. Ни тот, ни другой уже не верили в чудеса и не ждали их.

- Я поеду вперед, чтобы сказать эту новость всем!

- Ты можешь сказать об этом в кае, - нахмурился Яшканчи, - зачем же орать об этом?

Кураган изумленно и обиженно посмотрел на Яшканчи, оглянулся на Хертека с Доможаком, но не нашел поддержки и у них. Повернул коня обратно, растерянно обтирая облепленное снегом лицо.

- Яшканчи прав, - сказал Хертек, - осадить надо парня!

- Да-да, - кивнул и Доможак, - как бы беды не наделал своим длинным языком...

Но Сабалдай заступился за Курагана:

- Ничего, пусть покричит. Стражников пока не видать. Он ничего не замечал, кроме дороги. Не замечал и того, что возле Курагана постоянно отирались подозрительные люди - то знакомый уже перекупщик из Тувы, то алтаец без скота и в русской солдатской фуражке, то русский старовер-кержак, хорошо говоривший по-теленгитски и постоянно пристающий ко всем с разными вопросами, один глупее другого. Они потом, когда с ними круто поговорил Хертек, ушли вперед и исчезли в буране, а возле Курагана скоро оказался раскосый и рябоватый тубалар в рыжей замусоленной шубе. Он скалил гнилые зубы и, похохатывая, лез к Курагану, явно задираясь:

- А зачем тебе такой большой топшур, парень? Ты на нем ногами играешь, да? А почему у твоего отца русская борода растет? А зачем твоему дохлому скоту столько погонщиков - у баранов твоих золото в курдюках, а?