Тридцать ночей (ЛП)

Откуда-то снаружи нашего пузыря, я расслышала ещё один проклятый гул. Я усилила свою хватку на Айдене, но было слишком поздно. Чары были разрушены.

Он опустил руки — моя кожа стала сильно пульсировать из-за его отсутствия — и поднял телефон из травы. Я готова была вырвать телефон из его рук и выкинуть в ежевичные кусты, но выражение лица Айдена пустило под откос все мои планы. Меж его бровей вновь появилась глубокая V-образная складка. Айден не хмурился, когда видел номера входящих звонков — он всегда помнил их. Я свирепо посмотрела на экран. Звонок был из района с кодом 253.

— Кто это? — прошипела я.

— Не знаю.

Он ответил на звонок своим обычно принятым "Айден Хейл" и стремительно помчался через двор в сторону дома. Без единого слова. Без единого прикосновения.

Дрожь вернулась, и слёзы, которые я и не подозревала, что сдерживаю, потекли из моих глаз. Каждая клеточка лишилась сущности. С каждым часом, когда его руки не на мне, я становилась всё больше похожей на призрака. В конце концов, не это ли делает призраков, призраками? Неспособность прикоснуться к ним?

* * * * *

К тому времени, как питомник "Города Роз" доставил нам сеянец Дугласовой пихты Маршалла и четырнадцать кустов роз, слёзы высохли, пусть даже дрожь и не утихла. Айден не выходил из кабинета Бенсона — больше он не пользовался библиотекой, она была наглухо закрыта — так что я выследила его там. Садоводство ранее очень положительно на нас сказалось. Может быть, и сейчас это поможет?

Я резко остановилась у закрытой двери, готовая снести её с петель, но голос Айдена остановил мой кулак прямо в воздухе. Его голос больше не был спокойным и бесстрастным. Его тембр был возбуждённым, выпаливающим команды в привычной действенной твердости. Неужели я находила этот каданс пугающим? Теперь же он звучал подобно музыке.

— Да, мы знаем об этом... Мне жаль. Меня ожидает вызов по другой линии. До свидания... Гленда, отправь копии юристам и Конгрессмену Киршнеру. А теперь переведи меня на Сартейна. Да, Генерал, Айден Хейл... этого будет достаточно?... Ну, сегодня я звоню, чтобы попросить об услуге... Это всё, о чем я прошу. До свидания... Бенсон, закончи с остальным, как и обсуждали... Никаких лазеек.

Раздался сильный удар по столу. А потом повисла тишина.

Чёрт возьми! Я заколотила в дверь обоими кулаками.

— Айден! Это —

Дверь рывком открылась.

— Элиза? Ты в порядке?

Я открыла было рот, но его внешний вид подавил все мои слова. Это была безмолвная пустота, если не считать слабое мерцание света в его глазах. Словно кто-то зажёг свечу.

— Всё хорошо? — я с трудом дышала. — Я слышала, ты говорил со Сартейном.

Он отступил в сторону, позволяя мне войти внутрь. Мне не хватило присутствия духа, чтобы разглядеть офис Бенсона. Я лишь заметила несметное количество мониторов, компьютеров и мебель. Их размытые очертания исчезли, когда Айден закрыл дверь и взял меня за руку.

— Элиза, детка, присядь, — его голос был встревожен, но всё также оставался красивым.

Он подвёл меня к вращающемуся креслу, но у меня перехватило дыхание. Он снова назвал меня "деткой". И он прикоснулся ко мне. Хороший ли это был знак? Или плохой?

Он сел в такое же вращающее кресло, стоящее передо мной.

— Дыши, Элиза. Новости хорошие, я надеюсь, — он подул мне на лицо. — Похоже, у нас появился свидетель. Некто, кто знает о мошенничестве Фейна и охотно готов дать показания.

Его слова текли неторопливо, но каждая клеточка моего тела начала трепетать, наполняясь жизнью. Я боялась вновь почувствовать себя живой. Это прикончит меня на этот раз, если я вновь всё потеряю.

— Правда?

— Да.

— Кто?

— Клиент, которого Фейн недавно обманул.

— Что насчёт Хавьера? Свидетель же не знает о нём, не так ли?

Айден покачал головой.

— Он не будет впутывать Хавьера. Если что, он ему поможет.

— Ты уверён?

— Уверён.

— Удовлетворит ли это Департамент Юстиции? Остановит ли это их, прежде чем они доберутся до меня?

Рука Айдена сжала мою ладонь — его кожа окутывала пламенем.

— Я послал информацию Бобу. Через два-три дня мы будем владеть большей информацией, любимая.

Все его высказывания были приглушены всего лишь этим единственно-важным словом.

— Ты снова называешь меня любимой.

— Ты всегда будешь моей любимой, — его голос был настолько глубинным, что мою грудь начало сотрясать. Этот свидетель не изменит ничего между нами, так ведь?

— А что насчёт последних нескольких дней? — выдохнула я.

Он быстро переместил свою правую руку за спину, и его челюсть изогнулась.

— Любовь не изменит последние несколько дней.

Я проиграла слова в своей голове. Они прозвучали в обратном направлении.

— Ты не выставишь меня? — изрекла я на недвусмысленном английском.

Свет потускнел в его глазах.

— Только пока сама не захочешь уйти.

— Этого никогда не случится.

Мерцание света в его глазах полностью угасло. Внезапно, чуть ли не со слышимым щелчком. Пустота, оставшаяся в его облике, была ошеломляющей. Черты его лица окутало завесой одиночества — чрезвычайно опустелой и бессодержательной. Изменение было таким радикальным, что я ахнула и обхватила его лицо ладонями, словно мои пальцы могли породить в нём жизнь.

— Я никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя. Навечно, — произнесла я с усилием.

Он кивнул, пока постепенно брал под контроль своё выражение лица и попытался смягчить голос.

— Я не ослышался, что приезжал грузовик, и кто-то давал указания о том, куда должны быть отнесены розы?

Я не выпускала из своих ладоней его лицо.

— Поцелуй меня.

Но я не ждала его реакции. Я ринулась на него — запустив пальцы в его волосы, подобно крюкам, руками стискивая его лицо, ногами захватывая его бёдра. Настолько мощным было моё нападение, что кресло наклонилось, и он ахнул, позволяя моему языку ворваться внутрь. Ах, его вкус!

Лишь несколько штрихов языка, и я поняла, что нежная хватка на моих плечах на самом деле была отталкиванием. Я вжалась в него ещё сильнее, но он отклонился, приподнимая моё лицо.

— Нет, любимая, — его голос был тихим.

— Пожалуйста? — прошептала я, пытаясь удержать своё тело собранным воедино. Не знаю, были ли это трепет или же сдержанные рыдания.

Его челюсть изогнулась во внутренней борьбе. Когда он заговорил, его голос вновь был спокойным.

— Я тоже скучаю. Больше, чем ты представляешь. Но отныне это не правильно.

— Между нами всегда всё было правильно, Айден.

Он подул на мои губы один раз и — раньше, чем я успела моргнуть, сделать вдох или совершить очередное нападение на его рот — протянул мне свою руку.

— Нам надо посадить дерево, — произнёс он.

* * * * *

Айден осмотрел багрового цвета кусты роз, составленные вдоль вспаханного периметра в форме прекрасного полукруга. Они уже были в цвету. Пихта Маршалла стояла, как часовой, прямо напротив нас, первое дерево перед раскинувшимся за ним лесом.

— Дугласова пихта? — заинтересованно спросил Айден, пока мы бесцельно бродили по лужайке.

— Да. Я сочла, что это дерево было верным выбором для него. Высокое, сильное и вечнозеленое.

Я взъерошила иголки, когда мы добрались до молодого деревца. Оно было всего лишь высотой с мой рост, но, с течением времени, оно может вырасти вплоть до трехсот футов.

Айден протянул свою уверенную руку, охватил стройный ствол и нежно потряс.

— Спасибо, — сказал он, его голос был наполнен сильной, сдерживаемой эмоцией. — Оно подходит ему.

Я склонила голову ему на плечо.

— Он задержится здесь надолго, — как и "Леди Клэр", я не могла назвать пихту Маршалла "оно".

Он кивнул, и его глаза странствовали по кустам роз.