Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Что?! – Рявкнул мужчина, поняв, что к нему обращаются далеко не в первый раз.

- Я говорю, что Клаас мрачноват, христианские мотивы… – полуобернулась на стуле брюнетка.

«Какие, на х*й, христианские мотивы?!»

- Кто?! – От шипящего тона, которым был произнесён вопрос, Елена почувствовала, как сдавило горло, но продолжила улыбаться.

Что она там говорила про грудь? Недостаточная? Кол впился в «профиль» её тела. Вполне хватит.

- Ты смотришь на картину Питера Клааса***, разве нет? – Она явно издевалась.

- Я смотрю на другую картину, – Майклсон оскорбительно-медленно оглядел брюнетку от макушки до талии – всё, что позволял стол.

И так третий день! Когда Кол впервые увидел Елену в подобном одеянии, то от неожиданности задал резонный вопрос, а что всё это значит. И получил полный ехидства ответ, что просто ей так удобнее, да и поскольку ничего нового после танца он уже не увидит, то можно не стесняться. Она и впрямь не стеснялась. И каждый вечер предлагала станцевать, если ему хочется. Неудивительно, что Майклсон к сегодняшнему вечеру уже почти озверел от похоти, но Елена по простоте душевной не подозревала, как рисковала. В принципе его удерживала не мораль, и даже, как ни мерзко признать, не нежелание её насиловать, а то, что наглая девица смотрела на него так победно, словно уже заставила чистить клозеты. Каждый раз, когда он не выдерживал и допускал какую-нибудь оплошность, или в тот момент, когда собирался послать всё лесом, Кол ловил этот надменный, снисходительно-весёлый взгляд. И держался, по десять раз на дню проклиная собственное детство поступков.

- Главное, вопрос собственности. – Невозмутимо заметила брюнетка.

Прозрачный, как и её платье, намёк на то, что его бесило больше всего – невозможность трахнуть Елену и успокоиться, заставил судорожно вздохнуть. Они оба прекрасно понимали, кто заранее проиграл. Скольких бы баб он потом не поимел, но именно это желание так и останется неудовлетворённым и… Чёртов танец! Теперь, когда Елена старалась, она легко могла заставить её хотеть до потери соображения. А она старалась изо всех сил, притом исподтишка, а не прямо. Игры разума, бл*. Идиотские ограничения, убивали любую возможность найти забвение на стороне. Простой выход обмануть её, Колу почему-то не казался приемлемым. В конце концов, ведь обещал и, несмотря на более чем своеобразное отношение к морали, к своему слову мужчина относился серьёзно. Да и он бы знал, что сломался. Бежать теперь, что ли? Из собственного дома? Из-за полуголой Елены напротив? Точно нет. И Кол начал то, к чему привык в предыдущие ночи, когда не помогал даже обжигающе холодный душ – заниматься аутотренингом.

«Какого хера ты как озабоченный подросток? И где повод, так себя вести? Полторы недели без секса, жёстко, но не фатально… Тёлка вполне себе стандарт. Были и гораздо покруче. И сиськи, и задница. Подумаешь, гибкая, плавная и… наверняка, классно движется в постели. Ну не может женщина, которая так танцует быть холодной. А ещё с такой как Елена можно куда угодно…» – ехидно продолжил внутренний голос, который раньше Кол считал за рассудок, и вера во власть которого значительно пошатнулась за последние дни. – «И в люди, и поговорить, и в постель...»

С треском шлёпнув вилку на тарелку – условие в виде совместного ужина он вынес и не видел смысла продолжать, Кол поднялся из-за стола.

- Думаю, уже поздно.

- Да, действительно, – она встала и потянулась, выгнув спину, как может только кошка, гимнастка, или танцовщица экстра-класса. Во рту Кола пересохло. – Пора в постель. Спокойной ночи.

Милая улыбка и двусмысленное пожелание таки довело его до ручки.

- Елена? – Мужчина двинулся к ней.

- Да?

- У тебя мозги есть?

- Если и нет, то хотя бы не у меня одной, – холодно напомнила девушка. – Прикоснёшься ко мне…

Он не дал ей договорить, вкрадчиво напомнив:

- Я вполне могу забыть о своём обещании. Живой человек со слабостями, чьё терпение подвергается едва ли не истязанию.

В ответ Елена облила его ледяным презрением:

- Кто бы сомневался! Мужчины перевелись на моём отце и дяде. – Она невозмутимо передёрнула плечами, скрестив руки на груди. – Давай, забывай…

Резкий звонок телефона заставил её подпрыгнуть от неожиданности, а Колу отрезвил рассудок. Круто развернувшись и выругавшись себе под нос, мужчина оглядел стол в поисках стакана. Бросив на него косой надменный взгляд, брюнетка коснулась кнопки «принять».

- Да? – Лицо девушки посерьёзнело, прошло пару минут прежде, чем Кол понял, что её собеседница выговорилась. – Я… я поняла, нет я не одна. До встречи. – Отключив трубку, Елена растерянно осмотрела столовую, и тихо пробормотала: – Мне очень жаль, простите за доставленные неудобства, мистер Майклсон. Нужно идти домой. До свидания, спокойной ночи…

- Елена, ты рехнулась? – Раздражённо налив себе в бокал виски – именно это средство позволяло переносить ночи в нескольких метрах от предмета своих желаний более ли менее спокойно и мирно, если пьяное оцепенение можно было назвать таковым состоянием, Кол поморщился: – Никто тебя насиловать здесь не собирается. Иди спать.

Но в ответ лишь хлопнула входная дверь. Швырнув бокал на столик, Кол вышел в холл.

- Так! – Куртка висела на месте – Елена выбежала в чём была, то есть просвечивающемся платье. Выругавшись себе под нос и распахнув входную дверь, Майклсон в свете фонарей увидел тонкую фигурку, движущуюся к зданию гаража. – Идиотка, вернись немедленно!

Нагнал Елену он уже у самого гаража. Она растерянно дёргала за входную ручку, не зная как попасть в помещение. Послав правила куда подальше, Кол за плечи рывком развернул девушку к себе. Та смотрела всё так же растерянно, как и в столовой, не пытаясь сопротивляться или отстраниться:

- Ключи? – Елена заглянула ему в глаза. – У вас есть ключи?

Мгновение спустя, подхватив потерявшую сознание брюнетку на руки, Кол понёс её обратно в дом, желая всем на свете личностям с тонкой душевной организацией медленной казни под пытками.

США. Нью-Йорк.

С треском захлопнув оконную раму(в который раз за сегодня?) Кетрин, рассерженно нахмурилась.

- Майклсон, дьявол тебя разбери…

Клумба под окнами из её любимых цветов – странных узоров из гибких кустовых роз и фиалок не оставляла сомнений, кто именно автор подарка. Но как Кетрин ни бесилась, сделать она ничего не могла – дражайший супруг, явно предполагая неоднозначную реакцию на свою щедрость, документально оформил злосчастную композицию на асфальте как выставку, переданную в государственную собственность и скрашивающую взоры граждан. Впрочем, именно ей в качестве исключения, – очевидно, Элайджа позаботился и о распорядителе и охране, отобрав их лично, – не разрешалось только портить цветы, а забирать себе всегда пожалуйста. Просто на месте старых появлялись новые бутоны. Теперь Катерина оценила все «прелести» замужества с очень влиятельным человеком. Но гораздо больше девушку раздражало, что Элайджа, как и всегда её просчитал и не постеснялся это показать. Поняв, что от неё ждут взрыва негодования, Кет разгрома не устроила, как уже намеревалась сделать, и решила просто не замечать, не выказывать никаких эмоций. Но как можно что-то игнорировать, если ты видишь это, приходя и уходя с работы, а твои сослуживцы по простоте душевной с самого утра поют оды родному государству и грёбаным цветам?! Хотя цветы всё-таки были красивые, как взрослый и объективный человек, Кетрин это признавала и изредка, когда не было восторженного хора рядом, смотрела на разноцветный ковёр внизу. А ещё она сильно удивилась, что Элайджа спустя столько лет помнит её вкусы. Почти семь лет назад, в Ницце, она набрала охапку роз и фиалок, заявив мужу, что кустовые розы, растущие гроздьями, ей нравятся куда больше обычных, не говоря уже о том, что они пахнут сильнее… Хотя ничего удивительного и нового – там машинка вместо мозгов, ну, и вместо сердца и эмоций, разумеется. Но сколько можно, издевается что ли?!