Железный шериф

Ламур Луис

Железный шериф

Луис Ламур

Железный шериф

Перевод Александра Савинова

Глава 1

Жестокий пинок в ребра выбросил Шанаги из состояния глубокого сна, и он вскочил на ноги. Нападавший, явно железнодорожный охранник, отступил и вытащил револьвер.

- Даже не пытайся, - посоветовал он. - Просто прыгай вниз.

- Прыгать? Сейчас? Ты с ума сошел! На такой скорости я разобьюсь.

- Туда тебе и дорога. Или прыгай сам, или я стреляю.

Шанаги бросил взгляд на револьвер. - А-а, чего с тобой спорить. За два цента я его могу отнять и засунуть тебе в глотку. Но я прыгну.

Он повернулся, перелез через борт открытого железнодорожного вагона, повисел секунду, чтобы примериться к скорости, и разжал руки. Он упал на согнутые колени и кубарем покатился по насыпи. Поднявшись на ноги в туче пыли, Шанаги услышал исчезающий крик: - И забери свои грязные шмотки.

Из вагона вылетел куль и упал в нескольких сотнях футов впереди. Затем пронесся мимо последний вагон, и Шанаги посмотрел вслед удаляющемуся по поющим рельсам поезду.

Он выплюнул пыль и выругался.

- Ладно, парнишка, - сказал он с горечью, - когда-нибудь придет и на мою улицу праздник.

Бормоча проклятия, он прочистил от песка глаза и уши и медленно огляделся.

Шанаги стоял на насыпи рядом с рельсами посреди широкой и пустой равнины, на которой не было ничего, кроме колышащейся под ветром травы. Она напомнила ему океан, который он видел, пересекая Атлантику из Ирландии в Америку.

Ему хотелось есть, ему хотелось пить, он был зол на всех и вся. Кроме того, болели свежие синяки, полученные в добавок к старым. Он снова осмотрелся. По крайней мере, его здесь не найдут. Шанаги зашагал по насыпи.

Он неожиданно вспомнил выброшенный из вагона тюк. Грязные шмотки? У него не было одежды, кроме той, что висела на нем, все остальное он оставил, когда убегал.

Он скрывался и не мог встретиться с друзьями перед тем, как прыгнуть на грузовой поезд. Он не видел своих преследователей, но слышал, что они бегут за ним. У него не было оружия, и проходящий мимо грузовой состав был его единственным шансом на спасение. Он вскочил в ближайший вагон и как только сел, сразу заснул. На рассвете проснулся и опять заснул, потому что смертельно устал. Поезд был в пути почти два дня и две ночи, так куда же его занесло?

Подойдя к тюку, он постоял, глядя на него, тот валялся в сорняках и молодой поросли кустарника у нижнего края железнодорожной насыпи. Брезентовый мешок и скатка одеял. У него никогда не было ничего подобного.

Шанаги скатился по насыпи и поднял мешок. Тяжелее, чем он ожидал. На какую-ту секунду он хотел бросить его, но все решили одеяла. Пройдет день, и опустится ночь, а до ближайшего города еще идти и идти. Хотя охранник назвал тюк грязными шмотками, одеяла были удивительно новыми и чистыми. Встав на колени, он открыл мешок. Первое, что он обнаружил, был кусок бекона, завернутый в водонепроницаемую бумагу, затем небольшой пакет кофе. "Наверное, принадлежал какому-то Богом забытому покойничку" - сказал он себе, но потом передумал. В мешке лежала пачка писем, записная книжка с чистыми, засунутыми туда листами и карта.

Под письмами он нашел тщательно сложенный костюм из черной шерстяной материи, две чистые рубашки, воротничок, запонки и пуговицы для воротничка. Там также лежала пара нижнего белья, прямо с прилавка, бритва, мыло, кисточка для бритья, расческа, ножницы и немного лосьона для лица.

Но самое главное, на дне он обнаружил револьвер 44-го калибра и коробку патронов. Шанаги проверил револьвер. Тот был заряжен.

Затянув мешок, он повесил его через плечо и тронулся в путь.

День только начинался, наступил первый послерассветный час. Шанаги шел, как он считал, со скоростью две-две с половиной мили в час рядом с полотном железной дороги, чтобы не шагать по неравномерно расположенным шпалам.

По дороге он заметил много кроликов, змею и нескольких стервятников. Больше он не заметил ни одной живой души. Ни деревца, ни животного, ни даже какой-нибудь большой скалы. И так до полудня, когда он одолел почти двадцать миль, только тогда местность начала меняться. Дважды железная дорога пересекала по эстакаде ущелья и в конце концов он подошел к мелкому оврагу, который, сужаясь, упирался в скалу. Шанаги спустился с насыпи и отправился вдоль оврага, миновал утес и оказался перед крохотной впадиной, где росли несколько тополей и ив.

На ровном дне впадины зеленела трава, был выложен неровный круг почерневших от жара и дыма камней для костра, лежала куча хвороста. Шанаги набрал мелких веток и сухой коры и развел костер. Затем нарезал бекон и поджарил его на палочке над огнем.

Он отрезал еще несколько ломтиков и приготовил их одновременно осматривая свое убежище. Местечко было удобным и даже уютным. На какое-то время еды хватит, вода здесь вкусная, он мог отдохнуть и расслабиться. Шанаги не имел представления, где находится, знал лишь, что к западу от Нью Йорка. Он ни разу не видел карты Соединенных Штатов и с того времени, как приплыл из Ирландии в возрасте одиннадцати лет, не выезжал западнее Филадельфии. Он хорошо знал Нью Йорк и провел две недели в Бостоне.

Здесь преследователи его не найдут, хотя поиски не бросят. Ну и пусть себе ищут.

Никто никогда не называл Тома Шанаги хорошим человеком. В детстве он был крепким парнишкой с тяжелыми кулаками, наставившими немало синяков. Начиная с шести лет он помогал отцу работать в кузнице, где подковывал лошадей, чинил коляски и выполнял любую другую работу, которую ему поручали.

Его отец, соблазнившись наличными, которые выплачивали записавшимся в армию, стал кузнецом в кавалерийском полку и уехал в Британскую Индию. Оттуда пришли вести, что его убили. Том с матерью решили эмигрировать в Америку, но мать умерла на пароходе, и Том высадился в Нью Йорке один, без друзей и без денег.

Он попал с корабля на бал, если балом считать неприятности. Мальчик примерно его возраста, стоявший на причале с группой других ребят, обозвал его "грязным Миком", и Шанаги ответил единственным способом, который знал. Он пошел махать кулаками. Его первый удар свалил обидчика, второй сбил с ног стоявшего рядом мальчишку, однако в следующую минуту они всем скопом навалились на Тома.

Он был один, а их было семь или восемь. Том дрался остервенело, бил руками и ногами, кусался и душил, потому что был один. Неожиданно рядом с ним оказался еще один мальчик, которого он видел на пароходе, но не знал даже его имени.

Им здорово доставалось, когда раздался грубый голос: - Стойте, черт вас побери! Пусть эти парни встанут!

Начавшие драку ребята поднялись на ноги, бросили один взгляд на подошедшего и кинулись врассыпную.

Мужчина был крупным и плотным, около шести футов ростом, крепко сбитый. У него были загибающиеся вниз усы и сломанный нос. Костяшки пальцев покрывали старые, зарубцевавшиеся ссадины.

Он вынул изо рта сигару.

- Как тебя звать, парень?

- Шанаги, сэр. Том Шанаги.

- Ты отличный драчун. Отличный боец. Ты держишь удары так же хорошо, как и раздаешь их. - Мужчина резко повернулся и посмотрел на второго мальчика. - Ну, а ты кто?

- Пендлтон, сэр. Ричард Пендлтон.

- Ага. Ты тоже неплохо дерешься. Вы с Шанаги друзья?

- Не совсем. Мы приплыли на одном корабле, но не были знакомы. Его крепко били, сэр. По-моему, это несправедливо нападать кучей на одного, поэтому я заступился. Мне не нравится смотреть на такие драки, где стороны не равны.

- Мне тоже... если только перевес не на моей стороне. Ты хороший мальчуган. А теперь оба сматывайтесь отсюда. Здесь не место для таких как вы.

Шанаги вытер кровь со ссадины над глазом. - Сэр, вы, должно быть, важный человек, это видно с первого взгляда. У вас нет друзей, которым требуется крепкий парень? Я остался один, потому что моя мама умерла на корабле.