Уходя, оставляйте записку (СИ)

Посидев в палате и раздумывая, как заставить маму вспомнить хоть что-то, я аж подпрыгнула, когда позвонил телефон. Бабушка, черт, что же делать…

— Да, — проговорила я, все же взяв трубку.

— Вероника, что происходит? Где ты?

— Со мной все в порядке. Я в Кельне.

— Что там делаешь?

— К маме приехала.

— Милая, но зачем сама? Мы же договаривались, что поедем втроем, когда дедушка приедет.

— А он уже приехал, завтра забирает ее.

— Куда забирает, откуда? — в голосе бабушки было столько страха и не понимания, что я даже удивилась.

— Как это откуда? Из больницы.

— Вероника, что ты такое говоришь? Тамара умерла. Я сама видела, как ее хоронили.

— А ты видела ее в гробу?

— Нет, он был закрыт. Коля сказал, что так будет лучше, она сильно похудела и… господи, неужели это все ложь? — стала плакать бабушка, у меня сердце защемило. Мне самой стоило огромных усилий, что бы ни заплакать.

— Бабушка, успокойся. Я хотела тебе все рассказать сегодня, но узнав кое-что, уехала к маме. Она жива, и все это время находилась в хосписе в Кельне.

Я рассказала бабушке о том, как нашла маму, и про Матвея, про то, что он, возможно, считает меня своей сестрой. Думаю, он пришел в нашу квартиру, за вещами и прочитал письмо полковника.

— Вероника, я вылечу к тебе первым же рейсом.

— Не нужно, я сообщила отцу, думаю, он будет здесь уже завтра. Дед должен приехать за мамой, вот пусть они и разбираются при мне. Я надеюсь, что папа ничего не знал и увезет маму от сюда.

— Андрей действительно ничего не знал. Коля ему сказал, что Тома больна. Он даже про ребенка до сих пор не знает. Вероника позвони мне завтра, как только все решиться!

— Хорошо, ложись спать и постарайся не нервничать. И не звони деду! Слышишь?

— Да, да хорошо.

— Все спокойной ночи. До завтра.

— Пока, милая. — Положила трубку бабушка.

Набрав Катерину, я попросила ее приехать к бабушке, не хочу, чтобы она оставалась одна.

После всего, что произошло за сегодняшний день, думала, что не усну от всех переживаний, но как только моя голова оказалась на подушки, я провалилась в глубокий сон, без сновидений.

Проснулась я довольно рано, в семь утра. Быстро накинув кофту поверх майки, в которой я спала и, завязав волосы в хвост, вышла в коридор хосписа. Зашла в палату матери. Она стояла у зеркала и расчесывала волосы.

— С добрым утром.

Она вздрогнула и повернулась ко мне.

— С добрым, я думала ты уехала.

— Нет, и не собираюсь, пока не узнаю правду. Когда за тобой должен заехать дедушка?

— В десять.

— Прекрасно. Надеюсь, отец приедет раньше.

— Андрей тут? — удивленно и с придыханием произнесла мама.

— Скоро будет. Он прислал сообщение, что вылетел ночью. Агния мне сообщила, что ты не пьешь те лекарства, что тебе прописаны. И с каждым днем тебе становиться лучше. Ты же понимаешь, что прошел не месяц, а пять лет с того времени как мы виделись в последний раз. Зачем ты так поступаешь со мной, отцом?! — я старалась говорить спокойно, но голос дрожал.

Мама подошла ко мне и… обняла. Крепко прижав к себе. Стало так спокойно, будто и не было всего этого ужаса…

— Олененок, прости меня! Я должна была тебе все рассказать и объявиться еще несколько лет назад, но твой деде… Я верила ему, когда он говорил, что будет лучше для всех. Что нудно молчать. Я боялась, что Андрей узнает о ребенке, не захочет меня видеть, я боялась этого двадцать лет назад и боюсь сейчас.

— Но мы все думали, что ты умерла, даже бабушка!

— Я узнала об этом лишь пару дней назад. Подслушав разговор отца с кем-то по телефону. И подумала, что так будет лучше для тебя, Андрея…

— Мама, как ты могла такое подумать? Нам с папой не разрешалось навещать тебя. Мол, тебе еще хуже становилось, когда ты нас видела. Папа пытался несколько раз пробиться к тебе. Когда ты еще лежала в больнице.

— А я думала, что меня все забыли. Какая же я дура!

— Мама, успокойся. Все будет хорошо. Сейчас приедет отец, и мы заберем тебя.

— А если он не захочет? — испуганно произнесла мама.

— Значит, мы поедем вдвоем. У меня есть отдельная квартира, мы будем жить там. Я восстановила твой ресторан.

— Ника, какая же ты… Что это за шум? — остановившись на полуслове, мама прислушалась.

Из коридора слышались громкие голоса. И один голос, кричавший на английском, что бы его пропустили. Мне был знаком.

— Сейчас, мама. Я посмотрю, что происходит. — Сказала я, выбежав из палаты.

В дальнем конце коридора, у входа стояла Агния и пыталась доказать молодому человеку, который ломился во внутрь, что сюда нельзя посторонним. Он ее не слушал. И продолжал доказывать, что он родственник и может пройти.

— Агния, пропустите его, он действительно родственник. — Попросила я настоятельницу. Та посмотрела на меня, как на умалишённую. Но пропустила Матвей, а это был именно он.

— Ох уж эти русские! — произнесла Агния и удалилась.

— Ника? Как ты здесь оказалась? — удивленно спросил Матвей. Он явно не ожидал меня увидеть.

— Прости, что накричала на тебя. Ты прочел письмо своего… друга?

— Да, и мне бы хотелось понять, что все это значит? Ты на самом деле моя сестра?

— Не знаю, хотя думаю, что нет. Давай пройдем в палату к маме, и подождем моих родственников — деда и отца. Надеюсь, они смогут внести ясность в эту ситуацию.

Матвей кивнул. Он все еще ничего не понимал, но прошел в палату.

— Познакомьтесь. Мама это Матвей. Матвей это моя, и возможно твоя мама, Тамара. — Представила я двух людей, которые рассматривали друг друга.

— Доброе утро. — Поздоровался Матвей, первым придя в себя.

— Так, пойду-ка я принесу нам кофе, лично я еще не завтракала. Мама тебе принести что-то?

— Нет, спасибо. Может Матвей хочет что-то?

Но Матвей отказался.

Спросив у медсестры, где можно взять кофе, я направилась в буфет. Кроме кофе взяла еще и круассаны. На обратном пути я встретила своих родственников. Папа и дед стояли друг напротив друга и удивленно хлопали глазами. Дедушка. Хотя мне тяжело его так называть после всего, что я узнала, посмотрел на меня.

— Что ты здесь делаешь? — Спросил он.

— Достали уже спрашивать меня об этом! Чего встали, пошли к маме! — буквально приказала я. Надоело мне всё это до ужаса, как они ВСЕ мне надоели!

Когда зашел папа, то очень удивился, увидев Матвея.

— Что он тут делает? — спросил папа.

— Познакомься папа, это мой братик, старшенький. Считалось, что он никогда не узнает, кто его родители, да дедушка? Может ты, наконец, расскажешь всем присутствующим, для чего ты спрятал свою собственную дочь на пять лет в психушку, грубо говоря. А потом сказал, что она умерла? Или мне начать? Молчишь? Хорошо и так начнем.

Я рассказала, все то, что говорила маме вчера. Чувствую себя попугаем. Уже в который раз все это повторяю.

— Прости Матвея, я немного поковырялась в твоем ноутбуке, когда ты ушел. — Произнесла я, когда закончила.

Мой парень, или уже бывший? Лишь пожал плечами. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, и лишь его сжатая челюсть выдавала огромное волнение. Он в упор смотрел на маму. Хотелось подойти к нему. Обнять, но если честно я боялась. Не знаю, что ему сказала мама, когда я ушла. Думаю, они так и сидели, молча, играя в «гляделки».

— Николай Владимирович, объясните, что происходит. Я не понимаю ни одного слова, что сейчас произносила моя дочь. Вы мне все годы твердите, что Тома больна. Ничего не соображает. Потом звоните мне и говорите прилететь на похороны собственной жены. После шока. Который я испытал тогда, я попросил вас не говорить Ники об этом. Но ей сказала Наиль Григорьевна. Неужели она знала о том, что Тома жива? Она так горько плакала…

— Нет, папа. Бабушка ничего не знала. — Вмешалась я.

Как вы могли так поступить?! Как вам не стыдно смотреть в глаза дочери и внучке?! Говорите же! — почти прокричал отец, подходя вплотную к деду.