Самое обыкновенное чудо (СИ)

-- Лариса! Я очень прошу выслушать меня, - решительно проговорил Леонид на второй день к вечеру.

-- Зачем?

Лариса заговорила после двух дней молчания. И это было хорошо. До этого Лара упорно молчала, словно не слышала мужа, отворачивалась, прятала глаза.

-- Ты понимаешь, ничего не было у меня с Эммой. Это слухи, сплетни, домыслы. Кого ты послушала? Я люблю только тебя.

-- Мне никто ничего не говорил. Я видела все сама.

-- Что ты могла видеть? Когда? Расскажи мне.

-- Зачем? Ты там тоже был.

-- Я спал!

Лариса не ответила. Подобный разговор был два дня назад, перед тем, как Лариса замолчала. Леонид и не предполагал, что тишина может быть такой давящей.

Лариса ушла опять в комнату Савки.

Леонид ругал себя. Зачем остался после смены с сотрудниками? Эта несносная Эмма и так вешалась давно к нему на шею. Были намеки с её стороны. А тут он, как на грех, после трудного дежурства, опрокинул стопочку коньяка, сразу потянуло в сон, Леонид ушел из-за стола в свой кабинет, прилег на минуту на кушетке и как провалился. Уснул моментально! Вырубился! Этим, как видимо, хотела воспользоваться Эмма, тут же нарисовалась и хотела улечься рядом, распахнула халатик, под которым только плавки и бюстгальтер. И надо же было прийти именно в этот момент Ларисе. Хотя почему "надо же", хорошо, что пришла. Ничего не было и не могло быть.

-- Лариса, - Леонид вошел в детскую. - Прошу тебя, пойдем в спальню. Ты уже два дня молчишь, спишь в этой комнате, с Савкой. Мне плохо без тебя.

Савка сел в своей кроватке. Волчонком глянул на отца. Лара сидела спиной к Леониду, и слезы сами текли по лицу. Леонид их не видел.

-- Ты плохой, - сказал сердито мальчишка. - Уходи. Мама из-за тебя плачет.

Он тут же полез на руки женщине, которая стала ему давно матерью, обнял и стал вытирать ей слезы. Леонид вышел. Спать опять придется одному. И это всю неделю. В постели было холодно и неуютно. Лариса вновь осталась с Савкой. Утром женщина молчком приготовила ему завтрак, поставила на стол. Леонид опять попытался заговорить.

-- Лариса. Ну, возьми себя в руки. Ты же умная женщина. Не было ничего, абсолютно ничего. Почему ты мне не веришь?

-- Ты лежал на диване. Она была почти что голая.

-- Может, и лежал. Я спал. Я не помню ничего. Я вырубился после первой рюмки коньяка. Уставший был. Я перед этим, сама знаешь, дежурил подряд две ночи... Эмма сама пришла. Я не знаю зачем.

-- Ты поэтому и дежурил, что хотел остаться со своей этой... Эммой, - слезы против воли хлынули из глаз.

Леонид поспешно встал и приблизился к женщине, он не мог видеть её слез. Сердце пронзила острая жалость

-- Не прикасайся ко мне, - сквозь слезы предупредила Лара и отвернулась к окну.

В её голосе было столько отчаяния, что он отступил, не решился обнять. Никогда ни в каком сне не мог Леонид представить, что в его семье может быть подобное.

-- Лара, ты неправа. Сама говорила, что надо верить людям. Я же поверил, что у тебя ничего не было с генералом Дерюгиным.

Лариса вскинула свои огромные позеленевшие глаза:

-- Что ты говоришь? Это совсем другое. Я считала его своим отцом.

-- Но я то не знал об этом. Поверь, Эмма совсем мне неинтересна. Она моя подчиненная. Какие могут быть романы на работе? Не было ничего. Не смотрел я на неё даже. Эмма - это та же самая Витка. Зачем она мне? Ларка, я прошу тебя. Пойми меня. Родная моя, моя, ну помоги мне, пожалей, как пожалела в П-ске. Помнишь, подружка моя?

-- Вот именно, подружка, - горько протянула женщина. - Мы с тобой только подружки, Ленюшка, подружки, которые не сохранили дружбу. Потому что появилась третья. Темпераментная, красивая, наглая!

-- Все! Мне надоело говорить одно и то же, - мужчина решительно встал. - Ты никогда так себя не вела. Даже в П-ке, когда Ванька твой Ванька тебе изменял направо и налево, даже с мужчинами...

-- Я Ваньку не любила! Поэтому мне все равно с кем он бывал... - яростно перебила мужа Лариса.

-- Все правильно. Его не любила. А меня любишь. И я тебя! Ларка! Я тебя никому не отдам и никуда не отпущу. Ты моя жена и мать Савки. Я не дам тебе уйти. Слово развод даже не произноси, - также яростно отозвался мужчина.

Женщина молчала.

-- Может, это и жестоко, но я знаю, как тебя удержать, - продолжил Леонид. - Я знаю, это крайняя мера. Ты без Савки не уйдешь... Не вскидывай возмущенно на меня свои глазищи. А я тебе Савенка не отдам... Ты останешься с нами. Я знаю, ты без мальчика не сможешь.

Лариса молчала. Среди всех мыслей, обид, невзгод, что обрушились в последние дни на её голову, не было такой, которая бы допускала, что её могут разлучить с мальчиком, с её Саввушкой, с её сыночком. Да и, честно сказать, не собиралась Лара уходить от Лени. Просто ей было невыносимо больно. День и ночь перед глазами стояла полураздетая Эмма и лежащий на диване Леонид. Женщина просто не знала, как жить дальше, как успокоить боль в груди. Она уговаривала себя, искала оправдания Леониду, повторяла его слова, но неразумное сердце захлестывала обида, а вдруг все, что говорит Леня, неправда. И ничуть не смутившаяся Эмма, и её слова: "Не вовремя вы, Лариса Львовна".

-- Лара, - голос Леонида стал спокойнее. - Лара, я прошу. Успокойся. Поговори со мной. Вот сядь и говори. Найди в себе силы принять все, как глупость... недоразумение... Я же люблю тебя.

-- Глупость? Мой муж находится рядом с полуголой женщиной, чужой...- в её голосе прорвалось возмущение. - Все, Лень, больше не говори, на тормоши меня. Я пока никуда не ухожу, но и с тобой быть рядом мне тяжело, - Лара помолчала, потом у неё вырвалось с отчаянием: - Но почему так? Что не так во мне? Один предпочитает мне мужчин, другой тоже...

-- Что ты говоришь? Я не голубой! Я тебе верен. Я никого не предпочитаю, мне нужна ты, - Леонид стал злиться. - Ты и только ты!

-- Дай мне время, я сама приму решение, - прервала его Лариса. - И еще. Звонила Генриетта Ивановна. У неё день рождения сегодня, она напоминает. Ты обещал быть и сказать свое решение.

-- У Генриетты день рождения? - удивился Леня. - Не помню.

-- Запомнишь тут, - подумала Лариса. - Больше, наверно, переживал, чтобы жену ночью Эммой не назвать. Хотя не было случая, чтобы, в самом деле, Леня оговорился. Иной раз бормочет: "Ларка. Ларочка. Лариска". Может, правду он говорит, и я себя накручиваю. Но я же все видела! Сама видела. Но Леня, может, в самом деле, спал! Господи! Где же правда? Я сойду с ума от этих мыслей. И какое решение Леня должен сказать Генриетте?

-- А когда Генриетта нас ждет? Она сказала тебе? - прорвался в сознание голос мужа, который внимательно следил за потоком эмоций жены, что отражались в её по-прежнему позеленевших глазах.

-- Сегодня, в семь.

-- Лара! Ты понимаешь, Генриетту нельзя обидеть отказом. Я прошу, едем вместе. Ну, дай мне шанс, хотя я ни в чем не виноват.

-- Ладно, - поколебавшись, согласилась женщина. - Мы едем к ним вместе.

-- Мама! - вбежавший Савка прервал этот тяжелый разговор.

-- Сынок, - перехватил мальчика Леонид, - скажи маме, что мы её очень любим. Скажи, что папа её только любит, пусть она нам верит.

-- Мама, мы тебя с папой очень любим, - послушно повторил Савка.

-- Мама у нас самая хорошая. Лучше всех. Мы её никому не отдадим.

-- Лучше всех. Никому не дадим. Мам, я хочу кушать, - мальчик потянулся к Ларе. - Пойдем в кухню. Мы обещали блинчики, как у бабушки. С вареньем.

Впервые за два дня мелькнула улыбка на губах Ларисы, блеснула голубизна в её больших глазах при виде сына.

-- Я тоже хочу блинчики, - проговорил Леонид.

Она пошла на кухню, приготовила завтрак, поставила на стол тоненькие кружевные блины, для Савки вазочку с вареньем, для мужа сметану, он любил окунуть блин в сметану. Лара все помнила и знала. Женщина не отклонилась от прощального поцелуя мужа, когда он уходил на работу, но и не ответила на него. И это было уже неплохо.