Давид против Голиафа

Более того, если взять в сумме все упоминания и намеки, рассеянные по всему корпусу монотеистических писаний – от Корана до Торы, Евангелия и откровения Иоанна Богослова, – то окажется, что монотеизм как деятельная миссия обращается к людям с призывом сделать усилие и стать не одним из бесчисленно многих, а действительно уникальным человечеством. Единственным, которое значит. Тем, на котором все завершилось, в котором все реализовалось.

Монотеизм есть доктрина, формулирующая перед избранной частью человечества задачу покончить с «дурной бесконечностью» циклов, сделать наш цикл последним!

«И клялся ангел, что времени больше не будет», – речь идет о том, что не будет больше повторений проявления, в которых существует длительность. Будет новая земля и новое небо – альтернативная реальность; реальность, альтернативная всей, которая до тех пор была…

Традиционалисты говорят, что «новая земля» и «новое небо», это просто земля и небо следующего цикла, а Рай праведников – следующий Золотой век… (Правда они не объясняют, что в следующем цикле соответствует Аду). Но достаточно даже не слишком углубленного анализа, чтобы понять несовместимость подразумевания вечности, которая открывается за последним временем и Страшным судом, с тем, что понимается под следующим циклом – вполне имманентным, аналогичным предыдущему. В контексте циклов нет смысла говорить об эсхатологии, учении о последнем, ибо в традиционалистском видении наш цикл – не последний. Кроме того, совсем уже не ложится в контекст циклической интерпретации обещание буквального воскресения в собственном теле и Страшного суда.

Вероятно, одна из причин, почему Генон так мало писал об Исламе, была необходимость обойти все эти проблемы, которые лежат на поверхности и бросают тень серьезного сомнения на внутреннюю самоидентичность всеобъемлющей традиции. Слишком очевидно, что монотеизм пророков является бескомпромиссной борьбой с циклическим мировоззрением, причем не в плане доказательства его фальши, а в плане революции против самой циклической реальности!

Выше мы упоминали выражение «дни и ночи Брамы», применяющееся к чередованию проявлений реальности и пауз между ними. Дело в том, что в Коране мы находим словосочетание «день Аллаха», удивительно резонирующее с вышеприведенным индуистским образом. Традиционалисты не преминули бы (что они наверняка и делают) накинуться на это совпадение, как на очередное доказательство единства подразумеваний в видимо взаимоисключающих друг друга доктринах. Однако мы намерены показать, что именно в этом кажущемся сходстве скрыто корневое противостояние смыслов, и что целая пропасть лежит между двумя концепциями. Коран говорит: «День Аллаха – пятьдесят тысяч лет». На первый взгляд речь действительно идет о длительности цикла, тем более, что указанный срок напоминает данные, которые приводятся в индуистских источниках о длительности манвантары (64 800 лет). Однако, зная, что кораническая информация – как не раз уже было продемонстрировано позднейшими исследователями – носит точный и буквальный характер, кроме случаев, специально оговоренных как притчи и метафоры, мы воспринимаем расхождение между коранической и ведической информациями не как выражение приблизительности метафизического сознания, а наоборот, как доказательство того, что речь в данном случае идет о разных вещах.

Что такое «день Брамы»? Тут вопросов нет: консенсус огромного числа комментаторов сходится на том, что это возникновение и существование вселенной.

А что такое «день Аллаха»? Без сомнения, есть авторы комментариев-тафсиров, которые также поддерживают идею, что это реализованное творение. Другие же – и их больше – считают, что это метафора, относящаяся к тому, как Всевышний «переживает» длительность: то, что для нас, тварных существ, пятьдесят тысяч лет, то для Создателя – один день.

При всем уважении к корпорации коранических комментаторов, мы не можем согласиться с обеими интерпретациями по следующим причинам. В первом случае очевидно, что для языческого пантеизма, который утверждает окончательное тожество всего со всем, естественно рассматривать существование вселенной как манифестированное состояние безличной основы, т. е. относить факт манифестации как бы непосредственно к Абсолюту (Браме). Но совершенно неприемлемо устанавливать связь между относительной реальностью существующего творения («день») и непостижимой безусловностью свободного от этого творения Создателя. Иными словами, наличие творения или его отсутствие не может выражаться для Аллаха в дифференцированном противопоставлении его собственных состояний. Что касается второго случая, то его решение комментаторами еще менее удовлетворительно, чем первое. Аллах не переживает длительность внутри Себя, и что бы то ни было, присущее Ему, не может быть соотнесено в количественных терминах с опытом твари, даже если пропорция так велика, как один день к пятидесяти тысячам лет. Проще было бы сказать, что между истинным Субъектом и созданными им существами нет общей меры. Такое соображение кладет конец всякой сомнительной сравнительности, которая всегда побуждается и мотивируется клерикальным инстинктом антропоморфизма.

Мы полагаем, что выражение «день Аллаха» имеет отношение к некоторому аспекту Его провиденциальной мысли, именно в той части, в какой она может быть доступна сознанию человечества. Иными словами, «день», т. е. состояние просветления касается непосредственно того периода существования мира, в течение которого активным образом проявляется Откровение.

Если понимать пятьдесят тысяч лет таким образом, то это срок, протекающий между началом миссии первого пророка – Адама и завершением миссии последнего пророка – Мухаммада (МЕИБ). Очевидно, что этот срок будет короче длительности циклического проявления человечества хотя бы потому, что мы живем уже 14-ю столетиями позже появления Ислама.

Мы также полагаем, что все данные, которые мы можем получить из коранического Откровения, указывают на то, что Адам был не первочеловеком вообще, праотцом рода людского, как это принято полагать в расхожем околоклерикальном мнении, а родоначальником пророческой цепи, предком всех пророков Единобожия, которые действовали в истории данного человечества с миссией формирования избранного народа или общины для коренного изменения глобальной духовной ситуации, по отношению ко всей реальности в целом.

(Именно это является смысловым содержанием проекта, исходящего от трансцендентного Субъекта, который ни в коем случае не причастен к метафизической программе верховного тождества).

И у иудеев, и у мусульман повествуется фабула, в которой Бог, создав Адама как глиняную куклу и еще не вдохнув в него «от Своего духа», показал ему в состоянии этой метафизической комы всех потомков, которые изойдут из его чресел. Таковыми были только пророки!

В Коране Бог обращается к потомкам Адама, опять-таки «из его чресел», и спрашивает их: «Не я ли ваш Господь?» – с тем, чтобы на Страшном суде они не оправдывались незнанием. В данном случае речь тоже идет о пророках, потому что этот вопрос Всевышнего и ответ «адамитов» в исламской традиции рассматривается как установление завета. Попытка интерпретировать «потомков Адама» как вообще все человеческие души, появившиеся в нашей реальности, противоречит тому, что Аллах заключает завет только с избранными, и что далеко не всех Он допускает идти по Своему пути. (Вполне возможно, что коранический текст об обращении к потомкам Адама некоторым образом связан с историей о демонстрации этих же потомков еще не оживленному Адаму.)

ГЛАВА 4 Длительность цикла и коранический запрет на «вопрошание о Часе»

Если Адам является первым пророком – а с арабского «расул» (пророк) переводится как «посланный» – то к кому он послан? Очевидно, к исходному человечеству, людям Золотого века, чье состояние предполагает совершенное неведение о Субъекте и полное отсутствие того трагического знания, которое обрел Адам в результате непослушания, «споткнувшись о древо». Именно это особое знание о неповиновении и раскаянии в отношении Того, частица духа Которого воистину оживляет глиняную куклу человека, должно быть передано людям, которые пока этой трагической рефлексией не обладают.