Тридцать ночей (ЛП)

Богохульства Реаган наполнили салон машины, пока та, ускоряясь, двигалась по чёрному асфальту.

В здании суда по иммиграционным делам мы прошли проверку и регистрацию у вооруженных конвоиров. Оружие? Нет. Незаконные вещества? Моя семья. Есть ли намерения нанести ущерб США? Нет. Паспорт? Не Американка? Нет. Причина пребывания в стране? Проживание.

Конвоир передал меня в распоряжение другому охраннику, который похлопывая руками по моему телу, сверху вниз обыскал меня. Будучи омертвелой, я чувствовала на себе больше рук, а не меньше. Реаган обыскивать не стали. Они даже улыбались ей иначе. Она одна из своих. В ответ она не улыбнулась.

Зал судебного заседания, отведенный для слушания дела Хавьера, был лишён какого-либо своеобразия. Деревянные стулья. Место судьи. Один стол для представителей ICE, второй для Хавьера. Двадцать девять дней назад, такая же комната сокрушила меня. Сегодня я могла уничтожить её лишь своим собственным сердцем. Я сосредоточила свой взгляд на настенных часах, ожидая. 1:16, 1:20, 1:21.

В задней части зала заседания открылись двойные двери. У меня подкосились колени.

Хавьер был облачен в оранжевую робу. Вооруженный сотрудник учреждения следовал в нескольких дюймах позади него. Голова Хавьера была опущена, и он совершал маленькие шаги. Его кожа была мертвенно-бледной, несмотря на её сиенскую красоту. Впервые в своей жизни, я увидела его с густой, тёмной щетиной.

Я встала, когда он подошел ближе. Он поднял голову и посмотрел на меня впалыми глазами. Его лицо было измождено, губы потрескались. Я поковыляла вперед, с целью обнять его, но офицер — Бейли, как утверждал его жетон — прошмыгнул между нами.

— Никаких контактов с находящимся под арестом, мэм, — Бейли выставил вперёд руку. — Пожалуйста, отойдите в сторону.

Я проигнорировала Бейли и не сводила глаз с Хавьера.

— Я здесь. Corazón y alma.

Он поймёт, что это от Марии. И от меня. Бейли с трудом подвёл его к столу. Через несколько минут одетый с иголочки, с кожаным портфелем в руках, широкими шагами в зал вошёл мужчина. Адвокат. Я ожидала, что он займет место за столом ICE, но он встал рядом с Хавьером. Как Хавьер смог нанять одетого с иголочки адвоката? Может быть, это дело рук Айдена? Пустота внутри меня завибрировала чем-то напоминающим жизнь.

— Мистер Солис, я Кристофер Бенетто из фирмы "Бенетто и Бриггс". Приношу свои извинения, что не смог встретиться с вами в центре предварительного заключения. Я получал материалы по вашему делу.

Бенетто осмотрел зал заседания. Его взгляд немного задержался на нас с Реаган. Они с Хавьером очень тихо перешёптывались, держась поодаль от Бейли. После некого разговора вполголоса, Бенетто зашагал в нашу сторону.

— Мисс Сноу, мисс Старр, вы обе подтверждены документами?

— Да, сэр. Мне предоставлен период отсрочки, а Реаган — гражданка.

— Хорошо. Послушайте. Я настоятельно рекомендую не произносить ни слова во время его слушания. Иногда члены семьи и друзья начинают высказываться, но это приносит больше вреда, чем пользы. В частности, если вы знаете что-то, что может ему навредить, — когда он произносил последние слова, Бенетто смотрел прямо мне в глаза.

Я поняла, чего он не произнёс. Хавьер работал незаконно, и я была тому свидетель. Если я не удержусь и заговорю в его поддержку, то ICE начнёт меня допрашивать под присягой, и тем самым я могу навредить Хавьеру.

— Кто-то его сдал? — я попыталась заговорить, но мой голос вырывался свистящими дуновениями воздуха.

— Да. ICE получило анонимный донос. Должно быть это был кто-то, кто знал, когда и где будет Хавьер.

— Это был Департамент Юстиции? Они вели расследование по кое-каким делам, — предположила я.

Реаган вскинула бровь от услышанной новости, но я сильнее сжала её руку. На эту историю у нас позже будет время.

Бенетто покачал в отрицании головой.

— Нет, я проверял. Департамент, похоже, закрыл расследование и занялся ведением судебного преследования Фейна. Донос пришёл откуда-то ещё — до того, как Департамент Юстиции закрыл досье.

Неспособная сделать что-нибудь полезное с полученной информацией, я сосредоточилась на других ужасных последствиях.

— Означает ли это, что ICE теперь придёт и за его родителями?

Впервые за всё это время Бенетто улыбнулся.

— Это маловероятно. Недавние президентские указы требуют ICE сосредоточиться на первоочередных случаях. Они не будут тратить ресурсы на его родителей. И даже если они это сделают, они не депортируют их, а малолетних девочек оставят одних. Но всё же, лучше, если его родители будут держаться в стороне — избегать львиного логова, так сказать.

Я втянула в себя немного воздуха — на один ужас меньше, но ещё слишком много предстоит пережить.

— Мистер Бенетто, что насчёт вознаграждения? У Хавьера нет столько денег и —

— Не переживайте, мисс Сноу. Я могу вести это дело на безвозмездной основе, к тому же договоренности о гонораре являются конфиденциальностью. Я не могу обсуждать их с вами, но о нём позаботятся.

— Как вы узнали о Хавьере? — кое-что не сходилось.

Как Бенетто мог узнать о случайном иммигранте, которого задержали?

— Я не могу обсуждать и этот вопрос. А теперь, если вы меня простите, — он закончил обсуждение кивком головы и направился обратно к Хавьеру.

Они возобновили своё перешёптывание. Я не сводила с Хавьера глаз, симбиотическая нить держала нас связанными друг с другом.

ICE появилось во всем блеске. Один адвокат и два сотрудника службы поддержки. Когда они прошли мимо нас, взгляд адвоката задержался на нас с Реаган. Он занял своё место за столом, выложив огромные пачки бумаг, и занялся тем, что начал что-то строчить в документах. Я отвела взгляд в сторону, когда его рука неистово начала перелистывать листы, и сосредоточилась на Хавьере. Единственным признаком, говорящим о том, что он дышал, были незначительно приподнимающиеся плечи.

На двенадцатый подъём его плеч, почтенный судья Лопез вошёл в зал, и мы все встали. Судья наблюдал за Хавьером, пока тот присягал "говорить только правду, и ничего кроме правды, да поможет ему Бог".

Да поможет ему Бог? Чей Бог? Кому он присягал? Правительству, которое не хочет признавать его? Как вы можете признавать слова человека, но не его жизнь? Какие удостоверения личности мы имеем, однако, как мы проживаем свою жизнь?

ICE начало своё дело: Незаконный иммигрант в течение десяти лет. Не имеет прав на получение освобождения от депортации. Анонимный источник информации упомянул о художественных принадлежностях и рамах картин. Свидетельские показания указывают на то, что он где-то работал незаконно. У него есть сообщник, который будет его укрывать. Он скроется. Он не должен быть освобожден под залог. ICE осыпало ударами Хавьера. Он порождение закона, а не природы. Не человек, чужеземец. Не подкрепленный документами, нелегал. Ни члены семьи, соучастники.

Когда ICE закончило свою речь, Бенетто занял оборонительную позицию: Хавьер приехал в страну, будучи подростком. У него есть младшие сестры, которые являются гражданами, они талантливы, но финансово полностью зависят от него. Его отец получил травму. На нём не числится досье преступника. Он вернётся на слушание. Он должен быть освобожден под залог. Тактика Бенетто была проста: вывести на первый план мужчину, сына, брата, а не закон.

Наконец-таки, всё это закончилось, и на мои барабанные перепонки сошла тишина. Черты лица судьи Лопез были непроницаемы. Он беззвучно постукивал своим карандашом по столу судьи.

Холодно... я босиком... больничный халат вздымается волнами вокруг меня... ряды встроенных в стену боксов из нержавеющей стали, дверцы закрыты.

— Иза? — тревожно прошептала мне на ухо Реаган.

Я вынырнула из своих воспоминаний, как раз в тот момент, когда голос судьи заполнил зал.

— Мистер Бенетто, есть ли у вашего клиента законное основание, которое может позволить ему остаться? Брак с гражданкой или дети?