Непутевая

Мир нуждается во мне! А я… Спряталась в этой глуши, чтобы стирать пеленки и давить бананы! И все ради маленького вампира в образе ребенка, который растет, высасывая мои силы и заставляя сморщиваться и превращаться в жалкую высохшую мумию…

В какой-то момент я поняла, что схожу с ума. Я подняла трубку и позвонила Анжеле — единственной женщине в городке, с кем я могла поговорить.

После обычных приветствий я перешла к делу:

— Тебе не надоело, Анжела? Одно и то же день за днем, год за годом. Сварить, постирать, зашить, убрать… Ванна, пеленки, сон… Утиный сезон, птичий, олений… И так далее. Ничего не меняется. Ты будто в тюрьме. А между тем люди дохнут как мухи, мир рушится и…

— Конечно, надоедает, — перебила Анжела.

— И что ты делаешь?

— Ха! Мы с Биллом кричим друг на друга, деремся и колотим посуду. А потом он тащит меня в постель и делает следующего малыша, — она весело рассмеялась.

— Правда? — ужаснулась я.

— Тебе нужен еще один, Джинни. Правда. Одного растить труднее, чем двоих.

«Она вынуждена так говорить», — напомнила я себе. У нее — четверо; ей хочется верить, что она выбрала лучший путь. Ей не хочется меняться, как другим…

— Все так говорят.

— Потому что это правда. Поверь, мне легче с четырьмя, чем тебе с одним. Я бы с ума сошла.

Так, у Анжелы их четверо. Разница у детей в два года. Как у большинства. Значит, дурное настроение у нее бывало через пятнадцать месяцев после рождения последнего ребенка. Венди уже больше пятнадцати месяцев. Нам давно следовало бы зачать второго ребенка. Но хочу ли я его?

Когда Айра вернулся с охоты, я лежала на кушетке, уставясь на портрет Папы Блисса. На полу валялись книги из шкафа. Кухонные стены были в шпинате. Я заканчивала читать приглашения осваивать новые земли. Клондайк, Новая Зеландия, Замбия… «Если сомневаешься, выходи из игры!» Я давненько не следовала своему девизу.

— Где мой маленький ангелочек? — спросил Айра и шлепнул передо мной полдюжины полуразложившихся воробьев — ощипать на ужин.

— Черт ее знает, — пробормотала я.

— Ты не знаешь?

— Может, во дворе?

Айра повернулся и крикнул:

— Венди! Папочка вернулся!

Я слышала, как он кричит то тут, то там — все тревожней и тревожней.

Айра нашел Венди на дороге в город: она ковыляла в мокрых штанишках прямо по проезжей части. Он трясся от ярости, когда притащил ее — на удивление целую и невредимую — домой. Я никогда еще не видела таким сердитым своего добродушного мужа и с наслаждением смотрела, как мечут молнии его злые темные глаза.

Он положил Венди в кроватку, спустился вниз и молча уставился на меня. Я равнодушно пожала плечами.

— Я устала. Двадцать семь месяцев я занята только ребенком.

— Устала от Венди? — закричал он. — И поэтому отпустила ее на дорогу? Чтобы она больше не надоедала тебе?

— Я не знала, что она на дороге.

— Это уж слишком! Ты даже не знаешь, где твой ребенок!

— Ребенок, ребенок! Меня тошнит от детей! — воскликнула я. — Могу я для разнообразия подумать о чем-то другом, а не о горшке и его содержимом?

— Жаль, что тебя тошнит, Джинни, — мрачно ответил Айра. — Нам еще слишком рано оставаться без Венди. Мы ей нужны. Я понимаю: тебе не впервой собирать вещи и уезжать, если что-то надоело. Но, Джинни, ты сама хотела ребенка. Вспомни, это твоя идея. И, черт побери, ты обязана заботиться о ней. Это твой долг!

— Убирайся к черту, — спокойно предложила я. — И забери своих дурацких воробьев! Засунь их себе в задницу!

— Если ты еще раз заговоришь со мной на языке «соевых баб», Джинни, я тебе его вырву.

— Ну-ну, принц, как тебя там, вот ты и показал себя в истинном свете, — неторопливо проговорила я и вытянула босую ногу. — Мистер Ласковый вылез из своего чулана, чтобы примкнуть к плотным рядам своих фанатичных родственников — очаровательных жителей Старкс-Бога.

Я подняла голову и увидела, что Айра целится в меня из ружья.

— Я размазжу тебе башку, если ты не заткнешь свой грязный рот, — прошипел он.

Я спокойно заглянула в дуло. Значит, вот она какая? Смерть подкрадывалась ко мне всю жизнь и теперь брала верх. Значит, мне суждено быть застреленной в каменном доме в Старкс-Боге, штат Вермонт? Неожиданный конец для провинциалки из Теннесси. Что ж, по заслугам. Быть по сему. Я вышла за него без «любви», что бы ни означало это слово, и постепенно возненавидела доброго и славного человека только за то, что не могла жить его жизнью — надежной, дисциплинированной, ответственной, но предсказуемой и безрадостной. Айра выполнил свои обязательства, предоставив мне «нормальную», «правильную» жизнь, но я оказалась совсем не «спокойной и ласковой» женщиной. Я зажмурилась и ждала, когда моя голова разлетится на куски, как подброшенная тыква.

Ничего не произошло. Я услышала всхлипывания и открыла глаза: Айра скорчился в кресле под портретом Папы Блисса и горько плакал. Ружье валялось в углу. Так мы провели там всю ночь. Утром я проснулась со страшной головной болью и отвращением к самой себе. Айра с несчастным видом смотрел на меня. Мы бросились друг другу в объятия и стали бешено целоваться. Через час Айра ушел на работу в свой офис, поклявшись начать новую жизнь.

— Я так хочу, чтобы ты стала счастлива, Джинни, — сказал он на прощание.

— Я счастлива, Айра, — постаралась я убедить нас обоих.

— Сегодня мы сделаем сына, — пообещал он и укусил меня за ушко.

На ужин я приготовила его птиц. Укрыла их маленькие жалкие головки листочками салата и постаралась отделить мясо от хрупких косточек.

— Вкусно, — похвалил Айра. (Так же хвалила Эдди мои соевые крокеты.)

— Вкусно, — согласилась я, думая о том, что вечером мне предстоит зачать сына. Мама всегда утверждала, что личные переживания не имеют значения, важно только одно: исполнять свой долг. Это мой долг — родить наследника. Ничего не поделаешь.

Но в эту ночь зачатие не состоялось. Айра больше не старался довести меня до оргазма, его заботило другое: определить дни, благоприятные для зачатия мальчика. Он снова стал читать свои брошюры и отмечать в календаре эти дни. Я чувствовала себя средневековой крепостью во время осады. Айра купил спринцовку и приготовил в кружке какой-то раствор. Несколько дней он воздерживался от секса, чтобы накопить перед атакой силы.

— Но почему обязательно сын?

— Все хотят сына.

Но я не была уверена, что хочу второго ребенка. А если так, чем мне заниматься? Как оправдаться перед Айрой? «Нужно исполнять свой долг».

Первые две попытки с треском провалились. Айрина сперма растворилась в море теплого содового раствора, который он впрыснул в меня из спринцовки.

— Айра, — попробовала возразить я, — я, наверное, рожу гору печенья после этой соды.

Стояла поздняя осень. Я сажала Венди в рюкзак и гуляла по полям и долинам. Мне было хорошо, только страшно при мысли, что, когда забеременею, наши прогулки сорвутся. Венди весело подпрыгивала у меня на спине, а когда уставала, клала головку мне на плечо и засыпала. Иногда я не успевала приготовить ужин или приходила так поздно, что Айра откладывал свои заседания и с беспокойством ждал нас. Дом был запущен. У меня не хватало времени наводить порядок. В ванной собиралась куча грязного белья и лежала неделю, а то и больше, потому что я забывала отдавать его в прачечную, и оно покрывалось зеленой плесенью.

Айра мрачнел. Он больше не спрашивал, счастлива ли я.

— Я не сказал, что от тебя требуется много, — сказал он после ужина, сидя перед телевизором с сигарой во рту.

— Немного! — Я по пунктам перечислила все свои обязанности, необходимые для поддержания порядка в концлагере, который он называет домом.

— Но, Джинни, это твоя работа. Я весь день делаю массу вещей, которые мне совсем не нравятся, чтобы нам хватало денег на жизнь. Нужно работать, чтобы жить. Это очевидно. Ты не исполняешь свой долг.

— Господи! — вспыхнула я. — Иди ты со своей душой счетовода!