О расовых доктринах: несостоятельны, но правдоподобны

Кроме того, при начале войны по существу без какой-либо военной пользы в порту Чемульпо в бою с превосходящими силами противника были потеряны крейсер "Варяг" и канонерская лодка "Кореец", обозначавшие русское присутствие в Корее по прямому приказу наместника. Ослабленный этими потерями флот до приезда адмирала С.О.Макарова вообще не выходил из гавани Порт-Артура. Это позволило японцам в условиях безраздельного господства на море перебросить на континент сухопутные войска и почти беспрепятственно, с малыми потерями (несколько транспортов с войсками перехватили и потопили крейсера, базировавшиеся на Владивосток) подпитывать их подкреплениями на протяжении всей войны.

Адмирал С.О.Макаров, погиб 31 марта 1904 г. при подрыве на минах броненосца "Петропавловск", где обжился штаб эскадры, и куда он перенес свой флаг в угоду числящемуся при штабе капитану второго ранга К.В.Романову — великому князю Кириллу (родоначальнику нынешних претендентов на престол "Кирилловичей-Багратион-Мухранских"). После гибели броненосца был отслужен благодарственный казенный молебен за чудесное спасение великого князя, а на заупокойную службу о погибших, и среди них о единственном флотоводце империи того времени, ставшем жертвой дворцового этикета вследствие неуместного присутствия на театре военных действий экскурсанта — великого князя, — простые люди скинулись сами [152]. Иных флотоводцев в империи не было [153], и тем самым вопрос об исходе войны на море был предрешён.

Командующий на суше А.Н.Куропаткин не посмел воспользоваться советом С.Ю.Витте. Никчемная для России война, вследствие дезорганизации управления по всей иерархии должностей и географической протяженности от Петербурга до Дальнего востока завершилась сдачей А.М.Стесселем [154] Порт-Артура с большими не израсходованными запасами, цусимским разгромом второй тихоокеанской эскадры З.П.Рожественского, отторжением от России Курил и южной части Сахалина, а также дальнейшим обострением внутриполитического положения в стране, которое — как предполагалось изначально — она должна была разрядить, став "маленькой победоносной войной".

При этом, если С.Ю.Витте подставил царя 9 января 1905 г., то и сам Николай II подставил командующего второй эскадрой адмирала З.П.Рожественского [155] и экипажи кораблей: после сдачи Порт-Артура (20 декабря 1904 г.) и поражения армии А.Н.Куропаткина в Мукденском сражении (завершилось 25 февраля 1905 г.) движение эскадры следовало приостановить и использовать эскадру на подходе к театру военных действий как козырь в мирных переговорах.

В начале первой мировой войны ХХ века [156] генерал П.К.Ренненкампф по не выясненным тогда причинам не оказал помощь Второй армии генерала А.В.Самсонова, совершившей глубокий прорыв в ходе Восточно-прусской операции, и та, — победоносно начавшись, — завершилась сокрушительным разгромом русских войск при Танненберге [157]. Союзники России тем временем на своих фронтах вели себя пассивно, взывая к помощи России. Генерал А.В.Самосонов погиб при попытке прорыва из окружения. Если бы П.К.Ренненкампф своевременно оказал поддержку вверенными ему силами Первой армии действиям Второй армии А.В.Самсонова, то Германия, начав войну против России, могла бы пасть жертвой столь любимого её военными теоретиками "блицкрига".

До этого П.К.Ренненкампф успел прославиться как один из усмирителей во время подавления революции 1905–1907 гг. Когда стачка охватила всю Транссибирскую магистраль, то два карательных отряда восстанавливали в её пределах власть. С запада вдоль магистрали двигался отряд под командованием А.П.Меллер-Закомельского, после революции 1905–1907 гг. уличенного в казнокрадстве (либо подставленного, так чтобы быть уличенным), а с востока навстречу ему двинулся отряд под командованием П.К.Ренненкампфа. Совместными усилиями вверенных им войск стачка на Транссибе была подавлена на основе принципа "произвол власти против произвола революции". П.К.Ренненкампф был расстрелян уже в 1918 г. по приговору революционного трибунала: среди пунктов обвинения были не только его "подвиги" на усмирении в Сибири, но и его бездействие во время проведения Восточно-прусской операции в начале империалистической войны.

Спустя два года после поражения России в Восточно-прусской операции Брусиловский прорыв так и остался прорывом, а не началом стратегического контрнаступления, способного положить конец той войне неоспоримой победой русского оружия по тем же причинам: соседи А.А.Брусилова по фронтам, а также чиновники в тылу не пожелали работать на "славу А.А.Брусилова" и его дальнейшую карьеру, и соседние фронты сидели в блиндажах и окопах, давая возможность противнику беспрепятственно перегруппировать силы и бросить их против войск А.А.Брусилова. Союзники тем временем восхищались действиями А.А.Брусилова, но сами активных боевых действий не вели, также давая центральным державам возможность осуществлять перегруппировку сил между их западным и восточным фронтами.

И этот многовековой перечень мерзостей, одинаково характерных и для мелких казнокрадов, отравивших А.И.Казарского, и для высшего генералитета и членов царской семьи, можно продолжать, называя менее известные имена людей, сгинувших в море мерзостей, порождаемых внутриимперской "расой господ". За все эти внутри-"элитраные" склоки простой народ платил тяготами и лишениями мирной жизни и большой кровью в военное время и в революции.

В.О.Ключевский охарактеризовал российскую "расу господ" в нескольких афоризмах [158]:

"Благородство души они носили в себе не как нравственный долг всякого человека, а как дворянское право, пожалованное им грамотой императрицы Екатерины II, и возмущались как анархическим захватом, когда замечали в мужике или разночинце поползновение разделять с ними эту сословную привилегию" (с. 396). "Они эксплуатировали все свои права и атрофировали все свои обязанности" (с. 406). "Свой благородный дворянский долг родовитое дворянство реализовало в поземельные банковские долги" (с. 394).

"Христы редко являются, как кометы, но Иуды не переводятся, как комары" (с. 380). "У них нет совестливости, но страшно много обидчивости: они не стыдятся пакостить, но не выносят упрека в пакости" (с. 398). "На что им либерализм? Они из него не могут сделать никакого употребления, кроме злоупотребления" (с. 381).

"Холопство перед своим собственным величием, притом совершенно призрачным, болезненным продуктом своего же воспаленного воображения" (с. 404). "Культурные нищие, одевающиеся в обноски и обрывки чужой мысли; растерявшись в своих мелких ежедневных делишках, они побираются слухами, сплетнями, словцами, чтобы сохранить физиономию интеллигентов, стоящих в курсе высших интересов своего времени" (с. 379).

Как ни смотри, но для своего будущего блага Россия объективно нуждалась в беспощадной "зачистке" правящей "элиты". И зная эти и многие другие факты, легко понять и Ивана Грозного [159], и Петра I, и Павла I, бывших беспощадными в своем гневе на своих "элитарных" подданных. И Николай I на фоне этих событий воспринимается как весьма либеральный царь, оклеветанный историками — мифотворцами-традиционалистами.

И хорошо зная историю Отечества и мира, зная мафиозную антинародную духовность "элиты", государь и вождь-жрец советской эпохи И.В.Сталин был прав, заблаговременно уничтожив военную "элиту" мирного времени [160], причем обоснованно: после того, как в ходе подготовки СССР к надвигавшейся войне она проявила себя исключительно в политиканстве [161], но не в технико-экономическом и культурном строительстве вооруженных сил трудового народа. Эта сталинская заблаговременность и открыла возможности для действий всех полководцев-победителей нового поколения в ходе войны.