Проблеск надежды

– Как ты себя ощущаешь, Кейн, в роли защитника Аткинса? После всего, что он сделал Дайане?

Кейн кивнул.

– Мы с Дайаной много говорили об этом. Рендл, в сущности, неплохой парень. Он немного сбился с пути, но у него нет наклонностей убийцы или, скажем, шантажиста. Он даже пытался выгородить Джо О'Кифа, частного детектива, который поставил на прослушивание квартиру Трэвиса. Как оказалось, О'Киф – старый друг Рендла, и тот боялся, как бы у детектива не возникли трудности с законом по его вине.

– Но подслушивание действительно незаконно.

– Знаю. Однако, поскольку пленка, записанная О'Кифом, помогла доказать наличие тайного сговора между Ником Уэллсом и Трэвисом и довести до конца это дело, Косак решил не раскрывать О'Кифа.

– А как же Маргарет? – спросила Кэт – Ее привлекут к ответственности за то, что она молчала, зная, что ее муж обманывает правительство?

– Нет. Она узнала о махинациях Чарльза только посте его смерти и не имела намерения воспользоваться этими деньгами в корыстных целях. Это да еще тот факт, что она за последние сорок лет жертвовала очень большие суммы на благотворительные цели, во многом повлияли на решение государственного прокурора не привлекать ее к судебной ответственности. Самое большее, что ей грозит, – это крупный штраф. Но ущерб, который этот скандал причинит репутации отеля, – это совсем другое дело.

Дайана, удобно пристроив голову на плече Кейна, смотрела в какую-то точку на потолке.

– Кого мне действительно жаль, так это Франческу. Она старается держаться храбро, но я чувствую, что она напугана. Страшно подумать, как все эти события могут отразиться на ней и на ребенке.

– Она справится, – сказал Кейн. – Мы с тобой позаботимся об этом.

– А как ты сама, малышка? – спросила Кэт, обращаясь к Дайане. – Теперь, когда над тобой уже не висит этот проклятый процесс, тебе, наверное, не терпится вернуться на работу?

Дайана выпрямилась, сделала глоток чая и стала медленно покачивать стакан, позвякивая кубиками льда. Она думала о Заке, которому, судя по всему, очень хорошо жилось в Глен-Эллене. Каждый день там происходили какие-то волнующие события, и ей страшно было подумать о том, чтобы снова нарушить течение его жизни.

– Я должна бы рваться на работу, но, как ни странно, не рвусь.

– Благодаря всей этой шумихе к концу недели у тебя, наверное, отбоя не будет от посетителей.

– Вполне возможно.

– Ты все еще не оправилась от потрясения. Это пройдет, – успокаивала ее Кэт.

– Наверное.

Час спустя Дайана с Кейном ехали в Глен-Эллен, чтобы присутствовать на рождественском представлении и быть свидетелями «звездного часа» Зака на сцене. Подъезжая к мосту «Золотые ворота», Кейн повернулся к Дайане:

– Ты уже подумала о том, как мы будем праздновать день рождения Зака? Осталось всего несколько дней.

Она, конечно, не забыла об этом событии, но ей понравилось, что Кейн об этом напомнил.

– Я кое-что наметила в предварительном порядке. Бекки, конечно, мечтает устроить для него нечто грандиозное, с катанием на пони и клоунами, но мне больше по душе небольшая вечеринка в узком кругу – только несколько самых близких друзей и члены семьи.

– Мне это нравится.

– Когда я дала Бекки посмотреть список гостей, она сначала заартачилась.

Кейн вопросительно поднял брови:

– Заартачилась? Но это совсем не похоже на тетушку Бекки!

– Она возражала не против числа гостей, а скорее против одного человека, которого я хочу пригласить.

– Кто же это?

– Маргарет.

Он быстро взглянул на Дайану и снова сосредоточился на дороге.

– Ты это серьезно?

Она кивнула:

– Мне кажется, пора положить конец войне между нами, ты согласен? И как бы я ни старалась забыть об этом, она все-таки приходится Заку бабушкой.

Кейн промолчал, и она положила руку ему на колено.

– Я понимаю, что ты все еще не простил ей того, что она сделала. Я тоже, возможно, не смогу забыть, что она была инициатором и вдохновителем дела об опекунстве и что, если бы не она, ничего бы этого не случилось.

– В таком случае почему ты ее жалеешь?

– Потому что, мне кажется, она достаточно настрадалась. И еще потому, что она старая.

– Ну, она дама крепкая.

– Возможно. Но, по правде говоря, Заку было бы неплохо иметь бабушку. Знаешь, ведь она ему очень понравилась с самого начала. – Кейн промолчал, и она придвинулась к нему поближе и положила голову на плечо. – Ты когда-нибудь слышал поговорку «Нет худа без добра»?

– Это ты о чем?

– Ты мое «добро», – сказала она с нежностью. – Если бы не Линдфорды, я никогда не встретилась бы с тобой. – Почувствовав, как он сжал ее руку, она добавила: – Так что вы скажете, господин адвокат? Дадим мы Маргарет еще один шанс?

Кейн улыбнулся. Его не переставало изумлять одно потрясающее качество Дайаны: ее непостижимое умение прощать.

– Я пока не решил окончательно, – сказал он, делая вид, что ему все еще не хочется соглашаться.

– Ах так? – Уловив озорную интонацию в его голосе, она придвинулась к нему еще ближе. – А что тебе требуется, чтобы принять окончательное решение?

– Как тебе сказать... – Не отводя глаз от дороги, он наклонился к ней и поцеловал в волосы, глубоко вдохнув ее запах. Снова эти полевые цветы. Их аромат сводит его с ума. – Ты помнишь, как в День благодарения мы говорили о Теде Гранте, старом адвокате, который через несколько дней выходит в отставку?

– Помню.

– Ну так вот: я подумываю о том, чтобы стать его преемником.

Дайана внимательно досмотрела на Кейна:

– Ты это серьезно? Хочешь перебраться в Соному? Оставить свою карьеру адвоката по уголовным делам и заняться практикой в области семейного права?

– Тебе не кажется, что из меня получится неплохой семейный стряпчий?

Дайана была так удивлена, что не нашлась, что ответить. Расстояние от Сан-Франциско до Сономы, а также разные графики работы наверняка помешают их встречам. При этой мысли у нее мороз по коже пробежал. Может быть, он намерен положить конец их отношениям?

– Я просто немного удивлена... Мне казалось...

– Разве ты не хотела узнать, что мне требуется, чтобы принять окончательное решение.

– Да, да, конечно.

– Она уже не была способна вести шутливую беседу.

– Видишь ли, это имеет отношение к самой адвокатской практике. Ни одни уважающий себя деревенский стряпчий не осмелится начать практику и области семейного права, не будучи сам семейным человеком. В противном случае он не может он быть образцом поведения для членов общества? Как сможет он заниматься бесчисленными проблемами, унаследованными от своего предшественника, если сам останется неприкаянным старым холостяком.

Она почувствовала глухие удары в груди и не сразу поняла, что это колотится ее сердце.

– Кейн, о чем ты говоришь?

Он подъехал к обочине дороги и остановил машину.

– Я говорю о том, что не могу жить без вас, мисс Уэллс. Я говорю о том, что хочу, чтобы ты была рядом со мной, когда я стану старым и слабым. Я говорю о том, что люблю тебя больше, чем, мне казалось, смогу когда-либо полюбить женщину. А кроме того, я обожаю Зака и жду не дождусь, когда стану ему настоящим отцом, а не просто приятелем.

Сердце Дайаны готово было выскочить из груди от радости. До последнего момента она не сознавала, как страстно ей хотелось услышать эти слова.

– Кейн, я...

Испугавшись, что она сейчас попытается тактично отказать ему, он приложил палец к ее губам.

– Я понимаю, что идея переезда в Соному для тебя немного неожиданна. Но когда я услышал, как ты говоришь Кэт, что не рвешься на работу, мне пришло в голову, что тебе, возможно, было бы неплохо сменить обстановку. Ты могла бы продать «Вид на гавань» и подыскать какой-нибудь другой подходящий ресторан в Сономе. Конечно, Глен-Эллен не такое шикарное место, как Сан-Франциско, но, согласись, оно по-своему очаровательно. И Заку там нравится...

Рассмеявшись, она взяла обеими руками его голову.