Операция "Контрольный в сердце" (СИ)

В окно светит задорно-оранжевое вечернее солнце. Надеваю шифоновое кремовое платье, босоножки с тонкой тесёмкой вокруг щиколотки. Волосы собирать не буду, пусть вьются. У меня выходной и я хочу отдохнуть!

В торговом центре народу как всегда много. Узнаю широкую спину Бена и его крепкую задницу. Живот сводит лёгкий, приятный спазм.

– Привет, офицер! – тычу пальчиком в его плечо. – Ага! – Бен оборачивается, мило кивает мне, и отворачивается обратно. В чём дело? Спустя секунду он медленно оборачивается, широко раскрыв глаза. – О’Доннелл? – А ты думал? – развожу руками. – О, чёрт! Ты красивая! – он в настоящем шоке. – Эмм… Спасибо, – глупо улыбаюсь. – Платье, туфли, глаза и волосы, – бормочет. – Ну, ладно, хватит. Ты похож на примата! – двигаюсь к ювелирному. Улыбаюсь. Такой забавный. Я чувствую, его взгляд на себе. Мне хочется кричать. Я поставила грубияна Бена МакКензи в неловкое положение. – Идём сюда. Смотри! – подзываю его. – Красивая брошь. Она же секретарь в суде. По-моему отлично впишется в её образ. – Да. Всё, покупаем, – кивает. – Бен! Посмотри, может тебе приглянется что-то другое? – Холи, я попросил тебя помочь. Это значит – выбери сама, а я оплачу. – Вы выбрали красивую брошь. У вас годовщина? – женщина в возрасте по ту сторону прилавка. Я похожа на носящую такие украшения? Единственная моя брошь – это значок на груди. – Да, мэм. Три года вместе. Душа в душу, – Бен с серьёзным видом отвечает ей. Я еле сдерживаю улыбку. Да ты с чувством юмора, офицер! – Покажите, где у вас ещё подобные штуки, – просит Бен. Женщина провожает нас к витрине с украшениями. – Выбирай, – кивает. – Может, ты сам попробуешь? – поворачиваюсь к нему лицом. – Я в этом не разбираюсь. По мне они все красивые, – жмёт плечами. – Попробуй. Покажи мне самые красивые, – подталкиваю его к витрине. Бен тяжело выдыхает, трёт подбородок, разглядывая изделия. Я незаметно наблюдаю за ним. Он сосредоточен. Серо-голубые глаза подолгу задерживаются на каждой броши. Ты красивый, офицер. Очень! – Вот эти три, – он по очереди достаёт три красивые броши. Они выдержаны в одном, достаточно строгом стиле, но не теряют своего очарования. Ого! У тебя отличный вкус! – Очень красивые, – киваю. – Смотри, ещё вот эта, – на большой ладони покоится медальон-сова с зелеными изумрудными глазами. Бен прикладывает его к моей груди справа. Я сжимаюсь. Слишком близко! Как в трансе, смотрю на него, не отводя взгляд. – Тебе идёт, – кивает. – Это потому, что у тебя глаза зелёные. Как у этой птицы, – легко улыбается. – У Шейлы, кажется карие. Ни к чему, – качает головой. – Да, – убираю его руку с медальоном от себя. Отвожу взгляд, изучая мрамор под ногами. – Но я всё же куплю ту, которую выбрала ты. Я тебе, типа, доверяю, – морщится. Улыбаюсь, качая головой. Бен оформляет покупку. Не дешёвая безделушка! Но, он, кажется, даже внимания на цену не обратил. Не жадный! Это хорошо! – Всё? Помощь больше не требуется? – тру ладонями плечи. Совсем озябла под кондиционером. – Эмм… Нет, – Бен проходится ладонью по своим волосам. – Ну, я тогда пойду, – тычу пальцем на выход. – Да. Иди, – кивает. Делаю пару шагов. – О’Доннелл! – окликает. Может, позовёт выпить кофе? Я разворачиваюсь. – Спасибо за помощь, – трясёт коробочкой в воздухе. Я улыбаюсь, не совсем искренне, мило киваю ему и выхожу за двери.

Почему я вдруг решила, что он должен как-то особенно ко мне относиться? Мне было сказано совершенно ясно ещё в первый день, мы не друзья и друзьями не станем! О чём-то большем говорить вообще не приходится.

Да мне и не нужно ничего больше. Или? Нет. Точно. Ничего не нужно!

====== Часть 8. Угон ======

– Мам! Пап! – вхожу в дом. Кошка чуть не сбивает меня с ног. – Привет моя красотка! – поднимаю её на руки. – Ты скоро родишь, и я заберу твоего уродца себе, – целую морщинистый лоб. – Пап! Мам! – ору. Стены поглощаю эхо. – Где твои хозяева, Марни? – смотрю в чёрные глаза кошки. Она пытается облизнуть мой подбородок. – Фу! – пускаю её на пол. Так тихо. Может, их нет дома? Где-то вдалеке слышу смех. Через стеклянную стену в кухне, вижу неразлучную шестёрку друзей, отдыхающих на патио. – Привет! – выхожу к ним. – Детка! – меня обнимает мама Клер. – Привет, тётя Кристен! – целую её в щёку. – Что за праздник? – Нам не нужен повод, чтобы пожарить мяса, – мама тянет ко мне руки. Целую её и тетю Скар. – Где папа? Я, кажется, потеряла запасные ключи от машины. – Они за стеной, – кивает Скар. – Эй, привет! – машу руками мужчинам. – Это же моя дочь-полицейский! – папа прижимает меня к себе. – Мой сын вообще-то тоже офицер. Привет, птичка! – дядя Росс хлопает меня по ладони. – Холс! – дядя Ларри приобнимает меня. – Пап, я, кажется, ключи от Хонды потеряла. Вторые. Ты можешь заказать копию? – Представитель приедет в следующую пятницу. Подождёшь? – папа переворачивает куски мяса. – Да, конечно! – киваю. – Ладно, я поеду домой. – Не останешься на ужин? – папа Клер раскуривает ароматную сигару. – Мне на дежурство завтрашним вечером. Хочу отдохнуть. Мы сегодня наркопритон накрыли. Оформляли до самого обеда. – Ну, так у нас повод, – улыбается папа. – Какой? – наклоняю голову. – Помнишь, я говорил тебе про Астон Мартин? – Ты купил его? – раскрываю глаза. – Сегодня доставили, – кивает. – Тогда, я обязана остаться, – возвращаюсь к женщинам. Я так люблю слушать их болтовню.

Они обсуждают общие дела, какие-то сплетни, подшучивают над мужьями, вспоминают о нашем детстве, о юности проведённой в Дублине.

Я выпиваю три бокала аперитива, и уже не решаюсь садиться за руль. Лежу на кровати в своей комнате. Она по-прежнему осталась моей. С полицейскими постерами на стенах, дипломом об окончании университета, дипломом об окончании академии, и кубком за победу в школьном марафоне. Это было так давно! И, к сожалению, это мой единственный приз за спортивные соревнования.

Дома такая тишина! Это не мой район, где за окном всю ночь ездят машины, какие-то придурки устраивают гонки на светофорах, из баров доносится шум. Здесь спится спокойно. На завтрак мамины тосты и чай с барбарисом. Я скучаю по детству. Но вечером снова нужно возвращаться на свою работу, которая день ото дня делает меня старше.

Бен находится в прекрасном расположении духа. Я удивлена. Он что-то напевает, постукивает пальцами по рулю, беспечно улыбается мне. Патрулируя район, встречаем Шивон. Она неплохо выглядит, рада нам. Мы угощаем её кофе, беседуем.

– Ты ходишь на встречи? – улыбается ей Бен. – Да, офицер, – кивает она. Шивон любит разговаривать с Беном. Он ей нравится. Она охотно идёт с ним на контакт, со мной ведёт себя более сдержанно. Чувствует конкуренцию. – Какой сейчас шаг? – кусаю губу. – Четвёртый, – вспоминает. – И что там? – я знаю все двенадцать шагов. – Оцениваю себя. Оцениваю с точки зрения моральных устоев. Думаю, что бы сказала моя бабушка, если бы увидела меня такой, – глаза вмиг становятся грустными. – Бабушка? А где она? Может, тебе стоит поговорить с ней? – Бен жмёт плечами. – Бабушка умерла, когда мне было шестнадцать, и я вернулся к матери. Когда я жил с бабушкой я был нормальным парнем. Встречался с девчонкой, у меня были друзья. А мать она не любила меня, никогда. Она свалила в Чикаго после моего рождения, связалась там с чёрной бандой. Но после бабушкиной смерти, я был вынужден переехать в Иллинойс к ней. Брат бойфренда моей матери, он… Он соблазнил меня. Не изнасиловал, нет. Я влюбился в него. Но Альби погиб в бандитской разборке. И с тех пор мне стало наплевать на себя. Я вернулся в Лос-Анджелес, и стал почти девочкой. Мне так легче, – шмыгает носом. У меня в горле ком. Я плюю на субординацию, и крепко обнимаю Шивон. – Не убегай от себя, – шепчу. – Хол! – Бен тянет меня за рубашку на спине. – Хватит. Шивон, мы отвезём тебя домой. Я не хочу видеть тебя на улице, поняла? – строго смотрит на неё Бен. Шивон, словно маленькая девчонка, которую только что отругал учитель, виновато кивает и садится в машину. Я чувствую, что вот-вот могу расплакаться, но, к счастью, эта пташка начинает щебетать о всякой ерунде и отвлекает меня. Бен от души хохочет над её рассказами. Какое-то горячее успокоение растекается по моему телу.