Письма с войны (ЛП)

- Она сказала, что не может со мной справиться. Она устала беспокоиться обо мне. От неё ведь требовалось только писать письма. И она ничем мне не обязана.

Нил покачал головой и поддел Эмму плечом, вынуждая посмотреть на него:

- Эй, не мне, конечно, говорить и обещать тебе что-то, но если мы говорим о той самой леди, о встрече с которой ты мечтала три года, той, которая снится тебе ночами, и той, у которой маленький сын, которого ты обожаешь, то тогда, я думаю, она просто напугана не меньше твоего. Может, она и устала беспокоиться о тебе, но поверь, она предпочтёт беспокоиться, а не оплакивать тебя.

Эмма начала отрицательно качать головой, но тут Нил чувствительно боднул её головой.

- Ау! – она потерла ушибленную макушку и сердито посмотрела на Кэссиди.

- Ты уверенно управляешься с оружием, но тебя нужно чуть больше уверенности здесь, – он слегка коснулся ладонью её грудной клетки и кивнул, вставая. Взъерошив и без того встрёпанные волосы Эммы, он направился к выходу. – И не забывай про главное.

- Про что? – Свон повернулась, провожая его взглядом.

- Вернись домой живой.

Декабрь 14, 2004. Сторибрук, Мэн

- Мамочка, мне жмёт, – сморщился Генри, сидевший на скамейке в раздевалке.

Опустившись на корточки, Реджина надевала ему на ноги коньки. Сегодня Тина отвела детей на каток в Сторибрукский развлекательный центр. Убедившись, что лезвия закреплены надежно, Миллс похлопала сына по колену:

- Так лучше?

Мальчик кивнул и потянул воротник зимней куртки:

- Жарко.

- Ты ведь скоро выйдешь на каток.

- Но остальные все без курток, – обиженно надулся Генри.

Естественно, он был единственным ребенком, всё еще одетым в куртку. Все остальные дети вышли на крытый каток, одетые в тёплые штаны и свитера, и их курточки, розовые у девочек и черно-красные, с изображениями Могучих Рейнджеров, у мальчиков, висели на вешалке в раздевалке.

Реджина нахмурилась:

- Я не хочу, чтоб ты заболел, дорогой.

- Я не заболею, – серьёзно пообещал малыш.

Вздохнув, женщина расстегнула молнию на его куртке, помогая Генри снять её. Оставшийся в вязаном свитере и теплых, держащихся на подтяжках, штанах, мальчишка радостно улыбнулся и, вскочив на ноги, потянул маму за руку, пытаясь усадить её на скамейку:

- Твоя очередь.

Нежно глянув на сына, Реджина покачала головой и села, чтоб надеть свои старые коньки.

- Мы опаздываем, мамочка, – Генри нетерпеливо потянул её к выходу. Реджина строго глянула на него, но отругать взволнованного сына не смогла, хотя они и выходили из раздевалки одними из первых.

Скоро Генри обнаружил, что идти, когда ноги обуты в коньки, не так-то просто. Посмотрев на его мучения, Реджина взяла его на руки и вышла на маленький каток, заказанный для группы. Тина уже летела по льду спиной вперед. Увидев, что некоторые дети уже вышли из раздевалки, она приветливо помахала им, заманивая на каток. Повернувшись, девушка изящно притормозила и грациозно спрыгнула за бортик, подходя к Реджине.

- Вау! – Генри восхищенно посмотрел на воспитательницу, а потом повернулся к матери. – А ты так можешь?

- Нет, если только не захочу сломать ногу, – брюнетка опустила сына на лежащий у входа резиновый коврик, придерживая его за руку, и кивнула, повернувшись к Тине. - Почему у меня такое чувство, что вы нарочно вытащили родителей на каток, чтоб самой не присматривать за детьми и спокойно покататься со скидкой?

- Да будет вам известно, связь с родителями является одним из ключевых моментов в развитии ребенка, – многозначительно ответила Тина и, пропустив подошедших с родителями детей на каток, пошла следом за ними, чтоб проверить, как справляются с коньками другие ребята.

Реджина ступила на только что отполированный лёд и протянула Генри руку:

- Хочешь, возьмём пилон, дорогой?

Прикусив кончик языка, мальчик осторожно сделал маленький шажок, став на лёд одной ногой, но этого оказалось достаточно, чтоб тут же потерять равновесие и поскользнуться.

- Ой-ой-ёй! – пытаясь не упасть, Генри отчаянно вцепился в ногу Реджины, которая тут же наклонилась, чтоб подхватить его под руки.

- Думаю, нам всё-таки нужен пилон, – она кивнула на остальных детей, которые неуклюже скользили по льду, держась за пилоны с себя ростом.

- Нет, – упрямо возразил Генри, – я сам могу.

Реджина нежно улыбнулась и, взяв его за кончики пальцев и наклонившись, поехала чуть впереди. Генри ехал за ней, делая крохотные шажки.

- Молодец, Генри! – крикнула, проезжая мимо, присматривающая за своими воспитанниками Тина.

Обрадовавшись похвале, Генри радостно улыбнулся и повернулся, чтоб помахать в ответ. От резкого движения рукой его туловище снова потеряло равновесие, и, покачнувшись, он громко шлёпнулся на лёд. Нижняя губа мальчика моментально начала дрожать, а к глазам подступили слёзы, хотя заплакать он был готов, скорее, испугавшись неожиданного падения, чем от боли.

- Генри! – испугано ахнула Реджина и присела, пытаясь поднять его и одновременно сохранить равновесие.

Малыш скривился, заливаясь краской, и Реджина знала, что за этим последует. В следующую секунду его рот широко раскрылся, и каток огласился громким воплем. Заливаясь слезами, он забрался к маме на руки. Реджина легко притянула его к себе и встала, но ехать по катку с плачущим ребёнком на руках было сложнее, чем бежать марафон на шпильках. Она была единственной, кто шел к выходу, остальные десятеро детей и их родители неуклюже катались. Едва успевая извиниться, Миллс объезжала их, держась ближе к бортику. Наконец, они с Генри подошли к трибунам.

Мальчик всё еще плакал, держась за запястье. Усадив его на скамью, Реджина взяла его за руки, испуганно осматривая:

- Где болит, дорогой?

Он протянул руку, показывая покрасневшую ладошку, и брюнетка мысленно отругала себя за то, что не заставила сына надеть перчатки.

- Хочешь, пойдём домой?

Генри покачал головой, постепенно успокаиваясь; шумно вздохнув, он утёр нос тыльной стороной ладони.

- Уверен? Тогда, может, чуть-чуть посидим?

Он снова покачал головой, уже более уверенно и, насупившись, быстро вытер слёзы, стараясь показать, что он в порядке и может вернуться на лёд.

- Генри, я знаю, что ты уже большой мальчик…