Сочинения в двух томах. Том 2

То же самое можно сказать и относительно общей истории человечества. Почему ни один из народов, обитающих между тропиками, никогда не сумел создать никакого искусства, никакой техники, ни даже достигнуть благоустройства в правлении или дисциплины в армии, тогда как лишь немногие из народов умеренного пояса совершенно лишены этих преимуществ? Одна из причин данного явления заключается, без сомнения, в жаре и постоянстве погоды тропического пояса, которые делают одежду и жилище менее нужными для человека и таким образом отчасти устраняют необходимость—этот великий стимул трудолюбия и изобретения. Curis acuens mortalia corda¹²⁵. Я не говорю уже о том, что, чем меньше у нации товаров и имущества такого рода, тем менее у нее поводов к внутренним раздорам и, следовательно, тем менее она нуждается в благоустроенной полиции или регулярной власти для своей защиты и обороны против внешних или внутренних врагов.

О ПЕРВОНАЧАЛЬНОМ ДОГОВОРЕ¹²⁶

Поскольку в нынешний век ни одна партия не может поддержать свое существование без философской, или отвлеченной, системы принципов, приложенной к ее политической, или практической, системе, то мы соответственно обнаруживаем, что каждая фракция, на которые разделена наша страна, воздвигла упомянутое выше сооружение, чтобы защитить и прикрыть ту схему действий, которую она осуществляет. Так как люди обычно являются очень неумелыми строителями, особенно в этих отвлеченных областях, да еще когда их побуждает партийное рвение, то естественно представить себе, что их сооружение должно быть несколько бесформенным и нести на себе явные следы того неистовства и спешки, с которыми его ьоздвигали. Одна партия, выводя происхождение правительства от Бога, пытается превратить его в нечто столь священное и ненарушимое, что, каким бы деспотическим оно ни было, готова считать чуть ли не святотатством попытки затронуть или посягнуть на него в наималейшем вопросе. Другая партия, основывая правительство целиком на согласии народа, предполагает, что существует своего рода первоначальный договор, посредством которого подданные, не выражая этого в словах, оставили за собой право оказывать сопротивление своему государю, когда они сочтут, что их слишком подавляет та власть, которую они для определенных целей добровольно доверили ему. Таковы отвлеченные принципы двух указанных партий, и таковы также практические последствия, вытекающие из них.

Я осмелюсь утверждать, что обе эти системы оп влеченных принципов справедливы, хотя не в том смысл% какой вкладывают в них сами партии. И обе схемы практических последствий разумны, хотя не в тех крайних значениях, до которых каждая партия в пику другой обычно пыталась их довести.

То, что Божество является первым создателем всего [института] правительственной власти, никогда не будут отрицать те, кто признает существование всеобщего провидения и допускает, что все события во вселенной происходят в соответствии с единым предначертанием и направлены на мудрые цели. Так как человеческий род не может существовать, по крайней мере в каком-либо спокойном или безопасном государстве, без защиты правительства, то несомненно, что этот институт должен был быть предусмотрен тем благодетельным существом, которое заботится о благе всех своих созданий. И так как правительственная власть действительно имеет место во всех странах и во все времена, то мы можем заключить с еще большей уверенностью, что она была задумана тем всеведущим существом, которое никогда нельзя обмануть каким-либо событием или действием. Но поскольку указанное существо создало эту власть не посредством какого-то особого или чудесного вмешательства, а посредством своего скрытого и всемогущего воздействия, то монарх, строго говоря, не может быть назван его наместником, разве только можно сказать, что любая власть или сила, поскольку она исходит от него, действует с его дозволения. Что бы фактически ни происходило, это включено в общее предначертание или замысел провидёния; и вследствие этого самый великий и самый законный монарх имеет не больше оснований претендовать на особую священность или неприкосновенную власть, чем ничтожный правитель, узурпатор или даже разбойник и пират. Тот же божественный распорядитель, который во имя мудрых целей облек какого-нибудь Тита или Траяна властью ¹²⁷, предоставил также власть для целей, без сомнения, столь же мудрых, хотя и неизвестных, какому-либо Борджиа или Ангриа. Те же причины, которые породили суверенную власть в каждом государстве, установили в нем подобным же образом все сферы полномочий вплоть до мельчайших и всю юрисдикцию. Поэтому констебль в не меньшей степени, чем король, действует по божественному внушению и обладает неоспоримым правом.

Когда мы примем во внимание то обстоятельство, что по своей физической силе и даже по умственным способностям и задаткам, пока они не развиты образованием, все люди почти одинаковы, мы должны будем неизбежно допустить, что вначале ничто, кроме их собственного согласия, не могло объединить их и подчинить какой-либо власти. Если мы проследим зарождение правительственной власти до ее первоначального возникновения в лесах и пустынях, то народ окажется источником всей власти и законодательства; он добровольно во имя мира и порядка отказался от своей естественной свободы и принял законы от равного себе соплеменника. Условия, на которых люди были готовы подчиниться, либо были ясно изложены, либо казались столь ясными и очевидными, что сочли совершенно излишним их излагать. В таком случае, если именно это имеется в виду под первоначальным договором, нельзя отрицать того, что весь [институт] правительственной власти сначала был основан на договоре и что самые первые грубые объединения людей складывались главным образом на основе этого принципа. Напрасно задавать нам вопрос, в каких документах записана эта хартия наших свобод. Она была записана не на пергаменте и даже не на листьях или коре деревьев. Она возникла до письменности и всех других цивйлизованных искусств жизни. Но мы легко прослеживаем ее в природе человека и в том равенстве или же в том приближении к равенству¹²⁸, которые мы находим среди всех отдельных представителей этого рода. Та сила, которая сейчас господствует и которая основана на флотах и армиях, является чисто политической и происходит от власти, она есть следствие установленного правительства. Естественная сила человека заключается только в крепости его мускулов и твердости его мужества; она никогда не смогла бы подчинить массы командованию одного лица. Ничто, кроме собственного согласия людей и ощущения ими преимуществ, вытекающих из мира и порядка, не могло бы произвести такого воздействия.

Все же даже это согласие долго было весьма неполным и не могло служить основой регулярного управления. Вождь, который, вероятно, приобрел свое влияние во время ведения войны, правил больше при помощи убеждения, чем посредством приказов; и, пока он не смог обратиться к применению силы, чтобы усмирить непокорных и непослушных, едва ли можно было сказать, что общество достигло состояния гражданского правления. Очевидно, что никакого договора или соглашения об общем подчинении не было заключено специально: эта мысль была вне сферы понимания дикарей; каждое проявление власти вождя должно было быть частным, и его вызывали требования текущего момента. Реальная польза, извлекавшаяся из вмешательства вождя, делала проявления его власти с каждым днем все более частыми; и их частота постепенно выработала у людей привычное и, если вам угодно так называть его, добровольное, а вследствие этого непрочное молчаливое подчинение ¹²⁹.

Но философы, которые избрали себе партию (если это не будет противоречием в выражениях), не удовлетворены этими уступками. Они утверждают не только, что правительство в его самом раннем возрасте возникло из согласия или, скорее, из добровольного подчинения народа, но что даже сейчас, когда оно достигло своей полной зрелости, оно покоится только на указанном фундаменте. Они утверждают, что все люди все же рождаются равными и не обязаны зависеть от какого-либо монарха или правительства, если не связаны обязательствами и нерушимостью обещания. А так как ни один человек не откажется от преимуществ своей врожденной свободы и не подчинит себя воле другого, не получив чего-либо равного этому взамен, то указанное обещание всегда расценивается как условное и не налагает на человека никаких обязательств, если он не получает правосудия и защиты от своего государя. Государь взамен обещает ему данные преимущества; и если он их не предоставляет, то со своей стороны нарушает статьи и соглашения и тем самым освобождает своего подданного от всех обязательств верноподданства. Такова, по мнению указанных философов, основа власти каждого правительства; и таково право на оказание сопротивления, которым обладает каждый подданный.