Звезда на ладони

Звезда на ладони

– Ну почему ты не можешь её полюбить? – с досадой спросил Виктор. – Она прелестная девочка. Тихая, послушная, не доставляет никаких хлопот! Ты же хотела дочь!

– Да, но свою дочь! Родную! – выпалила жена. – Как ты понять не можешь?!

– Ты же знаешь, что это невозможно... У нас не будет больше детей...

– Знаю... – обречённо согласилась женщина.

– Меня терзает чувство вины... Если бы я тогда справился с рулевым...

– Не казни себя... Ты ни в чём не виноват. И давай не будем больше об этом! – предложила Марина. – Ты прав... Она чудесная малышка. Такая хорошенькая.

– Жаль мне этого ребёнка. Кроме нас у неё никого нет. Ты же помнишь, Виталий с Леной были из детдома, – с болью проговорил мужчина. – Всё повторяется... Их дочь теперь тоже сирота... Если ты не сможешь привыкнуть к ней, придётся её отдать.

Виктор произнёс это и осёкся, перехватив встревоженный взгляд жены. Он обернулся. В дверях стоял их сын. Его вид не предвещал ничего хорошего. Брови сдвинуты, губы сжаты в тонкую полосу, глаза метают молнии. Этот рослый четырнадцатилетний подросток обладал твёрдым решительным характером. Костя с подозрением оглядел родителей и прислонился к стене. Его лицо полыхало от гнева.

– Никуда вы её не отдадите! – заявил он безаппеляционным тоном. – Лиза останется у нас. Она не виновата в том, что погибли её папа с мамой.

– Костя, ну неужели мы могли бы так поступить? – Мать всплеснула руками. – Ну кто же обидит эту малышку? Она теперь в нашей семье. Кстати, где она? – спохватилась женщина. – Играет в твоей комнате? Чем она занимается?

– Нет, я думал, она с вами...

Костя заметил, как колыхнулась и отодвинулась занавеска. Лиза стояла, крепко вцепившись ручонкой в подоконник. Её нижняя пухленькая губа дрожала от едва сдерживаемых рыданий, в тёмно-карих глазах застыл страх. Она робко посмотрела на своих приёмных родителей и понуро опустила голову. Весь её облик выражал обречённость и покорность судьбе.

– Ах, вот ты где, Лизонька! – с улыбкой проговорила Марина. – Иди к нам!

Девочка не обратила на неё внимания, прошлёпала быстрыми ножками через всю комнату, подошла к Косте и порывисто обхватила его ноги. Он тепло улыбнулся. Эта малышка трогательно любила его. Просто обожала. Костя взял её на руки и прижал к себе. Сел в кресло, усадил к себе на колени и погладил тёмные кудряшки. Девочка, молча, уткнулась личиком в его грудь, словно ища у него защиты.

– Она всё слышала, о чём вы тут говорили! – мрачно обронил он. – Это ужасно!

– Сынок... Она ничего не понимает, – сдержанно ответила мать. – Ей три с половиной года. Она ведь даже не разговаривает с тех пор, как...

Родители виновато переглянулись. Сын с трепетом гладил девочку по голове.

– Лиза...Маленькая проказница, – шутливо-ласково проговорил он. – Ты почему так долго молчишь? Ну-ка, скажи что-нибудь! Сделай это ради меня, малышка!

– Костя... – пролепетала она, глядя на него обожающими глазами.

Он счастливо улыбнулся и поцеловал её в розовую щечку.

– Молодец, Лиза. Умная девочка! – похвалил мальчик. – А теперь скажи мама.

Малышка покачала головой и замкнулась в себе. Марина натянуто улыбнулась и, напомнив мужу, что скоро ужин, отправилась на кухню. Отец с сыном понимающе переглянулись. Лиза жила с ними уже полгода. Она была незаметна в доме, почти никогда не плакала и не смеялась. Днём была в детском саду, потом Костя забирал её и приводил домой. Она играла в его комнате, пока он готовил уроки. У неё было много игрушек, но Лиза предпочитала старенькую куклу, которая была из той, прежней жизни. Помнила ли она её? Они не знали об этом. После ужасной автокастрофы, в которую попали обе семьи, девочка перестала разговаривать. Костя вспомнил тот страшный момент, когда вытаскивал её из машины. Лиза была вся в крови и, захлёбываясь рыданиями, рвалась к своей маме, которая погибла сразу. Её отец скончался в больнице через несколько часов. Родители Кости и он сам отделались лёгкими ушибами. Да, развлекательная поездка закончилась трагедией. Девочка осталась круглой сиротой. Виктор сразу решил забрать её к себе. Виталий был его сотрудником и лучшим другом. Виктор не мог не позаботиться о его дочери. Марина была против. И не потому, что Лиза не нравилась ей, нет. Просто она не могла свыкнуться с мыслью, что в семье будет ещё один ребёнок, чужой ребёнок.

– Ну, вы скоро? – услышали они. – Ужин остынет!

Костя очнулся от своих размышлений и осторожно спустил девочку на пол. Она доверчиво протянула ему свою маленькую ручку и робко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и потрепал её по щеке. Все трое пришли на кухню. Марина разложила по тарелкам картофельное пюре и котлеты. Виктор ловко подхватил малышку и усадил на детский стульчик. Она, опустив глаза в тарелку, неохотно принялась за еду.

– Лизонька, тебя никто не обижает в садике? – участливо спросил мужчина.

Девочка подняла голову и с минуту смотрела на него. Взгляд огромных карих глаз был вполне осмысленным. Она медленно покачала головой. Виктор тепло улыбнулся и ласково провёл рукой по её волосам. Она улыбнулась ему и виновато взглянула на приёмную мать, словно извиняясь за своё присутствие. Женщине стало совестно. С малышкой почти не было никаких проблем, она была хорошо воспитанной и аккуратной, очень послушной. Марина подумала о том, что сын полностью изменился с появлением в доме этого ребёнка. Не пропадает вечерами на улице, как раньше. Всё свободное время посвящает девочке: расчёсывает её, играет с ней в нехитрые игры, водит в парк, кататься на карусели. Просто невероятно, как такой непоседливый мальчуган, каким он был, превратился в няньку! Нормально ли это для парня в его возрасте? Не повлияет ли на становление его характера? Нет, напрасно она поддалась на уговоры мужа и позволила оставить девочку. Опрометчивый поступок, но теперь уже ничего не изменишь – они её опекуны. Их люди презирать станут, если они откажутся от ребёнка. При том положении, которое они занимают, это немыслимо.

Марина была директором ателье мод. В свои тридцать пять из-за располневшей фигуры она выглядела солидной респектабельной дамой. Цветущая голубоглазая блондинка, со вкусом и дорого одетая. Виктор работал главным инженером в строительном тресте. Год назад семья переехала в новый, уютный, отстроенный по его проекту особняк, который Марина обставила добротной мебелью. В их небольшом провинциальном городе они были на виду. Нет, нельзя отдать ребёнка в детдом. Не простят им люди. Не поймут. Мол, сами в роскоши живут, а сироту обидели. Да, и девочка, действительно, неплохая, даже миленькая. Надо только так устроить, чтобы она не играла в жизни их сына такую значительную роль.

Лиза неторопливо расправлялась с котлетой и искоса поглядывала на Костю. Он одобрительно улыбался ей. Он любил малышку. Сначала ему было просто жаль её, но потом эта жалость как-то незаметно переросла в большую привязанность. Его трогало немое, безусловное обожание девочки. Первое время она общалась только с ним, словно взрослых не было в доме. Она слушалась его во всем, и Косте нравилась эта неожиданная власть, которую он получил над живым, пусть совсем ещё маленьким, человечком. Если Лиза отказывалась от еды, Косте стоило только слегка сдвинуть брови, как она брала ложку и начинала кушать. Если она не хотела принимать лекарство, когда болела, он мог запросто уговорить её выпить самую горькую микстуру. Если она не хотела надевать тёплую курточку для прогулки, он молча натягивал её на малышку. Костя читал ей на ночь сказки и катал на велосипеде, покупал ей мороженое и заплетал косички. Он упивался тем влиянием, которое имел на свою сестрёнку. К тому же, она была красивая и ласковая. Вечерами, когда вся семья собиралась в зале у телевизора, Лиза залазила к нему на колени, прижимала свою хорошенькую головку к его груди и сидела тихо-тихо, счастливо улыбаясь. Если он смеялся, она тоже смеялась. Если он сердился, она съёживалась и, затаив дыхание, испуганно глядела на него. Но на неё Костя никогда не сердился. Лиза не давала для этого повода. Даже, если бы давала, он никогда не посмел бы обидеть её, бедную осиротевшую девочку. Обычно конфликты происходили у него с матерью из-за школы. Костя не любил замечаний, особенно теперь, с появлением в доме сестрёнки. Он был для Лизы кумиром, и злился, если мать пыталась развенчать его. Ему хотелось, чтобы малышка восторгалась им. Так, собственно, и было. Он был главным человеком в её жизни.