Невинная оговорка (ЛП)

своей квартиры меня била крупная дрожь. Финн так крепко спал, что даже не шевельнулся, когда

я выскользнула из его объятий. Я оставила его обнимающего пустоту, будто я просто испарилась, будто меня там никогда и не было.

Я очень тихо открыла входную дверь, даже невзирая на то, что Натану в любом случае уже

скоро нужно было вставать на работу. Джинджер приветствовала меня, будто только этого и

ждала. В квартире было тепло, свет продолжал гореть, как и вчера вечером, но в воздухе витало

напряжение. Даже Джинджер казалась подавленной.

– Малышка, извини, что оставила тебя одну, – прошептала я в её шерсть. Я перепрыгнула

через порог и оказалась на ковре, в надежде согреть свои босые, холодные ноги, и почти

вскрикнула, увидев Натана, сидящего на диване, локтями облокотившегося на колени.

Положив руку на неистово бившееся сердце, я глубоко вздохнула.

– Боже мой, Натан. Ты меня напугал.

Его покрасневшие глаза следили за моими передвижениями по комнате.

– Где, чёрт возьми, тебя носило?

У меня заняло какое–то время, чтобы вновь ощутить вчерашний гнев, но картина перед

моими глазами была очень красноречивой: сгоревшие свечи, нетронутые столовые приборы,

полосы на ковре от пылесоса, сгорбившиеся и широко раскрывшиеся, будто насмехающиеся,

каллы.

– Где меня носило? А где был ты?

– Прямо здесь. Всю ночь.

– Очень смешно. Тогда, наверное, это не я сидела в одиночестве, часами наблюдая, как

остывал ужин.

Он потряс головой.

– Ой, не начинай. Ты даже понятия не имеешь, какой у меня выдался вечерок.

– Нет, не имею, – я подошла к столу и стала убирать пустые тарелки.

Он встал, на нём были штаны на завязке и рубашка хенли.

– Я искал тебя, звонил Эндрю, звонил Джил.

Я ощущала на себе его взгляд, когда принялась собирать столовые приборы.

– Я звонил отцу в больницу. Я уже собирался звонить в полицию.

Я взглянула на него.

– Ты что, не спал?

– Спал? – он отшатнулся. – Как, чёрт возьми, я могу спать, не имея ни малейшего понятия,

где ты находишься.

Я слишком сильно сжала губы. Он вёл себя так, будто не осознавал, что я тоже через это

прошла вчера – часы ожидания, мучений, беспокойства. Я и так слишком натерпелась, пытаясь

привлечь его внимание, а он даже не потрудился появиться на ужин.

– Ты не единственный, кто волновался вчера, – Джинджер ткнулась носом в моё бедро,

она всегда так делала, когда кто–то из нас повышал голос. Я собрала тарелки и стрельнула в него

взглядом. – Но знаешь, что, я больше не собираюсь переживать. Начиная с этого момента,

можешь делать всё, что тебе, чёрт побери, заблагорассудится.

– Что это значит? – спросил он, проследовав за мной на кухню.

Я разложила ножи и вилки в выдвижной ящик. Натан не единственный любящий порядок

и злой человек в наших отношениях.

– Что конкретно тебе не понятно?

– С того места, что я могу делать всё, что захочу. Ты что, всё ещё думаешь, что у меня кто–

то есть?

– Нет.

– Сэди, посмотри на меня.

188

Я сложила тарелки в шкафчик и повернулась к нему. Своей огромной рукой он

массажировал виски, мне пришлось подавить желание спросить, мучает ли его головная боль.

– Тебя не было дома целую ночь, и ты несёшь какую–то чушь. Что происходит?

Я медленно моргнула. Мой закипающий гнев уже дошёл до точки кипения. Несколько

месяцев он вёл себя так, будто я вообще не существую, а к себе такое же отношение он не может

вынести даже на одну ночь.

– Ты спрашиваешь, что происходит? – произнесла я сквозь стиснутые зубы. – Это ты мне

скажи. Я просто следую твоему же примеру. Почему ты можешь проводить вечер вне дома, а я не

могу? Ты уже вычеркнул себя из наших отношений. А я только что поняла, что могу поступить

также.

– Я не вычеркнул себя, и ты не можешь сделать то же самое, – резко возразил он. – Мы

ведь только позавчера занимались любовью. Что ты на это скажешь?

Я отвела взгляд, потому что знала о том, что не смогу скрыть, что помню, как приятно было

снова оказаться в его объятиях. Как я могла ощущать к нему такую связь, если с его стороны была

пустота.

– Это ничего не значило.

Его смешок был грозным.

– Я ни на секунду тебе не поверил. В чём – в чём, а в этом ты не сможешь меня обдурить.

Ты что думаешь, я не знаю, когда твоё сердце открыто.

– Я думаю, ты действительно знаешь, когда оно открыто, – произнесла я ровно. – И ты в

точности знаешь, в каком месте я наиболее уязвима.

Он замер, когда понял смысл моих слов.

Я тоже не невинна, но наш брак умер из–за него. Все семь лет нашего брака Натан работал

над тем, чтобы я чувствовала себя в безопасности, как за каменной стеной. А затем, он

развернулся на 365 градусов и использовал это против меня. Он отвергал всё, что бы я ни

предложила, будь то проявление любви в физическом или эмоциональном плане. То, как он

мучал меня все эти месяцы было даже хуже того, что я разделила постель с другим мужчиной.

– С меня хватит, между нами всё кончено, – я подошла к нему на несколько шагов. – Как

бы я ни поступила по отношению к тебе, я надеюсь, наш брак того стоил.

Его взгляд изменился, досада испарилась. В неверии он отдёрнул голову назад.

– Кончено?

Я выдержала его взгляд, смогла сдержать дрожь внутри. Он больше не увидит меня

слабой.

– Да.

– Нет.

– Да.

Он прирос к месту, где стоял. Я обошла его и направилась в гостиную.

– Подожди, – сказал он, обернувшись. – Давай на секунду сбавим обороты, и я смогу всё

объяснить.

Я фыркнула, складывая скатерти.

– Извини, конечно, но ты опоздал на два с половиной месяца. Объяснение могло помочь

ещё даже неделю назад, даже вчера утром. Ты мог бы позвонить мне вчера вечером, пока я

сидела здесь одна и ждала тебя, но думаю, ты был очень уж занят в Бруклине, чтобы подумать об

этом.

– Я не ездил в Бруклин. Ну, то есть ездил, но не для…

Я покачала головой, фокусируясь на складывании. Упоминание Бруклина больно укололо,

будто он говорил о своей любовнице.

– Конечно, ты ездил.

Он вырвал подложку под столовые приборы из моих рук и швырнул её на пол.

– Ты можешь выслушать меня или нет?

Я скрестила руки на груди и повернулась к нему, но не могла смотреть ему в глаза.

189

– Я сел на поезд на линии Л, но в мыслях всё ещё был сумбур. Я всё ещё злился, но ночью с

тобой мне было так чертовски хорошо, что я совершенно запутался в своих чувствах. Я проехал

свою остановку, я хотел привести мысли в порядок, прежде чем встретиться с тобой.

– И поэтому ты решил выйти на станции Бедфорд и пойти поиграть в боулинг.

– Совсем нет. Целых полчаса я ехал не в том направлении, потом, наконец, опомнился и

пересел на обратный поезд, чтобы добраться домой. Но в это время на линии случились какие–то

неполадки. Детка, я застрял на три часа под землёй. Я не мог тебе позвонить, связь отсутствовала.

Я отвернулась к столу. Линия Л печально известна из–за перебоев в работе, поэтому я не

сомневалась в правдивости его слов. Но теперь это уже не имело значения.

– Что всё это значит? – жестом он показал вокруг. – Цветы? Свечи?

Мой подбородок задрожал. Все мои надежды не оправдались. Я ощущала это так же

отчётливо, как и вчера.

– Ты был прав, – сказала я. – Та ночь многое для меня значила. Вчера я взяла выходной,

чтобы приготовить тебе рёбрышки и сделать уборку в квартире. Я думала мы, наконец, всё

обсудим, всё разрешим.

Он нахмурился.

– Ты мне об этом не говорила.

– Это был сюрприз.

Он огляделся вокруг.

– Если бы я знал, я бы прямиком приехал домой.