Я вижу тебя, Тайланд (СИ)

Вечером идем искать уютный ужин. Длинная улица, среди ресторанов стеклянные массажные заведения, где на виду у всех вам запросто сделают массаж ног, лиц, спин и т.д. Среди тайских ресторанов с удивлением обнаруживаем немецкие, финские и еще какие-то - с национальной кухней. И там массы соотечественников "поддерживают" своих соплеменников, верные своим национальным кухонным пристрастиям. Стало понятно, почему тайцы европизируют свою еду, убирая приправы. (У нас самих дети после недели пребывания на Крите начали тосковать о пельмешках, но греческую кухню вспоминают до сих пор). Выбрали тайский уголок с наименьшим количеством народа, очень славненькими девушками, быстро сменившими дежурные улыбки нам на простое общение.

Полюбовались, как европейская молодежь запускает огненный шар. Заплатив деньги, ребята фотографируются вокруг его запускания в разных позах. Шар не успевает взвиться из рук ввысь, как они забывают о нем, начинают рассматривать свои снимки и, весьма довольные, уходят своей дорогой, даже не посмотрев в небо.

Уму непостижимо, мы на пляже! Плывем втроем часа на два далеко в океан, почти до выхода из бухты. Вода прозрачная и теплая. И не наныряться! Здесь сейчас мой Мир, мой Тайланд, мой Храм. Таец, проплывая почти рядом на моторной узконосой лодочке, поднимает большой палец вверх, высказывая удивление и восхищение, а просто здесь отдыхающий народ слабо плавает. Мальчики возвращаются на берег, я остаюсь одна на глубине и просто живу там. Буддийский океанский дзен. Его не бывает "много" или "мало", это нахождение необходимой меры внутри. Наполнение "чаши" позволяет ее нести, но можно ли утолить безмерность?..

По пляжу идет юноша с круглой свирелькой, дует, по кругу вращая ее, и нежно касается мира нежным бамбуковым переливом. Долго учусь играть, пока не соображаю, что дуть надо сильнее. Истомленные моим учением итальянцы даже зааплодировали. Мальчики справились быстрее. До упоения ошалев от жары и подкрепившись кукурузой, уползаем с пляжа.

Сегодня мы летим на вертолете над самым красивейшим местом Тайланда - заливом Пха-Нга. Только утром решились - и днем за нами приходит машина, чтоб вести в аэропорт. Из ангара выкатили бело-оранжево-черный изящный вертолет, а нам предложили просмотреть инструктаж, выпить кофе или воды. С нами пара финнов примерно нашего возраста. Взглянув на мужчину, получаю резкий ненавистный взгляд, будто пощечину и ловлю себя на том, что делаю вид, что и не смотрела в ту сторону. Может, нарушила этикет, задержав взгляд на секунду дольше, чем требуют приличия? Этот навязанный цирк не мой, поэтому предлагаю им познакомиться, представляюсь, и мы перебрасываемся несколькими коммуникативными фразами, позволяющими разрядить напряжение. Женщину зовут почти как меня - Хелена. А он назвался упрощенно Майклом, махнув жене, что для них и это сойдет, а потом стал рассказывать нам, как он был в России лет пятнадцать назад. Присоединяется молодой человек, садится между мною и пилотом впереди, остальные идут во второй ряд вертолета.

Взлетаем мягко и бесшумно и летим над пальмовыми и гевеевыми рощами, прудами, домами, аэропортом, морем. Внизу забавно змеится дорога, а за холмами открывается вид на пролив, причудливые горы и острова. Летим к океану, пережидая приземления самолета, чтоб пересечь взлетную полосу. Любуемся на игрушечные самолетики. Пересекая пролив, разделяющий остров Пхукет с материком, пролетаем над пристанями с малюсенькими катерами и лодочками, над вьющимися в зелени материка змеящимися речками. Скалы в воде залива Пха-Нга отличны от материковых приглаженных холмов. Будто местность ушла под воду и остались на поверхности причудливые вершины: или одинокие, или выстроившиеся в цепочки, или бисеринки. Передвижение вертолета дарит калейдоскопичные завораживающие перестроения островам, от которых не оторвать взгляд. Остров Джеймса Бонда облеплен катерами, сейчас это просто чудо среди других чудес. Сочетание залива, скал в нем, врезающихся вместе с курчавыми потоками в береговую зелень, заставляет не дышать от переизбытка впечатлений. А полет между двух скал с прорывом от зелени на голубой простор с обилием островов, впервые заставил бросить фотоаппарат. "Сама хочу посмотреть!" Что-то машинально поснимала (например, неба много), но главное было просто сидеть и смотреть, и впитывать эту красоту. Повернув к дому, не было ощущения расставания, прощания, все осталось во мне. Остается только на обратном пути доснимать остальное. На прощание пилот пролетел с нами над морем и повернул на гелипорт. Какие счастливые лица у всех! С удовольствием сняла сияющих финнов, выходящих из вертолета и затаенно улыбающегося Сережу. От вертолета не можем отойти, кланяюсь тайскому летчику, получаю поклон в ответ. Он выходит, спрашивает откуда мы, задает вопросы о России и Тайланде. Чистейший его английский позволяет мне понимать почти все и даже восхититься произношением и акцентом. Многих тайцев я вообще не слышу на английском, да они и не очень стараются. Своими манерами, речью, этот молодой человек для меня стал олицетворением тайской интеллегенции. Сочетание образованности, культуры и простоты. Хелена ревниво перебивая, заявляет: "А мы из Финляндии", Майкл отводит его от нас с просьбой рассказать о моделях вертолетов. Но по окончании разговора летчик удостаивает нас чести проводить до машины и склоняется в ответном поклоне на нашу благодарность.

Тайский массаж здесь делают по-другому. Во-первых через одежду, во-вторых глубоко. Все проблемы организма вскрываются и в общей вибрации напряжения происходит саморегуляция. Мало не кажется. Но с каждым последующим сеансом внедрения утончаются, и уже возможна некая общая работа с энергетическими потоками. Интересен этот синтез: работы с тонкими энергиями с попыткой пробуждения ресурсов физического тела. Некий единый двусторонний пробуждающий зов. Вызываемый иронию болевой "тайский массаж" оказывается защитой европейских клиентов от чужеродного энергетического внедрения при физической и психической неготовности. Нам бы поучиться у них не узко тайским массажам, практикам чего бы то ни было, а культуре ненавредения и тонкого чувствования другого. Примагничиваюсь к фотографии на стене тайского буддийского Учителя. Это, наверное, лама. Возможно, учит целительству, поэтому его фото здесь. Улыбка входит в меня и растворяет. Да, думаю, это очень великий Учитель, но не мой. Оставляю улыбку себе. Благодарим девушек за массаж, они от всей души отзываются на нашу благодарность, а за дополнительную денежную благодарность (к которой призывают все туристические нормы этикета, но не соблюдаются), моя девушка встает на одно колено в низком поклоне. Что-то появляется официально-унизительно-почтительное, дистанцирующее. Поднимаю ее как сестричку, прошу за деньги не благодарить. Она понимает, и прощаемся уже по-человечески, с доброй простотой и русской душевностью, оказывается, присущей и тайцам.

Экскурсия на теплоходике по проливу Пха-Нга. Рядом с гидом Андреем манерный молодой афроамерканец с кудлатой мочалкой на голове, рисующий себя себе перед нами на фонах окружающей красоты. Он лениво меняет томные позы, галстуки и одежды, и никак не может налюбоваться своим отражением в глазах туристов. Белый кот Макс (вылитая наша кошка Алька) облюбовал себе место возле нашей обуви и всю дорогу продрыхнул рядом с нами. Команду канойщиков возглавляет пожилой таец со спокойными мудрыми глазами, туристы все время находятся под его заботой и опекой, от него исходит какое-то тепло и естественное движение жизни. Чем-то он похож на буддийского монаха. Ой! Кажется, я отдыхаю! Сажусь на лавочку в полулотосе и неторопливо теку вместе с теплоходом навстречу теплому ветру, исподволь стреляя фотиком, выхватывая кадры из умопомрачительно красивого жизненного потока. Вчера здесь пролетали на вертолете, где-то в скалах оставили свое сердце. С трепетом приближаюсь к скалам Пха-Нга по зеленой воде залива, наполненной частицами растений, живущих на островах. Причудливо разбросанные бисеринки скал приближаются и перестраиваются, равняясь на наше восприятие. Они то встают на пути, разрешая пошершавить взором по отвесным кручам и утонуть в кучерявой флерности растений, то расступаются, дразня новыми, как кажется, недостижимыми каменными композициями на горизонте.