Останови моё безумие (СИ)

Он всё слушает, до невозможности сосредоточенный и серьёзный, он буквально присасывается к моему нежному и жаждущему местечку. Когда я собираюсь, рассыпавшись на миллион осколочков опасть в захваченном экстазе, он обхватывает мои бёдра стальными тисками своих рук и отправляет свой ищущий язык в ещё более далёкое странствие внутрь меня, извивая его змеёй и заставляя сокращаться мои мышцы вокруг него.

Я всхлипываю и захлёбываюсь собственной слюной и в немом крике размыкаю губы, лишённое кислорода горло мгновенно пересыхает и я, не выдерживая этого голодания, оседаю на пол, с до боли зажмуренными глазами.

Я покидаю эту реальность, дрожащая и бьющаяся в конвульсивных судорогах наслаждения, совершенно обезумевшая от непрекращающихся растекаться по телу электрических волн.

− Что ты сделал со мной? − ослабевшими и вовсе не своими руками пытаюсь укрыться на груди у Влада вышептывая этот вопрос по слогам и с болью в саднящем горле.

Меня обнимают сильные руки и поднимают с грязного и неуютного паркета, несут в тёплую постель нашей спальни и сгребают в горячие объятия. Я мурлычу, всё ещё не дошедшая до состояния говорить и крепче вжимаюсь в любимое тело, морщась от ощущения нескольких слоёв одежды всё ещё покрывающих брата.

− Тшш, − шепчет в волосы и шуршит рядом, высвобождаясь из брюк и рубашки. Я улыбаюсь, открывая вновь слипающиеся от яркости света ламп глаза, и ласкаю взглядом перекатывающиеся мышцы желанного тела. Неутолённый голод кричит в ответном взгляде Влада, заставляющий ощущать себя ещё более обнажённой, хотя на мне нет и нитки. Я инстинктивно тянусь за простынёй и прикрываю ей набухшие груди, но он молниеносно срывает этот беззащитный покров и нависает над моим жаждущим принять его в себя телом.

− Хочу смотреть на тебя, хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда… − Он медленно опускается на меня полностью, вынуждая смириться с его не терпящим отлагательства в удовлетворении возбуждением.

Я осторожно дотрагиваюсь до напряжённых мышц, вычерчивающихся на его руках и предплечьях, и слышу полноценный вдох, исторгающий на волю мою улыбку и продолжаю своё исследование, обнимая Влада за плечи, и ещё больше тяну на себя, потихоньку раздвигая бёдра.

Влад поднимает голову, а я уже пропускаю его влажные чёрные пряди сквозь пальцы, слегка оттягивая их назад. Он преступным жестом облизывает губы, и я невольно раскрываю собственные губы, в мгновении теряя контроль над этим великолепным телом, подаваясь вперёд.

Жёсткий рот брата приникает к моим ослабевшим подчинением ему губам, и он греховно трётся об эти половинки, не целуя и не на миллиметр не отдаляя несуществующего между ними расстояния. Я безуспешно пытаюсь раскрыться, но в безжалостном плену мне удаётся только промычать своё желание слиться с ним в поцелуе. Его губы на миг замирают, расширяясь в улыбке, а затем с мимолётным отрыванием на произнесение:

− Мира… − глаза загораются похотью и сладострастием, − сейчас ты узнаешь, насколько ты вкусная… − он вторгается в мой ошеломлённый рот стремительным движением своего языка, только недавно доводящий меня до безумия такими же страстными поцелуями совершенно иные губы моего изгибающегося в схватке с желанием тела.

− Умм… − нетерпеливо ёрзая по стволу его тесно прижимающегося к моей размякающей плоти достоинства, мычу я.

− Вкусно? − шепчет в ответ, отрываясь и вновь припадая ко мне со сладостными стонами и голодными ласками.

− Во мне… − невнятно, − во мне… − ещё одна попытка…

− Хочу… в тебя… − его голос на самых кончиках моих губ.

− Даа! − начинаю дрожать от внезапного заполнения пустоты внутри им, от этой неукротимой анархии его во мне. − Не останавливайся! − мои метания по шёлковым простыням, лихорадочные возгласы, развратные подмахивания бёдрами вверх навстречу, чтобы возвратить его в себя, заставить двигаться быстрее и жёстче, чтобы сладостная толика боли сопровождала наше неутолимое соитие, чтобы слаженные фрикции не сводили более с ума, подарив освобождение ослепительной вспышкой оргазма.

− Еще, пожалуйста, ещё! − я говорю слишком много, но когда звуки не облекаются в слова, я хриплю и стону безумным животным, всхлипываю безутешным ребёнком и боюсь впасть в беспамятство и темноту.

− Девочка моя… Мира, − мои внутренние стенки сжимают его настолько, что трение наших тел, снаружи, разделённое лишь смешиванием струящегося пота оказывается менее тесным, чем его плоть туго обхваченной моей плотью.

− Не хочу, чтобы это заканчивалось… − на последнем выдохе произношу, ощущая, как кульминация неудержимо затягивает меня в свой круговорот, и я уже забираю Влада на этот купол наслаждения с собой, чтобы разделить падающие искры взорвавшихся звёзд на двоих и вдохнуть неба сожжёнными лёгкими.

− Люблю тебя… − стонет Влад, наваливаясь на меня, обдавая тело жаром, а внутренности горячей струёй своего семени. Тёплый разлив внутри избавляет мои мышцы от последнего напряжения, и я обмякаю с блаженной улыбкой на бессильных губах от постижения зародившейся жизни внутри таким же любовным актом.

====== Глава 40 ======

МИРА.

Слишком быстро опустившиеся сумерки застали нас с Владом под тёплым душем, когда утомлённые, но неутомимые мы намыливали тела друг друга жидким мылом с апельсиновым ароматом, навязчиво щекочущим ноздри и пробуждающим настойчивость в блуждающих по моему телу руках Влада.

Наполовину возбуждённый он тщательно смывал с меня пену, чтобы бессчётный раз нанести её снова и провести по любимым участкам, заставляя меня бесстыдно извиваться и прижиматься к нему сильнее, вздыхая и хрипя, сдерживая стоны и прокусывая губы до невидимых ранок.

− Ты плохо себя ведёшь, − смеет отчитывать меня, доводя до грани и безжалостно сбрасывая вниз вместо вознесения ввысь.

− Накажи меня! − воодушевлённо и поспешно нахожу выход для нас двоих.

− Ещё не придумал достойного тебя наказания, − посмеивается надо мной.

− Влаад, − хнычу, и он отступает, совсем. Я выдыхаю одновременно с облегчением и с досадой.

− Нам нужно возвращаться, − без недавнего проблеска игривости, угрюмо выговаривает брат, поспешно отворачиваясь, и перестав искушать меня своим обнажённым видом, обматывается полотенцем.

− Иди сюда, − быстро притягивает к себе, обтирая как маленькую, и закутывает в махровый халат. Я обнимаю его прежде, чем ему удастся сбежать, и дышу запахом свежести и апельсинового мыла, так мало похожим на его собственный неповторимый аромат осенних дождей.

− Это было лучшее свидание в моей жизни, − улыбаясь и щекоча его грудь своим шёпотом, бормочу я.

− Прости, − выдыхает мне в волосы, − Я слишком увлёкся и не смог осуществить задуманное первоначально.

− Да? − притворно удивляюсь я. − А разве моё свидание не было задумано, как непрерывные занятия любовью с самым горячим папочкой в мире?

− Не совсем, − Влад смеётся и это расслабляет меня. − Обещаю тебе компенсировать всё завтрашней прогулкой по городу.

− Но… Что мы придумаем для родителей? − я вскидываю голову, чтобы ощутить руки Влада, возвращающие её на прежнее место, как проделывают это с маленьким ребёнком.

− Не думай об этом. Я всё улажу. − Он смягчает свой голос, непроизвольно ожесточившийся до оборонительного тона при упоминании наших общих родных.

− Хорошо, − соглашаюсь я, тут же решая поиграть на крепких нервах возлюбленного. − В таком случае, я не откажусь от повторения сегодняшних занятий и завтра. Они мне по душе.

Руки Влада вокруг моей талии сжимаются крепче, и я отчётливо различаю звериный рык, сорвавшийся с его губ.

− У нас совсем нет времени, Мира!

− Я знаю, − безобидно щебечу я, легонько поглаживая обнажённый пресс брата по поперечным линиям, заставляя напрячься его сильное тело под этими невинными ласками.

− По… − я уже слышала его беззвучное «пожалуйста», но мой братик, с непоколебимой твердыней пророкотал, − Пойдём!

Выдвинувшись в путь позже запланированного на целый час, Влад отказался принимать душ ещё раз, сердито вскидывая на меня свои удлинённые брови, тем самым вменяя мне в вину всё, что последовало после предыдущего нашего совместного омовения.