Убийственные болоньезе

Приучил охрану, что лично запирает все замки, и не любит, что кто-то стоит у него за спиной. Уф, похоже, немного отпустило, надо попробовать достать сотовый.

Браско осторожно, не делая резких движений, пошарил по карманам блейзера.

Медленно согнул локоть и протиснул ладонь в карман. Пальцы сжали прохладный пластик корпуса телефона. Осталось нажать клавишу повторного набора, ведь звонок к Витторио был последний на сегодня вызов. Браско справился с нелегкой задачей, Витторио ответил.

— Ко мне! — просипел Браско в трубку, и в изнеможении откинул руку с зажатым в ней телефоном.

— Ты что, решила прихватить все наши вещи? — спросила подрулившая к обочине Лада.

Виолетта забросила в салон две огромных спортивных сумки.

— Не могла же я оставить наши шубки! — запыхавшись, произнесла она. — Лето пройдет, сама мне спасибо скажешь.

— Спасибо я тебе скажу, если ты сама сядешь за руль, — Лада вышла из автомобиля и обошла его. Виолетта пожала плечами и устроилась на водительском месте. Но едва положила руки на оплетку руля, то тут же их отдернула.

— Дьявол! Что это? Чем ты тут измазала, что-то липкое… — она поднесла руки к глазам и в ужасе вскрикнула.

— Это моя кровь, у меня изрезаны руки, — тихо сказала Лада, — очень больно было рулить…

— Дьявол, во что ты нас впутала?! — не унималась Виолетта.

— Я понимаю, что тебя учили «не поминать всуе», — поморщилась Лада, — но для разнообразия вспоминай иногда Господа.

— Господи, господи, вразуми ее, — запричитала Виолетта, яростно обтирая руль салфеткой, — говори же, что натворила?

— Давай уже двигать отсюда, боюсь, как бы нас искать не начали.

— Куда двигать-то?! — крикнула Виолетта, заводя двигатель.

— На родину, в Ангельск.

— Ты обалдела! — ахнула Виолетта, выстраиваясь в левый ряд.

— Придумай что-нибудь получше, — посоветовала Лада, зажимая в изрезанных ладонях салфетки, кровь никак не хотела останавливаться, она сильно разбередила раны, когда управляла машиной. Наконец она рассказала подруге, что случилось с ней и Джованни Ризио. Каким подлецом и сутенером он оказался! А она еще, глупая, радовалась такому замечательному любовнику! Тут Лада некстати вспомнила, как Джованни занимался с ней любовью, как стискивал ее в объятиях, со всей средиземноморской страстью, как целовал ее пальчики, захватывая фаланги губами и языком. Она тяжко вздохнула и яркой вспышкой в ее глаза вернулась сцена. Резкий удар в грудь. Его наглый окрик «Ты мне должна! Идем к Браско!». Он ее ударил!

Он бил ее! Тварь!

Разгневанная Лада была готова еще раз зарезать Джованни Ризио.

— Первое место, где нас будут искать это как раз в нашем городишке, — Виолетта прибавила скорость, и они выехали на кольцевую автостраду.

— Дорогая, но только там мы сможем раздобыть укрытие и деньги. Там Тинка, мама… — мечтательно проговорила Лада.

— Впутывать родителей в эту историю не стоит. Вот Тинка — другое дело, — за рулем Виолетта приобрела свой прежний, рассудительный вид, и сейчас вполне сносно могла соображать. — Ты права, нам прямая дорога на родину. Но как быть, если автомобиль объявят в розыск? Не пойдем же мы пешком? Конечно, наш великий земляк проделал путь в Москву пешком, мы можем повторить его подвиг, только двигаемся мы в обратную сторону.

— Надо быстро покинуть Москву, в областях не так рьяно выполняют столичные «указивки», — Лада достала бинт из аптечки и прикидывала, как самостоятельно забинтовать ладони. — Ветка, мне необходимо переодеться, вдруг нас остановит патруль, а я в окровавленном платье.

— Сейчас, присмотрю подходящее местечко, переодеться можно и на ходу, но надо избавиться от платья. Ты хочешь избавиться от него?

— Что за вопрос! — удивилась Лада. — В моем случае это не платье Моники Левински, ни к чему мне такая память.

— Лад, — повернула к ней голову Виолетта и заговорщицки сказала, — надо избавиться и от наших мобильников, в кино все так делают.

— Но нам не купить новых, дорого!

— Я не хочу, что бы через минуту мне начал названивать Маурицио и спрашивать, кто прирезал его приятеля! — настаивала Виолетта.

— Ты права, но мы остаемся без связи.

— Если возникнет необходимость, будем звонить с заправок, — Виолетта требовательно протянула руку Ладе и сказала. — Даже лучше, никто не определит наше местонахождение.

Она опустила дверное стекло. Новенький изящный телефон Лады нырнул в ночную тьму загородного шоссе. Взяла с передней панели свой Самсунг и тихо произнесла:

— Ну, прощай Маурицио…

Звук упавшего на асфальт аппарата услышали обе подружки. На Ладкиных глазах навернулись слезы, подруга пожертвовала своими отношениями с Маурицио, ради того, чтобы вытащить Ладу из передряги.

— Жалеешь? — тихо спросила она Виолетту.

— Дьявол! — вскричала радостная Виолетта. — Ладка, прекращай заниматься самоедством! Мы в расчете. Общество таких девушек, как мы, стоит гораздо дороже того, что потратили наши итальянские любовники.

— Ты даже не была влюблена? — спросила потрясенная Лада.

— Эка невидаль! Жаль только, что история повторяется. Неужели меня всю жизнь будут преследовать истории с полицией-милицией, а затем возвращения на родину?

— Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — система. Успокойся, в твоем случае это пока совпадение.

Глава четвертая

Они подъехали к ресторану «Петровский», что на проспекте Обходного канала. Тина куталась в кашемировую шаль, августовскими вечерами было прохладно. Роман Израилевич возил Тину ужинать в лучшие рестораны города, но более всего им нравился «Петровский». Уютная обстановка для всякого рода встреч, блюда русской и европейской кухни, живая музыка. Талантливо приходилось Бернсу изображать щедрость, вздыхал украдкой, когда официант уносил недопитую наполовину бутылку, но помалкивал. За скаредность Тинка очень бранила Романа Израилевича, а он боялся, что его врожденная экономность подвигнет Тинку на поиски более сговорчивого продюсера.

— Золотце, ну не можем мы снимать просто сценки для взрослых, это не интересует нашего зрителя, ему подавай настоящие чувства, хороший сюжет, прекрасные тела и нескучный секс, — отбивался Роман Израилевич от Тинкиных нападок.

— Ну и какому идиоту пришла в голову идея снимать порно версию «Войны и мира»?

— А что, хорошая идея, — Бернс смотрел сквозь очки на листочки меню, вложенные в кожаный переплет.

— Неплохо было бы сценаристу полистать на досуге первоисточник. Болконский, Безухов и Анатоль Куракин не вызывают у меня сомнения, но при чем здесь гусар Долохов и капитан Тушин? А Ростов? — возмущенно говорила Тина. — Ведь он брат главной героини! Хорошо, что хоть Петеньку Ростова не тронули, извращенцы.

Превратить первый бал Наташи в оргию, это вполне по-нашему, но причем здесь пленение ее французами? Она же не Мата Хари!

— Каждая актриса мечтает сыграть Наташу Ростову, — Бернс снисходительно посмотрел на Тину поверх очков, — не капризничай, лапушка!

— Не буду я сниматься, нас засмеют! — Тинка даже притопнула ногой, в подтверждении своих слов.

— Никто не посмеет, поверь мне, старому волку Бернсу, — с оглушительным щелчком, похожим на выстрел, он закрыл свой футляр для очков. — Уж я в этой кухне кое-что понимаю. А сценарий причешем. И актеров подберем.

— Кто будет играть Болконского? — надув губки спросила Тина.

— Имя его тебе ничего не скажет, — оживился Бернс, — Иван Дряблов, варяг из Нарьян-Мара.

— С такой фамилией в нашем бизнесе делать нечего!

— Колоритнейшая фигура, — продолжал нахваливать новичка Роман Израилевич, — вылитый Дольф Лундгрен в «Рокки».

— Вот пусть и будет Иваном Драго, — со смехом утвердила партнера Тина. — Только я всегда представляла Болконского субтильным брюнетом, а не высоченным, накачанным блондином.

— В этом вся и прелесть, новая трактовка, — Бернс устало потер переносицу, — мы же не преследуем цель экранизировать роман Толстого!