Самое обыкновенное чудо (СИ)

-- Пойдем, мадам, я тебе мяса дам, - произнесла Лара.

Так и прижилось новое имя у кошки: Мадам. Она осталась в доме Ковалевых. Савка ходил поцарапанный, но не больше, чем от других кошек, что жили в доме бабушек.

Леонид наблюдал молча, как решается судьба Мадам. На душе было неприятно. И все из-за письма. Когда-то давно Леонид принес из роддома крошечное существо - мальчика Савку. Живая тогда еще бабушка, мать Леонида, всем сердцем приняла малыша. Савку сразу полюбили все, кроме его матери. - Виктории. Он был в тягость любящей погулять женщине. А потом старый Христиан Вольциньер, доводящий всех в госпитале до белого каления, сказал хирургу Ковалеву, который его решительно выписал из стационара, что жена родила сына не от него. Не только сказал, доказал это. Но Леонид все же не хотел верить злобствующему маразматику и продолжал любить Савку. Он никому не говорил об этом, даже Ларисе. И вот теперь это письмо. Для чего Витка его написала? До какой же степени она не любила своего ребенка! Но Ларисе надо все рассказать. Пока секреты до добра не доводили никого. А в её любви к мальчику мужчина не сомневается.

Все замечающая Лариса спросила мужа, когда остались наедине:

-- Ленечка, что случилось там, на похоронах? Почему ты хмурый?

И Леонид с облегчением все ей рассказал.

Я сама его родила!

Леонид рассказал Ларе о последнем письме Витки, на что женщина ласково улыбнулась и ответила:

-- Ленечка! Выбрось это из головы. Савка - мой сыночек. Может, Виктория и не рожала его вовсе.

-- Не понял, - удивился муж. - Как это она не рожала? А кто тогда?

-- Его родила я, Ленечка. Он мой мальчик. Я его мать! Так во всех документах написано. И хорошо, что ты поставил меня на учет к Позднякову. Он никому не скажет, что я рожать буду в первый раз, - неожиданно женщина нахмурилась. - Лень, если ты перестанешь любить Савку после этого письма, я не стану жить с тобой.

-- Ларка, какая же ты все-таки дурочка у меня, - ответил муж. - Рожай побыстрее мне дочку, а потом еще и сыночка. С тремя детьми ты не уйдешь никуда.

-- Да я и так не уйду. Ты вернул мне радость в жизни.

Рассказали и бабушкам про Савенка, про последнее письмо Витки. Старая Фрида предостерегающе заметила:

-- Сплетни все. Врет для чего ваша Виктория... Я тоже как-то поверила, Лара. Знаешь, как я мучилась, так жалко тебя было, но меня словно околдовали, обида вселилась... Враки все это. Савка - наш мальчик.

-- И я скажу,- добавила Мария Георгиевна. - Это не Лёне писала Виктория, тебе, Лара. Она знала, что Леонид обязательно тебе все расскажет. Ведь эта женщина всегда считала, что ты Савку любишь только из-за Лени. А раз сын не его, значит, тебе мальчик станет не нужен. И Ларочка сразу станет плохой. Завидовала она тебе.

-- Глупости какие, - передернула плечами женщина. - Я никогда не перестану любить Леню и Савку, - и Лариса повторила мысль Леонида: - Это как же надо не любить своего ребенка, чтобы и после смерти сделать ему хуже. Но Витка просчиталась: я никогда не разлюблю Савенка. Это мой сын, а не её.

Хоть Лариса и не прореагировала внешне на последнее письмо Витки, на и у неё на душе было нехорошо. Как Леня будет относиться к мальчику, когда родится свой родной ребенок? В своих чувствах Лариса не сомневалась. Дохаживая последние дни перед родами, она старалась как можно чаще быть с мальчиком, реже отпускала его к бабушкам, те обижались, они скучали по его звонкому голоску. Савенок что-то чувствовал, ластился к матери, иногда стал плакать, оставаясь без неё. Леонид ругался, что Лара портит мальчишку, а ему скоро шесть лет. Та упрямо в ответ молчала.

Сегодня вечером она и малыш сидели на крыльце, ждали отца. Рядом звонко мурлыкала Мадам. Кошка училась гулять по улице, выходила на крылечко, бегала по двору, но далеко не уходила. Звонила Генриетта. В больнице трудный случай. Массовая авария. Врачей не хватает. Вызвали на помощь и из других клиник. Леонид и Стас Поздняков тут же примчались, поэтому Леня задерживался. Лара уже с обеда чувствовала себя неважно. Устала, живот тянул книзу, болела поясница. Она и мальчик, обнявшись, сидели на темном крыльце, ждали отца. В голову женщины лезли мрачные мысли:

-- Зачем я так хотела рожать? Был бы у нас Саввушка один. Я бы сейчас не переживала, как он без меня останется, когда я буду в роддоме. Сидела бы и сидела со своим мальчиком, спокойно бы ждала Леню.

Скрипнула доска в заборе. Это пролезали в дырку бабушки. Лариса машинально отметила, что надо бы сделать калитку, а то неудобно немолодым женщинам, да и ей с животом лазить сквозь заборы. Бабушки чинно сели в двух сторон возле женщины и ребенка. Мадам тут же примостилась на руках старой хозяйки. Поговорили о том о сем и ни о чем, потом Фрида увела Савку смотреть очередную партию котят, принесенных плодовитой кошкой, что досталась им от местной колдуньи. Мария Георгиевна села рядом с Ларисой.

-- Вот что, девочка, давай серьезно поговорим.

-- О чем? - удивилась Лариса.

-- О тебе. Сама маешься, Леню мучаешь. Думаешь, он не видит. А ведь он устает, людей спасает. А дома ты со своими нюнями. Что это за слезы в последнее время?

-- Да не плачу я при Лене. Я без него. Немножко. Просто мне иногда грустно. Поплакать хочется. Жалко всех становится. Особенно Саввушку.

-- Леня все видит. Говорит, у беременных все бывает, гормоны в тебе никак в норму не придут. Не гормоны, прости меня, Лара, а дурость в тебе в норму не придет. Когда перестанешь думать, что Леня разлюбит Савку.

Лара вздрогнула. Мария Георгиевна видела все, била без промаха. А та продолжала:

-- Запомни, Ларочка, если мужчине нужна женщина, значит, ему и ребенок её будет нужен. Вот ты полюбила Савенка, потому что любила Леню.

-- Нет, - возразила Лариса, - я сначала Савку полюбила, а потом Леню.

-- Ой, ли? - насмешливо отозвалась мудрая женщина. - Я помню твои рассказы по телефону об интересном военвраче, что оперировал тебя. Ты уже тогда была влюблена как кошка. Только не признавалась сама себе. А Савку ты тогда еще и не видела.

-- Может, может, - отозвалась Лариса.

-- А теперь продолжим дальше. Так уж получилось, что родная дура мать написала для чего-то, что Савка не сын Леонида. Я эту женщину знаю и по твоим рассказам, и по её участию в моей судьбе. Она никого кроме себя не любила. И вряд ли умирала, раскаявшись, вряд ли просила прощения у ребенка, которого бросила. Было бы это так, прощения попросила бы не только у мальчика, но и у меня, хотя бы строчку в письме добавила. Про это Леня не говорил, я его специально спросила. Поверь, моя девочка, это письмо предназначено только тебе, чтобы ты разлюбила своего мальчика.

-- Этого никогда не будет, - твердо произнесла Лариса.

-- Ну вот, - обрадовалась Мария Георгиевна. - Я и говорю: будет Леня любить Савку, всегда будет. Потому, что он тебя любит. А ты любишь Савку. Поняла. Все от тебя зависит. Савка нужен тебе, значит и Лене тоже. И наоборот...

-- А может, мы просто оба любим нашего мальчика? - произнес чей-то голос. - К чему такие сложности.

Женщины вздрогнули. Это незаметно подошел уставший Леонид. Он сначала зашел к Фриде, там горел свет, и мужчина подумал, что Лариса и Савенок у бабушек. Ленивый Шаро даже хвостом не вильнул, не то что гавкнуть, когда к себе домой Леонид полез через дыру в заборе.

-- Ленечка, ты уже освободился? Я сейчас ужин подогрею.

Лара стала вставать, но резкая боль опоясала её. Отошли воды.

-- Лара, Ларка, в больницу, немедленно в больницу, - приказал мужчина. - Пора тебе.

Вызванная им скорая прибыла через десять минут. Постанывающую Лару увели. Леонид срочно звонил Позднякову. Бабушки суетливо провожали женщину, приказывали не бояться. Никто не заметил, как в дыре забора застыл испуганный мальчик пяти с половиной лет. Он боялся плакать. Его маму, его любимую, единственную маму, уводили чужие люди в белых халатах. Их Савка не любил, они иногда делали больно. Следом побежали бабушки, что-то крича. С мамой уехал и папа. Савка приковылял на крыльцо, где так уютно сидел с мамой, лег на него и тихо заплакал. Мамы не было рядом. Тут его и нашли вернувшиеся бабушки. Они долго не могли успокоить мальчика. Лара словно что-то почувствовала. Раздалась трель мобильного телефона.