Не могу сказать "прощай"

Кэтти широко раскрыла глаза.

— Как мне все это надоело,— прошептала она.— Если бы ты действительно любил меня, ты бы уехал.

— Я остаюсь, — упрямо сказал Рей, чувствуя, что нервы его напряжены до предела.

Неужели он подталкивает ее к решению, при­нять которое она пока не в силах? Тогда он скорее вредит, чем помогает делу; этим он лишь отдаляет, а не приближает ее к себе, снова причи­няет ей боль, а ведь на ее долю выпало столько страданий!

Или он заблуждается? Упрямо не желает ве­рить, что она разлюбила его? Она не хочет делить с ним постель, не хочет попытаться начать все заново. Она ясно дала ему это понять.

В таком случае, если он останется, то страдать будет он. Тут она права.

Он уже готов был сказать, что завтра уезжает, но в этот момент Кэтти сказала:

— Я устала, а завтра мне рано вставать. Я возвращаюсь.

Не обращая на него внимания, она пошла по тропинке. Рей подождал, пока она отойдет по­дальше, включил фонарь и начал продираться сквозь гущу деревьев. С каждым шагом, прибли­жавшим его к гостинице, в душе росло чувство тревоги. В смятении провел он остаток ночи.

Глава 4

Следующим утром на рассвете Роберт посвя­тил Рея во все премудрости поведения мухоло­вок, показал очаровательного медососа и кури­ного гуся, добывающего себе корм около гости­ницы. На завтрак миссис Бенсон подала гренки, ветчину и кофе. Кэтти не было.

Рей не жалел об этом. Он ничего не сказал Салли о своем отъезде, поскольку так и не принял окончательного решения. Он чувствовал себя опустошенным, встречаться с Кэтти ему не хотелось. После завтрака вновь появился Роберт с пакетом, в котором лежали бутерброды, фрукты и сок.

— Хотите пойти посмотреть пляж на другой стороне мыса? — спросил он. — Вы должны нау­читься отличать кулика от других птиц.

Наверняка это не сложнее, чем разобраться в собственных мыслях, решил Рей и, выдавив из себя улыбку, сказал:

— Пошли.

На безоблачном небе сияло солнце. Но Роберт не обращал внимания на погоду, точно так же как на мелкий кустарник, царапавший его голые но­ги; он без умолку рассказывал о школе на мате­рике, которую посещал зимой, о том, как отец научил его разбираться в птицах, как только он стал достаточно взрослым, чтобы удержать в ру­ках бинокль.

— Я хочу стать натуралистом и изучать био­логию, — сказал он. — О, смотрите, вон там вда­ли летят черные лебеди; на Тасмании их огром­ные колонии.

Маленькие, с ярким оперением птички парили над зарослями дикой розы, их перья перелива­лись на солнце, словно драгоценный камень. Та­кие птички летали и около его виллы на Багам­ских островах, когда он впервые привел туда Кэтти. Тогда мы в первый раз занимались любо­вью, с грустью думал Рей, наблюдая, как стайка уносится прочь.

— С вами все в порядке? — спросил Роберт.

— Вчера ночью Гюнтер, Кэтти и я ходили смотреть крачек, я немного устал,— объяснил Рей. Он бы предпочел, чтобы наблюдательность Роберта ограничивалась птицами.

— Кэтти плакала сегодня утром, когда гото­вила завтрак,— с нотками обвинения в голосе сказал мальчик. — Это из-за вас?

Рей пожал плечами:

— Не знаю, Роберт. По-моему, ей не по душе, что я здесь.

Роберт задумался.

— Мне нравится Кэтти, и вы — тоже. Не понимаю, зачем вы ссоритесь. Вы, взрослые, ино­гда такие странные.

— Да уж, — криво усмехнувшись, подтвердил Рей. — Ну а где же знаменитые кулики?

Берег буквально кишел ими. Наблюдение за птицами отвлекло Рея от грустных мыслей. Он нашел их удивительно красивыми, ему нравились переливающиеся чешуйчатые спины и грациозные движения; когда стаи птиц стремительно взле­тали в воздух, солнечные блики играли на их белых брюшках.

— Некоторые из них могут пролететь до восьми тысяч миль во время миграций, — сказал Роберт. — А сейчас они заготавливают корм для перелетов.

Сообщение, что такие маленькие создания мо­гут преодолевать огромные расстояния, почему-то заставило Рея приободриться, и, когда далеко за полдень они с Робертом, разгоряченные, вспотев­шие и грязные, вернулись назад, он чувствовал себя умиротворенным. Мальчик отправился выполнять свои обязанности по дому, а Рей надел плавки и пошел на небольшой пляж к северу от гостиницы.

Вода оказалась ледяной, видимо поэтому на пляже никого не было. Проплыв несколько раз вперед и назад с такой скоростью, словно участ­вовал в соревнованиях, Рей решил позабавиться, ныряя за камнями на дне. С шумным фонтаном брызг он вынырнул, тряхнул головой, чтобы уда­лить воду из ушей, и вышел на берег.

Рей растерся полотенцем, ощущая покалыва­ние во всем теле. Он чувствовал себя удивительно бодрым после двух бессонных ночей. Подобрав камень, он ловко швырнул его в воду. Камень подпрыгнул несколько раз и исчез в волнах. Рей подумал, сможет ли Роберт сделать то же самое.

Он научит его. Мальчик ему нравился. Очень нравился.

Рей заметил, что кто-то приближается к пля­жу. Сердце его замерло, когда на поляну вышла Кэтти. На ней были короткие оранжевые шорты и зеленая майка.

— Привет, — окликнул он ее.

— Не знала, что ты здесь,— сказала она, нахмурившись. — Иногда я прихожу сюда остыть от плиты — на кухне становится невмоготу от жары, а здесь можно передохнуть.

Она не хочет, чтобы он оставался здесь. На пляже. На острове. В ее жизни.

— Оставлю тебя одну, я уже собирался ухо­дить. — Рей подобрал с земли полотенце и сунул ноги в шлепанцы.

При его приближении Кэтти скрестила на гру­ди руки, ветерок трепал ее волосы, пряди падали на лицо. Она сжала губы и напряженно вглядыва­лась в даль. Но когда он поравнялся с ней, Кэтти как бы невзначай окинула взглядом его фигуру. Внезапно она вскрикнула:

— Рей! Что с тобой произошло?

Он опустил глаза. На левой стороне грудной клетки краснел длинный безобразный шрам.

— Я упал, — сказал Рей. — Зимой, в феврале, когда катался на лыжах в горах.

— Упал? Но ты же никогда не падал.

— Двое новичков оказались у меня на пути, когда я съезжал по склону. Пришлось выби­рать — либо они, либо ближайшее дерево. Я предпочел дерево.

Сдавленным шепотом Кэтти сказала:

— Ты всегда так носишься, ведь ты мог погибнуть.

— И не донимал бы тебя сейчас, правда?

— Как ты можешь так говорить?! Разве я мо­гу хотеть твоей смерти? — воскликнула она.

— Ты просто не хочешь меня,— с горечью, копившейся месяцами, сказал Рей.

— Нет... все не так просто.

Словно не в силах совладать с собой, Кэтти ладонью дотронулась до шрама. Очевидно, она почувствовала, как колотится его сердце, и в сле­дующую секунду то ли вздох сожаления, то ли стон вырвался у нее, и она щекой припала к его холодной обнаженной груди.

Майка плотно облегала ее тело, в вырезе Рею была видна манящая пышная грудь. Он взял Кэтти за подбородок, приблизил к себе ее лицо и, наклонившись, поцеловал в губы. Они были влажными и мягкими; вопреки охватив­шему его желанию, он не стал затягивать по­целуй, чтобы не дать ей возможности оттолк­нуть его.

Рей заметил в ее серо-голубых глазах смуще­ние. Ему захотелось сказать, что он любит ее, что хочет целовать, пока она не растает в его объяти­ях, а потом он унесет ее и будет заниматься с ней любовью, и плевать ему на последствия. Но вмес­то этого он тихо произнес:

— Не буду мешать твоему отдыху.— И, по­вернувшись, направился по тропинке, ведущей в гостиницу.

Она не остановила его.

Ужин оказался великолепным: морские гре­бешки в вине и свежие овощи с огорода. После ужина все собрались в холле. Мел показывал слайды, сделанные во время их последнего путе­шествия на озера, а Салли давала пояснения. Кэтти не было. Рей рано отправился спать. Лежа в постели, он вспомнил выражение ужаса и бес­покойства за него, появившееся на лице Кэтти при виде шрама.

Он ей не безразличен. Он готов поклясть­ся в этом. Теперь у него есть шанс вернуть Кэтти.