Останови моё безумие (СИ)

− Может мне подождать вашу сестру здесь? − спрашивает ничего не подозревающий в скромном объятии брата водитель.

− Нет, не надо. Можешь возвращаться на фирму. − Твёрже, чем первоначально приказывает брат и поворачивает меня в сторону подъезда.

Я не слышу звука заводящегося мотора и скольжения шин по расчищенной дорожке, а это может означать только, что парень по-прежнему стоит на месте и смотрит за нашими скрывающимися за дверью подъезда спинами.

− О чём вы с ним говорили? − грубо спрашивает брат, как только за нами закрываются двери лифта.

− Ни о чём, − пожимаю плечами в непонимании. − Значит, он не таксист? − спрашиваю просто.

− Зачем тебе это? − раздражается Влад.

− Просто так спросила, − я снова пожала плечами.

− Он работает на меня, в охране, − без энтузиазма отвечает он.

− Что с тобой? − чувствуя его напряжение, осторожно приближаюсь к брату.

Он бессловесно просовывает руку в мой карман и выуживает оттуда мой телефон. Плавно скользит большим пальцем одной руки по экрану, а другой обнимает меня, приказывая хриплым шёпотом:

− Иди ко мне.

Я повинуюсь и падаю в его объятия, ненасытно обхватывая его талию руками. Влад целует меня в макушку и показывает на какие-то цифры в моём телефоне.

− Моя девочка разучилась пользоваться телефоном, − он пытается разрядить обстановку шуткой, указывая на семь пропущенных звонков со своего номера. Повторно целует мои волосы и включает звук на смартфоне.

Я улыбаюсь, и двери лифта открываются на нашем этаже:

− А почему только семь? − Мы не отрываясь друг от друга, идём в нашу квартиру.

− Потому что я перестал понапрасну накручивать себя и позвонил твоему водителю.

− Да? Когда? Я не заметила.

Влад ещё сильнее хмурится и сжимает пальцы на моей талии.

− О чём вы говорили, Мира? − спрашивает он ещё раз.

− Ни о чём, я же уже сказала, − повторяю любимому, поднимая глаза к его лицу и заглядывая в почерневшую карюю радужку.

− Хорошо, − отвечает, вряд ли соглашаясь, но молча, распахивает дверь и заводит меня внутрь. Я облегчённо вдыхаю воздух нашего с Владом семейного гнёздышка.

Поворачиваюсь к оставшемуся позади брату, с желанием обнять его снова, но он перехватывает мои запястья и опускает мои руки вдоль тела. Я непонимающе смотрю на него, но он уже полностью игнорирует меня, занимаясь заклёпками на моей парке. Повторяющийся клацающий звук − это единственный звук, раздающийся в тишине нашей квартиры и обоюдного молчания, лишь симфония удивительных ароматов блуждает в воздухе, окутывая нас в призрачную пелену грёз.

Парка неожиданно падает с моих плеч, я остаюсь в тёплом, но простом свитере, узких джинсах и всё ещё в сапогах, с которых стекает подтаявший снег, образовывая некрасивую лужицу между нами.

− Ты не замёрзла? − спрашивает громко, или это только кажется громким в слишком долгой и вязкой тишине.

− Нет, − категорично для простого вопроса отвечаю я. С этими невыразительными буквами, озвучившими мой ответ, с меня сдёргивают свитер, раздраживший кожу предвкушающей дрожью.

Влад согласно кивает и сокращает между нами сантиметры расстояния.

Я стою словно статуя, как-то непривычно страшась темноты в его глазах.

− Ты не скучала, Мира. − Но твёрдая убеждённость этой фразы пугает меня сильнее, и я снова делаю попытку обнять Влада. − Нет, − ударяет меня словами, трансформируя мелкие мурашки в крупную дрожь.

Застёжка бюстгальтера услужливо расположенная спереди щёлкает с облегчённым выдохом брата, и он перемещает меня к стене. Странно, мои тяжёлые ноги словно и не двигались по мокрому паркету, но я чувствую, как уже опираюсь о холодную стену голой кожей спины, голова моя откидывается назад, и волосы скользят по плечам. Я не вижу Влада, глаза неумолимо смыкаются от предвкушения разгорающегося внутри нас и накаляющего атмосферный воздух желания.

Руки мои запутываются в коротких прядях, и шумный вздох оглушает напряжённый слух.

Влад пренебрегает моими персями и приникает к животу усиленно пытающемуся наполнить меня воздухом. Я шепчу бессвязные слова, заверения в своей любви, прошу о чём-то, но он не слушает, совсем. Осторожно расстёгивает молнию на джинсах, опаляя кожу жгучим дыханием, оглушая меня лёгкими словно порхания бабочек поцелуями. Я хочу помочь ему с собственным раздеванием, но не в силах даже пошевелиться, я в состоянии лишь дышать и удерживать стену вспотевшими ладонями. Моя грудь часто вздымается, сводя с ума блуждающими по ней разрядами желания и непрекращающегося томления.

На коленях передо мной, он сдвигает пояс моих джинсов, оттягивая его вниз, оставляя меня уязвимо обнажённой без тонкой полоски ткани на бёдрах, так тщательно и так бесполезно избранных для него. Он отвергает саму мысль меня в белье, небрежно избавив меня сначала от лифчика, а теперь и трусиков. Я непрерывно дышу глубоко и жадно, словно знаю, что очень скоро буду лишена такой возможности, совершенно потерянная в наслаждении.

Руки брата скользят ниже и решительно высвобождают мои ступни из громоздких сапог, чтобы окончательно вызволить меня из оков кружева и джинсы. Я переступаю на месте, но опять же не чувствую себя двигающейся, одновременно невозможно размякшая под знакомыми алчущими моё тело руками, и беспредельно напряжённая, словно эти руки касаются меня впервые и я могу разочаровать их своим несовершенством и неопытностью.

Обнажённая, я дрожу как сорванный безжалостным ветром осенний лист и не в состоянии придти в норму, потому что всё происходящее заставляет меня трепетать и желать несравнимо большего, всего.

− Что ты делаешь? − не своим голосом пролепетала я, не уверенная, что слова произнесены вслух и их не стирает моё дыхание.

− Хочу почувствовать твой вкус на своих губах, − внятно, целиком и отчётливо прозвучал ответ на уровне моего живота. Ещё секунду, малюсенькое мгновение губы моего любимого находились там, и я находилась в некоем подобии сознания, а дальше…

Это неспешное следование по линии от пупка вниз, каждый миллиметр этого воспалённого участка сдавался пучине огня его намеренного дыхания, каждый дюйм очага желания зализывался шершавым и исцеляющим языком того же пламени, каждый сантиметр покрывался благотворящими поцелуями.

− Влад, нет! − неизвестно откуда взятыми силами я бормочу протест уже открывшемуся предчувствию. − Нет! Не надо… Ты не должен этого делать! − моя голова отчаянно мечется из стороны в сторону, ударяясь о твёрдую стену, пренебрегая этой, такой незначительной болью, когда низ живота затягивается в тугой узел и эта несравнимая ни с чем боль становится всё навязчивей и неотступней.

Пальцы, вопреки вырванным из горла словам, цепляются за волосы Влада и притягивают его ближе, ещё… ниже, ещё…

Пускающий огненные стрелы язычок, как вездесущий каратель истязает мою нежную, ранимую вершинку, трепеща в самой сердцевине, и разверзает пропасть между моим сознанием и беспамятством. Я двигаюсь по стене вверх-вниз, грубо хрипящая и стонущая от долгожданной ласки, и подхлёстываю Влада на ещё более глубокие поцелуи. Отзывчивые губы немедленно внимают моему зову, исполняя мою маленькую бесстыдную мольбу, и целуют меня, Влад закидывает мою безвольную ногу на своё плечо, раскрывая меня для себя полностью, и я задаюсь в крике, когда моё лоно, наконец, удостаивается жаркого поцелуя и юркий язычок отравляет своими стрелами моё нутро.

Жаркая волна проходит по моему телу с ритмичными вкручиваниями этой нежной и мягкой плоти в узкий, сжимающийся в спазмах вход, и я бесконтрольно начинаю двигаться в том же ритме. Уже целиком лишённая возможности мыслить, я умоляю Влада прекратить:

− Сейчас же! − вскрикиваю так надсадно, что сам голос молит о продолжении, но следующая мольба уже срывается с губ, и теперь я заклинаю, не останавливаться, что бы ни случилось.

− Пожалуйста! − кричит моя душа, когда подушечкой большого пальца Влад надавливает на самую чувствительную точку, в то время как губы и язык продолжают посасывать и целовать моё истекающее влажными соками лоно.