P.S. Я люблю тебя (СИ)

— Я уже жалею, что рассказала тебе всё это, — нахмурила брови Гокудера и обернулась, опуская взгляд на сидящего за столом врача. — Я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом.

— А что, если она сама расскажет? — предположил школьный доктор, склонив голову на плечо. — Родителям, например?

— Может быть, — погрустнела девушка, сжав в кулаке прозрачный пластиковый стаканчик. — Тогда я понесу заслуженное наказание.

— Если хочешь, могу сделать ей лоботомию, — добродушно улыбнулся мужчина и достал из стаканчика с ручками медицинский скальпель. — Хочешь, детка?

— Оставь свои садистские фантазии при себе, — оскалилась Гокудера и кинула в медика смятым стаканчиком. — Извращенец. Наверняка в прошлой школе ты у каждого органы вырезал и продавал их на чёрном рынке, а когда тебя накрыли — сбежал. Я всё про тебя знаю.

— Ты вообще понимаешь, что обвинить меня в том, что я не совершал, это тоже самое, что подать мне идею? — усмехаясь, спросил Шамал, потирая руки.

— Ужасно, — отвернулась Гокудера, нахмурившись. — У тебя совсем мозгов нет.

— Я думал, поэтому я тебе и нравлюсь, — улыбнулся мужчина, подходя к девушке сзади.

— Даже если бы ты был последним мужиком на планете, я бы ни за что не переспала бы с тобой, — снова съязвила Бьянки, безразлично глядя на брюнета снизу вверх.

— Ну и зря, — надулся Шамал, складывая руки на груди и облокачиваясь о стол. — Хотя, это спорный вопрос. Инстинкты бы так или иначе взяли над тобой верх, и тебе ничего не оставалось бы, как поддаться мне. Простая биология.

— В биологи записался? — процедила девушка, подходя к двери.

— Успокойтесь, Шамал-сан, — раздался голос за дверью другой комнаты медпункта. — И так уже всех распугали. Скоро к вам вообще никто ходить не будет. Все будут страдать, но терпеть. Это не педагогично, дорогой врач.

— Реборн-сан, — улыбнулся, прикрыв карие глаза, Шамал. — У тебя, как обычно, есть ответ на каждое слово.

— Зря ты так думаешь, — из комнаты вышел темноволосый брюнет в оранжевой рубашке и чёрном костюме, который не спеша просовывал руку в рукав пиджака. — Я предпочитаю смолчать, где это возможно, но и от замечаний не отказываюсь.

Увидев мужчину, Гокудера покраснела, но тут же оказалась рядом с ним, принимаясь поправлять съехавший куда-то в сторону чёрный галстук на шее учителя математики.

— Добрый день, Реборн-сан, — нежно поздоровалась Бьянки, строя мужчине глазки. — Что, позвольте узнать, заставило прийти вас к этому ужасному доктору?

***

Мами вышла из просторного тренажёрного зала, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание. На хрупкой шее девушки было белое ватное полотенце, которым она попутно вытирала лоб. Следом шёл бодрый Энма, догоняя сестру. Рядом с ним в противоположную сторону прошла симпатичная кареглазая брюнетка, держа в руке бутылку с водой. Как только их взгляды встретились, девушка слегка улыбнулась, и они оба остановились напротив друг друга.

— Добрый вечер, — поздоровался Кодзато, взяв в руку хрупкую кисть девушки и поднеся её к губам. — Прекрасно выглядите, как и всегда.

Не успела незнакомка что-либо ответить, как к паре подошла Мами и, гневно схватив брата за руку, отвела его за собой.

— Не отходи от меня ни на шаг, — скомандовала девушка, обиженно надув щёки.

— И какая мне польза быть всегда рядом? — недовольно спросил Кодзато, взяв из рук девушки бутылку воды.

— По-твоему, лучше быть рядом с незнакомыми и непроверенными девушками, чем со мной? — с фальшивыми слезами на глазах обернулась Мами.

— Эй, это совсем не смешно, — смутился Кодзато, отведя взгляд. — Я ничего такого… не делаю. И вообще, я не собираюсь с тобой об этом говорить.

— Ты имеешь ввиду, я слишком маленькая для таких разговоров? — взъелась девушка, выхватив из рук брата воду. — Всего на два года меня старше, а ведёшь себя так, как папа. Отвратительно.

— Ты что, ревнуешь?.. — Энма вдруг притянул сестру к себе и заглянул в такие же алые глаза.

— Много чести, — буркнула Мами, высвободившись из хватки брата.

— Ты должна понимать, что я не буду рядом всю жизнь, — Кодзато снова ловко ухватил шатенку за руку и сел на кресло, тут же роняя девушку себе не колени.

— Мне не нравится, когда кто-то привлекает твоё внимание, — обиженно отвернувшись, сказала Мами, сложив руки на груди и недовольно развалившись на коленях парня. — И дело совсем не в том, что я нуждаюсь во внимании или неуверенна в себе, нет. Я просто… не хочу, чтобы кто-то осознал, насколько ты замечательный, чтобы они не смогли потом тебя у меня украсть. Я просто… я не хочу потерять тебя. Ты очень важен для меня, и я не могу допустить, чтобы это случилось.

Энма сначала удивлённо посмотрел на девушку, а потом вдруг громко рассмеялся, заставив Мами покраснеть.

— Ч-чего смеёшься? — смутилась Кодзато, краснея. — Я тут перед тобой распинаюсь, а тебе смешно…

— Прости, просто… — Эмна тепло улыбнулся, крепче прижав сестру к себе. — Ты напомнила мне, какой ты была в детстве. Я думал, ты изменилась. Учёба в Англии тебя испортила, ну или ты просто выросла. А оказывается, всё также, как и было десять лет назад. Десять лет. Помнишь?

Мами молчала. Конечно же она помнила всё, что было связано с любимым братом. Каждую прогулку, каждое его слово, каждый жест и каждый взгляд. Она, будучи маленькой шестилетней девочкой, не любила никого также сильно, как старшего брата. Всегда грустила, когда его не было рядом, говорила, что любит его, каждый день. Боялась, что он забудет об этом, поэтому напоминала каждый день. Всегда была рядом.

Но вскоре начала взрослеть. Взрослые не умеют показывать свою любовь также, как дети. Взрослые не любят также искренне, как дети. И все слова взрослых — ложь.

— Я люблю тебя, — вдруг сказал Кодзато, отчего на алые глаза сестры навернулись слёзы.

Шатенка, воспользовавшись рассеянностью парня, высвободилась из его объятий и тут же отвернулась, сдерживая нахлынувшие чувства.

— Я тоже… — уняв дрожь в голосе, ответила наконец Мами. — Люблю тебя.

***

Ночь окончательно окутала высокие здания Намимори. Температура воздуха постепенно снижалась на несколько градусов, но на улице всё же было тепло и уютно. От зимы в городе остались только воспоминания, да подарки с Рождества. Преимущественная часть населения Японии уже прятала шерстяные свитеры и вязаные шарфы обратно в шкафы на самые дальние полки, таким образом прощаясь с холодной погодой.

Киоко сидела за столом около ноутбука и что-то быстро набирала на клавиатуре. Телефон, который был подключен к проводу зарядного устройства, внезапно завибрировал и начал издавать звуки, извещая хозяина о том, что кто-то посмел нарушить его покой в восьмом часу вечера. Девушка, немного нахмурившись, с интересом посмотрела на дисплей. На экране высвечивался незнакомый номер, которого не было в контактах её телефона. Потратив пару секунд на раздумья, Сасагава всё-таки подняла трубку, опасливо поднося её к уху.

— Киоко-тян, — раздался слащавый голос на том конце, и девушка устало выдохнула, закрыв глаза.

— Джессо?.. — всё же спросила Киоко, обречённо откинувшись на спинку стула. — Откуда у тебя мой номер?

— Мне дал его Тсунаёши-кун, — тут же ответил Бьякуран, словно ожидая подобный вопрос. — Он, разве, не говорил тебе?

— Не смешная шутка, — помрачнела Сасагава, в мельчайших деталях вспоминая последнюю встречу альбиноса и брюнета, когда впервые в жизни она видела столько решительности и ненависти в глазах Тсуны. — Мне лучше всех известно, в каких вы с ним отношениях.

— Вижу, ты настроена на разговор, Киоко-тян? — ухмыльнулся Бьякуран, растянувшись на диване. — Может, встретимся? Сходим в кафе? Я угощаю.

— “Не было беды,” — Киоко мрачно выдохнула, закатив глаза. — Вынуждена отказаться.

— Ты всё держишь оборону против меня? — усмехнулся Джессо. — Вижу, Савада Тсунаёши окончательно поработил твоё сердце?

— Боже, от твоих чересчур литературных фраз меня клонит в сон, — скучающе ответила девушка, подперев щёку рукой. — Не пора ли тебе сдаться? Я устала повторять, что всё это бесполезно.