Проблеск надежды

Маргарет кивнула, потом, уставившись куда-то в пространство, сказала:

– Я дала Трэвису жизнь, однако... Я едва знала его.

– Никто из нас его на знал.

– То, что он сделал Дайане, наняв Холдена Нэша, чтобы разорить ее, а теперь еще это... – Голос ее задрожал. – Я не могу поверить, чтобы кто-то решился на столь мерзкий поступок, а менее всего – что это сделал мой сын. – Неожиданно она закрыла лицо руками и тихо заплакала. – Мне так стыдно.

Франческа, сердце которой разрывалось от жалости, крепко обняла мать, успокаивая ее, как обиженного ребенка.

Когда, наконец, рыдания Маргарет стихли, она вдруг сказала:

– Я знаю способ поднять тебе настроение. Маргарет вынула из-за манжета блузы белый кружевной платочек и утерла слезы.

– Какой?

– Давай навестим Дайану Уэллс.

Синие глаза удивленно взглянули на дочь:

– Это еще зачем?

– Потому что, мне кажется, наша семья должна перед ней извиниться. За все, что сделал Трэвис.

Маргарет немного помолчала, потом покачала головой:

– Я так не думаю.

– Мама, если ты все еще веришь, что она убила Трэвиса, то я этому не верю. Она не убийца. Если бы ты ее знала, ты бы это поняла.

– Ты тоже ее не знаешь.

– Но ее знает Кейн, а он верит, что она невиновна.

Маргарет была непреклонна.

– Я не возражаю против того, чтобы мы извинились перед Дайаной Уэллс, но пойти к ней я пока не готова. Мне нужно время и немного больше храбрости, чем сейчас.

Храбрость не имеет никакого отношения к ее отказу, подумала Франческа, но не стала переубеждать мать. Гордость – вот в чем причина.

– В таком случае ты не станешь возражать, если я с ней встречусь?

Маргарет улыбнулась:

– Ведь ты все равно поступишь по-своему, даже если я буду возражать.

Франческа молча кивнула.

Просмотрев список заказанных столиков на 13 декабря, Дайана окончательно расстроилась. С тех самых пор, как было назначено судебное разбирательство, дела в ресторане шли день ото дня хуже. Только туристы, которых не интересовала шумиха, поднятая в средствах массовой информации, звонили время от времени, чтобы зарезервировать места. Но знакомые лица, постоянные клиенты, которые составляют основу ресторанного бизнеса, исчезли с горизонта.

– Не знаю, долго ли еще я смогу продержаться, – призналась она Кэт, разговаривая с ней в то утро. – Прибыль едва покрывает расходы на зарплату. Еще одна такая неделька, и мне придется запустить руку в то, что осталось от моих сбережений, или закрыть ресторан.

Тяжело вздохнув, Дайана отложила в сторону список и взяла в руки приглашение, которое пришло по почте несколько дней назад. «Дамы Эскафье» – созданная двадцать один год назад международная группа для деловых женщин, занятых в ресторанном бизнесе, приглашала ее на ежегодный недельный семинар «Знатоки кулинарного искусства», который должен был состояться в Нью-Йорке в середине января. Ей предлагали принять участие в Блумингсдейлском конкурсе женщин-рестораторов.

Дайане представлялась уникальная возможность не только сделать рекламу своему ресторану, но и пообщаться с такими знаменитыми мастерами поварского искусства, как Джулия Чайлд, Мадлен Камман, и, конечно, с Пьером и Мишелем Эскафье – основателями этой организации.

Она взглянула на дату: с 16-го по 23-е января. За три месяца до суда. Ей придется отказаться от приглашения. Обвиняемым в убийстве, которых выпустили под залог, не разрешается покидать пределы штата. Но даже если бы ей разрешили поехать, как могла она предстать перед членами такой престижой организации, когда над ней нависло обвинение в убийстве.

Ничего, может быть, на следующий год...

От горьких размышлений ее оторвал телефонный звонок.

– Мама! Угадай, что я скажу!

Сердце ее сразу же наполнилось радостью. Ежедневные разговоры с Заком были одной из соломинок, за которую она сейчас держалась в жизни.

– Ты, наверное, выиграл?

– Еще лучше?

– Ты выиграл десять раз подряд?

Мальчик звонко расхохотался, заставив ее позабыть о печалях.

– Нет.

– Тогда я сдаюсь.

– Мне дали роль в рождественском представлении!

– О, Зак, это замечательно! Я так горжусь тобой. Какую роль ты играешь?

– Кретчита. Ну, знаешь, маленького больного мальчика, который в конце выздоравливает? У меня не очень много слов, но все равно я ужасно рад. Я еще никогда не играл в пьесе.

– Ты прекрасно справишься.

– Ты ведь приедешь, мама?

– Спрашиваешь! Да меня и дикие лошади не остановят.

Голос у него зазвенел от возбуждения:

– И тетя Бекки говорит то же самое. И Тельма. Мэл тоже придет. Вся винодельня придет!

Дайана рассмеялась, радуясь, что сыну так хорошо в новой школе.

– Может быть, тебе после этого придется раздавать автографы! Как это делают звезды.

– Не думаю. – В трубке послышался скрип, когда он слезал с табурета на кухне у Бекки. – Мне пора идти. Мама Пита Уилсона только что привезла его ко мне поиграть. Мы с ним учимся в одном классе, и он мне очень нравится. Мы вместе участвуем в пьесе. Я люблю тебя, мама. Пока!

– Пока! Я тоже люблю тебя.

Повесив трубку, Дайана какое-то время сидела, глядя в окно. Хотя Зак очень встревожился, узнав о результатах предварительного слушания, тревогу уже вытеснили свежие детские впечатления. Неприятный инцидент с его другом Билли, из-за которого он сначала расстроился, казалось, был забыт. Он даже не спросил, как продвигается расследование Кейна, которое совсем недавно занимало его мысли. Значит, все идет так, как она хотела.

Хотя Франческа немного нервничала перед встречей с Дайаной, опасения сразу же рассеялись, как только ее проводили в кабинет молодой женщины и они пожали друг другу руки. Она оказалась именно такой, как рассказывал Кейн, – доброжелательной, милой и очень хорошенькой.

– Я не была уверена, что вы захотите встретиться со мной.

В зеленых глазах промелькнуло любопытство:

– Вот как? Почему?

– Пока что Линдфорды не заслужили вашего хорошего отношения.

– Это правда. – Она указала рукой на кресло, предлагая сесть. – Но у вас есть надежная рекомендация. О вас очень тепло отзывается Кейн Сандерс.

Франческа почувствовала себя спокойнее.

– Мы с Кейном симпатизируем друг другу. По правде говоря, именно он надоумил меня прийти к вам.

– Я рада, что вы пришли. – Дайана откинулась на спинку кресла. – Извините мое любопытство, но мне хочется узнать, почему вы пришли. Кейн на этот вопрос ответил весьма уклончиво.

Дайана очень надеялась, что речь не пойдет о каких-нибудь уступках Маргарет с ее стороны. Хотя она уже не была настроена столь категорично в отношении встреч Зака с членами его новой семьи, у нее сейчас слишком много других забот, чтобы думать о каком-то мирном договоре с кланом Линдфордов.

– Прежде всего, – сказала Франческа, отвечая на ее вопрос, – я пришла, чтобы извиниться.

– За что?

– За тот кошмар, в который превратил вашу жизнь мой брат. – Она помедлила, словно подыскивая нужные слова. – Я также хотела сказать вам, что, как бы ни обрадовалась, узнав, что у меня есть маленький племянник, я никогда не одобряла решение Трэвиса судиться с вами из-за опекунства над Закери. – Она опустила глаза и уставилась на свои руки. – Трэвис был отъявленным негодяем, но я этого не понимала, пока не узнала о его тайном сговоре с целью разгрома вашего дома.

Она хотела было рассказать Дайане и о Холдене Нэше, но, немного подумав, решила этого не делать. Дайане Уэллс предстоял длительный и тяжелый судебный процесс, и ей нужны были положительные эмоции и поддержка любящих ее и верящих в нее людей. Если бы она узнала, что, кроме всего прочего, Трэвис пытался разрушить и ее карьеру, это ее только еще больше расстроило бы.

– Для моей матери это известие тоже было ударом, – добавила она.

– Ей сейчас, наверное, нелегко приходится: и смерть сына, и назойливость журналистов...