Не могу сказать "прощай"

Он еще крепче стал целовать ее, руки с жад­ностью ласкали ее тело, зарывались в ее роскош­ные, источавшие аромат мягкие волосы. Я вновь дома, думал он, его ярость исчезла, как по мано­вению волшебной палочки.

Рей почувствовал, что при первом же его прикосновении тело Кэтти судорожно напря­глось, и она замерла в его объятиях. Но вдруг задрожала и изо всех сил вцепилась в его свитер, словно боялась упасть, разожми он руки. Рей языком разомкнул ее губы, чтобы проникнуть глубже и почувствовать свежесть ее дыхания, он страстно хотел, чтобы она раскрылась для него, как подсолнух при первых лучах солнца, чтобы стала послушна его при­косновениям, словно высокая трава, колышу­щаяся под теплым летним ветерком.

— Кэтти,— прошептал он, покрывая поце­луями ее губы, щеки, шею.— Кэтти, я так тебя люблю.— И вдруг у него мелькнула мысль, что этих слов его сценарий встречи не преду­сматривал.

Вдруг Кэтти с силой толкнула его в грудь и поспешно оторвала от него губы.

— Отпусти меня! — крикнула она. — Рей, от­пусти меня сейчас же, или я заору.

Судя по выражению лица, она вполне могла сделать это. Постаравшись собраться с мыслями, Рей с жаром воскликнул:

— Мы оба этого хотим, Кэтти. Мы словно после долгого отсутствия вернулись в наш дом, по которому так соскучились. Не я один это почувствовал, сознайся, что и ты тоже!

— Я не хочу возвращаться домой! — с отчая­нием в голосе крикнула она. — Как ты думаешь, почему я уехала? Я не могла больше выносить этого, это убивало меня.

— Ну, давай, давай! Почему бы тебе не сказать прямо, что это я убивал тебя? — про­хрипел Рей.

В эти слова он вложил всю боль последних шести месяцев их совместной жизни. Кэтти за­мкнулась, ушла в свое горе. Она отказалась от друзей, бросила работу, одновременно отдаля­лась и от Рея, чем просто уничтожала его.

В первые дни после смерти ребенка Кэтти совсем не плакала. Потерянная, с бледным ли­цом, она бродила по дому как привидение. Но однажды один из их соседей, отсутствовавший во время трагедии, спросил ее о Джейке, и Кэтти, разрыдавшись, закрылась в детской и проплакала несколько часов. Рей пытался, как мог, утешить ее, но страшная боль утраты, переживаемая им самим, препятствовала этому. Кэтти все больше отдалялась от него, и незаметно это отчуждение проложило между ними пропасть, которую он уже не смог преодолеть.

Следующим тяжелым ударом был ее отказ заниматься с ним любовью. Она с истерикой отвергала его, лишала близости, когда-то тесно связывавшей их. Сначала Рей понимал ее. Он старался ради нее укротить пыл желаний, хотя временами ему казалось, что он находится на грани срыва, и тем не менее Рей отдавал себе отчет, сколь ранимой стала Кэтти. Но однажды, когда он обратился к ней за утешением, страстно желая физической близости, чтобы забыться, унять свою душевную боль, она прогнала его.

Страх перед новой беременностью, мысль о другом ребенке внушали ей ужас. Это казалось вполне логичным, и Рей верил ей. Однако прохо­дили недели, месяцы, и она с каменным лицом продолжала отвергать его. У Рея появились со­мнения в искренности ее прежних чувств к нему, он стал даже сомневаться, существовала ли их любовь на самом деле. Любящая его некогда женщина и столь любимая им жена стала неузнаваемой. Это еще больше усугубляло их траге­дию. Кэтти превратилась в чужого человека.

Словно раненый зверь, Рей затряс головой, заставляя себя вернуться к действительности. Кэтти, испугавшись выражения его лица, отошла от него. Он заметил, как напряжено ее тело.

— Я отошла,— объяснила она,— чтобы мы больше не причиняли друг другу боли.

— Ты смалодушничала, Кэтти.

Она вздрогнула, словно он ударил ее. Затем, гордо вскинув голову, сказала:

— Я просто знаю, когда нужно остановиться.

На этот раз вздрогнул он. Его наивное пред­положение, что он разлюбил Кэтти, бесследно исчезло, как только он увидел ее; он даже готов поклясться, что сейчас еще сильнее любит. В эту минуту ему показалось смешным, что он мог считать свою любовь угасшей. Он никогда не сможет расстаться с ней добровольно.

Вероятно, это сделает Кэтти. Она сняла об­ручальное кольцо и отказалась от его фамилии. Она оттолкнула его, когда он поцеловал ее.

Кэтти заговорила, слова ее прозвучали тепло и искренне:

— Рей, я больше не хочу причинять тебе боль. Давай спокойно поговорим.— Она судо­рожно сглотнула, и, глядя на нее, Рей вновь испытал страстное желание. — Откуда ты? И за­чем приехал?

Стараясь подавить в себе порыв дотронуться до нее, Рей до боли в пальцах сжал крышку стола, рядом с которым стоял.

— Я приехал из Мельбурна, я там живу, если ты не забыла, — резко ответил он.

Дверь коттеджа осталась приоткрытой, в про­никающей наружу полоске света кружились мотыльки. Кэтти закрыла дверь и тяжело прислони­лась к ней.

— Почему ты сердишься? — спросила она.

Рей только что видел, как Кэтти поцеловала Юстина и весело смеялась с ним в темноте. Его же она оттолкнула.

— О нет, я не сержусь,— язвительно сказал Рей. — Мне доставило удовольствие увидеть тебя с другим мужчиной... понравилось, как ты обеща­ла испечь ему пончики. Мне же за четыре месяца ты ни разу не позвонила и не сообщила, где ты находишься.

— Рей, мы расстались, — вызывающе сказала она, засовывая руки в карманы голубых шорт.

Он молча взглянул на нее. Ему так хорошо знакомо ее лицо. Щеки горели, горбинка на но­су и черные брови придавали чертам надмен­ность. Глаза такого же серого цвета, что и у не­го, хотя, когда на них падал свет, они казались голубыми.

— Вижу, что это пошло тебе на пользу. Ты так похорошела, просто расцвела... с того момен­та, как умер Джейк, — намеренно подчеркнул он.

— Не смей! — задыхаясь от негодования, крикнула она.

Рей, стараясь не потерять самообладания, с силой сжал руками край стола. Но накопившая­ся горечь, присутствие рядом с ним Кэтти — такой красивой, такой желанной, но недоступ­ной — переполнили чашу терпения.

— Не сметь — что? Не упоминать имени Джейка? — вспыхнул Рей. — Сделать вид, что его не существовало? Мы оба знаем, что его смерть была причиной твоего бегства от меня. — С бо­лью в голосе он добавил: — У тебя здесь даже нет его фотографии...

— Я слишком любила его,— прошептала она. — Я стараюсь забыть...

— Забыть Джейка?!

— Я пытаюсь примириться с его смертью, изо всех сил учусь жить в мире, где нет больше Джейка. Потому здесь нет его фотографий...

— Учишься жить в мире, в котором есть те­перь Юстин. Ты очень осмотрительно сняла обручальное кольцо еще до приезда сюда.

— Рей, не стоит так себя вести и бросать мне обвинения. У тебя нет такого права.

— Я, кажется, еще твой муж,— спокой­но произнес он. — Или ты и это постаралась за­быть?

— Да разве я могу? Ты не позволишь.

Рей глубоко вздохнул.

— Ты спрашивала, зачем я приехал? Я при­ехал предложить тебе выбор. Или мы живем как муж и жена, или я подаю на развод.

Ее глаза расширились, а тело напряглось, словно у маленькой птицы, заметившей прибли­жение ястреба. Несколько секунд она отсутствую­щим взглядом смотрела на него, и Рей не мог понять, о чем она думает. Затем нетвердым голо­сом она произнесла:

— Это больше похоже на ультиматум, чем на возможность выбора.

— Можешь называть это как угодно. Я слиш­ком долго остаюсь непонятно кем: я не женат, поскольку ты отказываешься жить со мной, но и не разведен, и потому у меня нет возможности искать другие альтернативы.

— Ты имеешь в виду других женщин? — вспыхнула Кэтти.

— Я не сказал этого, Кэтти. — Рей запоздало попытался найти верные слова.— Я хочу иметь семью — все то, что было у нас с тобой и делало меня счастливым. Я хочу быть с тобой, клянусь, Кэтти.

— Я не могу, Рей! Пережить это еще раз! Нет, никогда... Слишком больно.

— Тебе не удастся спрятаться от жизни,— гневно произнес он. Это был крик души.— Ты никогда не боялась жить, Кэтти. Когда мы по­знакомились, твоему мужеству можно было по­завидовать.