Любовь на первой полосе

Кейт принимала все оскорбления, молча, с уверенной улыбкой.

Если бы руководство знало, что ее берут на новую работу, она, возможно, и не получила бы выходного пособия. Впрочем, дело не в деньгах. Отец не дал бы Кейт пропасть до тех пор, пока она не устроилась бы на другое место. Просто ей хотелось начать карьеру в журналистике закаленным бойцом. В данном случае это означало, что Кейт должна уйти из «Пост» с несколькими сотнями долларов в кармане.

Ей помог Фил Майерс. Несмотря на поступок Кейт, он уважал эту сдержанную темноволосую девочку, которая проработала у него три месяца.

На ее месте он поступил бы так же, и сейчас Фил восхищался ее решительностью. Он заглянул к начальству и посоветовал оплатить Кейт две рабочие недели плюс отпускные. Раз уж босс хочет вышвырнуть ее из газеты, пусть у девочки будет шанс пережить трудности, связанные с потерей работы.

Сначала эта идея вызвала у Джима Бина лишь возмущение.

— С каких пор мы стали выплачивать компенсацию секретарям? — буркнул он.

— При чем тут должность? — возразил Фил. — Ведь ты выгоняешь не секретаршу, а журналиста. И весьма неплохого, черт меня побери. Если бы кто-нибудь из нас обратил внимание на способности девушки, интервью не оказалось бы на первой полосе «Ньюс».

— Ты прав, конечно, — кивнул он. — Но она так лезла всем на глаза, что тут любой бы отвернулся. Торчала в «Донахью». Ходила, куда ее не посылали, стряпала какие-то заметки. Если бы она по-хорошему попросила нас, возможно, мы дали бы ей попробовать.

— А разве бывают настоящие репортеры, которые о чем-то просят по-хорошему? — удивился Фил. — Я по опыту знаю, что наверх пробиваются, работая локтями, только самые упрямые. Как наша Кейт. На твоем месте, я дал бы ей выходное пособие и позаботился о том, чтобы остаться с ней в хороших отношениях. Тогда, если ты задумаешь выкупить ее у «Ньюс», она может согласиться.

— О'кей, деньги за две рабочие недели и отпускные. Пусть забирает и проваливает. И чтобы к обеду ее здесь не было, ясно? Кто знает, сколько еще материалов она захочет у нас украсть?

На следующее утро Кейт приступила к работе корреспондентом-стажером в «Ньюс». Она поставила перед собой две цели: подняться по служебной лестнице и сделать так, чтобы Тед Геблер обратил на нее внимание.

Через полгода материалы Кейт начали выходить с ее фотографией. Она стала настоящим мастером интервью, поскольку ее работы всегда отличались неповторимой оригинальностью. Если другие брались за заведомо выигрышные темы, то Кейт, наоборот, чуралась их. Звезды ей были неинтересны, ибо вместо правды они готовы нагородить кучу лжи ради саморекламы.

По-настоящему ее привлекал как бы второй план. Еще читая у Майерса «Уолл-стрит джорнэл» и «Форбс», Кейт уяснила, что правду умеют говорить только люди, обладающие реальной властью.

И она стала заниматься их поиском. Агент, затерявшийся в тени яркой кинозвезды. Человек, готовящий рекламу для агентства на Мэдисон-авеню, а не тот, кто эту рекламу продает. Юрист, который пишет речи для адвоката с громким именем.

Впрочем, найти людей и заставить их говорить — разные вещи. И Кейт училась искусству выуживать факты, используя свои обаяние, выдержку и хитрость. Ее неординарная внешность, равно как и чувственные формы, разумеется, совсем этому не мешали.

Проработав около двух лет в «Ньюс», Кейт приобрела репутацию первого репортера, специализирующегося на интервью. С оценками Кейт Кеннеди считались. Люди или раскрывались перед ней нараспашку, или старательно избегали встреч с нею. Самой девушке было все равно, кто и что о ней думает. Исключением был лишь Тед Геблер.

Он стал для нее чем-то вроде навязчивой идеи. Кейт всегда упрямо тянулась к тому, что недоступно. Вокруг нее увивались десятки мужчин, но ее интересовал лишь Тед Геблер.

А причина его недоступности проста и банальна — Тед был женат. Это, конечно, не делало его монахом, время от времени он позволял себе романчик-другой. Ненормированный рабочий день, одиночество большинства женщин, работавших в газете, иногда способствовали тому, что Тед просыпался утром в чужой постели. Но развлечение — одно дело, а любовь — совсем другое. Любви же ему хватало и дома, поэтому усложнять свою жизнь он не собирался. Даже ради смуглой чувственной красавицы.

И Тед общался с Кейт только по служебным делам. Впрочем, старание, с которым он стремился сохранять дистанцию между ними, не могло ее обмакнуть. Кейт знала, что нравится ему и, если сама проявит инициативу, он может не устоять. Да, несмотря на любящую жену Санди и детей, его тянуло к Кейт.

При встречах, где бы это ни происходило, они на время как будто оставались одни на всем белом свете.

Кейт знала, что играет с огнем. Знала, что одному из них суждено в нем сгореть и наверняка это будет именно она. Но ничего не могла с собой поделать.

Успешная карьера придавала ей уверенность в себе. Родные и друзья уже заметили в ней перемены. Кейт обрезала роскошные длинные волосы и сделала прическу а-ля Джейн Фонда, которая только начала входить в моду. Зарплата давала возможность покупать такие платья, о которых она раньше могла только мечтать. Кейт стала частой посетительницей дорогих магазинов, где приобретала шикарные, индивидуального пошива, костюмы и платья, считавшиеся последним криком моды.

Она и выглядеть стала так, как себя ощущала, — молодой преуспевающей женщиной.

Кейт покинула родительский дом. Хотя она нежно любила семью, которая всегда заботилась о ней и поддерживала, но дом родителей был лишь стартовой площадкой. А жизнь звала и манила вперед. Настала пора обзаводиться собственным жилищем.

Она сняла просторную квартиру в Гринвич-Виллидже, который считался в то время пристанищем богемы, поэтому квартира стоила ей недорого. Правда, жилье это нуждалось в ремонте. Кейт перестроила все, что считала нужным. Лифта в доме не было, и каждый раз приходилось взбираться на пятый этаж пешком, но утомительный подъем себя оправдывал. Квартира с белыми стенами, отполированным дощатым полом и множеством зелени хоть и не выглядела элитарной, но имела весьма достойный вид. Для стремительно поднимавшейся по служебной лестнице молодой журналистки лучшего места не найти. Не хватало только мужчины. Причем в кандидатах недостатка не было: молодые преуспевающие банкиры, наследники крупных состояний, даже киноактеры. Все они добивались ее внимания. Но Кейт их не замечала, для нее существовал лишь один мужчина. Тед Геблер. Только вот, несмотря на все усилия, ей никак не удавалось заполучить его.

Это даже превратилось в некую игру. После удачного интервью радостная Кейт влетала в его кабинет, и они с Тедом начинали обсуждать материал. Пока разговор шел о деле, Тед внимательно слушал. Если Кейт требовались его помощь и советы, они перебирались в какой-нибудь бар. Но как только проблемы разрешались, их общение неизменно заканчивалось.

Порой за обедом они разговаривали как друзья, однако и в такие минуты Тед был осторожен. Он знал, куда это может завести. А ему казалось, что сложностей в его жизни и без того хватает.

Кейт совсем отчаялась. Со дня их знакомства прошло уже больше двух лет, а мысли о Теде не оставляли ее даже во время самой напряженной работы. Он словно всегда был рядом, манил к себе, волновал.

Под конец она перестала таить свои чувства. Приходя к нему в кабинет, она садилась на стол, отчего короткая юбка поднималась еще выше, и непринужденно болтала длинными ногами. Она приглашала его на обед в каком-нибудь маленьком романтичном заведении. Стала злоупотреблять духами.

Когда наконец Тед пригласил ее на ужин, она даже не верила своему счастью. Однако в половине восьмого они встретились в довольно унылом мужском клубе «21», и Кейт вновь охватили сомнения. Тед держался с несвойственной ему скованностью, ей даже показалось, что он не рад встрече. Это еще больше поколебало ее уверенность в себе. Хотя в тот вечер она сделала все, чтобы произвести на него впечатление и предстать перед ним в лучшем виде. Но Тед смотрел на нее так, будто на ней были старые джинсы, а не платье от Кляйна, которое обошлось ей в трехнедельное жалованье.