Суши для начинающих

– Клода немножко расслабилась, – пожалел ее Тед, и все за столом подхватили:

– Она так редко где-нибудь бывает!

Потом Клода переключилась на женщину за соседним столиком. Разговор пошел оживленный. Со стороны казалось, что женщины решают вопросы мирового значения, но, когда Эшлин прислушалась, оказалось, что обе по очереди твердят одно и то же:

– Если у тебя нет детей, тебе не понять.

– Правильно. Если у тебя нет детей, тебе не понять. Точно!

Потом Клода нетвердой походкой направилась в туалет и пропала. Обеспокоенная, Эшлин поискала подругу взглядом – и увидела в дальнем углу зала в компании трех девиц. Минут через пять Клода была уже в другом конце, где хихикала в обществе незнакомого парня. Но выглядела она вполне счастливой, и ее собеседник тоже, и потому Эшлин сочла за благо оставить подругу в покое. Прошло еще немного времени, и, подойдя к стойке за очередной порцией напитков, Эшлин увидела, что Клода бродит между столиками, задевая стаканы, тарелки и приборы.

Облокотясь на стойку, за приближающейся Клодой с интересом наблюдали двое мужчин.

– Прошу прошения, вы не могли бы дать мне вместо одной «Красной площади» «Красного быка»? – попросила Эшлин бармена. Ей удалось опередить у стойки Клоду и сделать заказ. На сегодня Клода выпила уже достаточно, с нее хватит.

Но подруга, как бы пьяна она ни была, на удивление быстро сообразила, что ее лишили алкоголя, и начала куражиться.

– Меня здесь за идиотку держат, – сетовала она. – Меня держат за полную дуру!

– Отвезти ее домой? – вполголоса спросил Маркус. Эшлин благодарно кивнула.

– Пока не выпью, не уйду, – воинственно твердила Клода.

Маркус объяснял ей спокойно и терпеливо, как малому ребенку:

– Понимаешь, мы с Эшлин хотим уйти, а тебе же будет лучше, если мы тебя проводим.

– Ну и уходите, – махнула рукой Клода.

– Но мы хотим и тебя захватить, чтобы отвезти домой на такси.

– Можно, – кивнула Клода. – Но только из любви к тебе.

– Помощь нужна? – с надеждой спросил Тед.

– Справимся, – отрезала Эшлин. – Мы отвезем ее домой, к мужу.

Клода заключила Теда в тесные объятия, икнула – Эшлин поморщилась – и поцеловала его в лоб.

– Ты хороший, – ласково сказала она. – Не забывай, заходи в гости.

– Зайду! – обещал обнадеженный Тед.

– Пошли, – тронула ее за плечо Эшлин, но Клода рвалась попрощаться с остальными.

– Пока, Джек, – пропела она.

– Пока, Клода, рад был познакомиться, – улыбнулся Джек.

– И я рада, – нежнейшим голоском отвечала Клода. – Надеюсь, не последний раз видим… Ой! Эшлин! Ты мне сейчас руку оторвешь!

Мрачная Эшлин молча потащила подругу к выходу.

Полулежа на заднем сиденье такси, Клода всю дорогу бубнила, какие сволочи Эшлин с Маркусом, как ей не хочется домой, как ей было весело, а у нее двое детей, и она так редко где-нибудь бывает… И вдруг на полуслове замолчала. Уронив голову на грудь, она отключилась.

Спотыкающуюся, Клоду довели до крыльца.

Когда Дилан открыл дверь, Маркус бодро отрапортовал:

– Пьяная женщина с доставкой на дом. Распишитесь. Маркус и Эшлин вернулись в такси и поехали восвояси.

– Ручка есть? – спросил Маркус, пока они ехали по пустым темным улицам к ее дому.

– Ага.

– А листок бумаги? Эшлин полезла в сумку.

Краем глаза она видела, как он царапает на листке нечто похожее на: «Пьяная женщина с доставкой на дом. Распишитесь», но проверить не успела, потому что Маркус быстро убрал бумажку.

На следующее утро телефон Эшлин зазвонил в четверть девятого. В такую неприличную рань это могла быть только Клода, терзаемая муками совести. Так оно и оказалось.

– Я с половины седьмого не сплю, – робко начала она. – Хотела извиниться за вчерашнее. Прости, я так виновата, так виновата… Я выглядела полной дурой, да? Наверно, беда в том, что у меня двое детей и я редко где-нибудь бываю.

– Все отлично, – сонно промямлила Эшлин. – Ты очень всем понравилась.

– Клода? – одними губами спросил Маркус. Эшлин кивнула.

– Ты была замечательная, – не поднимая головы от подушки, громко добавил Маркус. – Такая милая.

– Это кто? Маркус? Какой он любезный! Передай ему, что он – прелесть.

– Она говорит, ты – прелесть, – сообщила Эшлин Маркусу.

Но настроение Клоды быстро изменилось:

– Слов нет, как я ждала этого вечера, как хотела пойти куда-нибудь с тобой и как мне было весело, но теперь ты ведь больше никогда меня не позовешь. Это был мой самый лучший вечер за много лет, и я сама все испортила.

– Не сходи с ума, ты можешь ходить с нами куда и когда угодно!

– В любое время, – присовокупил Маркус.

– Скажи, Эшлин, ты не помнишь, как я оказалась дома?

– Мы с Маркусом довезли тебя на такси.

– Ах да, – пробормотала Клода. – Припоминаю… Хотя, если честно, нет, – сникла она. – Помню концерт, а потом все как-то теряется…

Когда она повесила трубку, Маркус поцеловал Эшлин и негромко спросил:

– Я был хорош вчера вечером?

– Э-э-э… нет, – удивилась Эшлин. Когда они пришли домой, то сразу заснули и любовью не занимались.

– Нет? – потрясенно вскрикнул он.

Только теперь Эшлин поняла, о чем он спрашивал.

– На сцене? Я думала, ты говоришь про постель. На сцене ты был просто великолепен, я же тебе сразу сказала.

– Лучше Билли Велика, «одного из лучших юмористов Ирландии»?

– Да, ты же знаешь.

– Знал бы, не спрашивал бы.

– Лучше Билли, лучше Теда, лучше Марка, лучше Джимми, лучше всех на свете.

Эшлин очень хотелось еще поспать.

– Но у Джимми про футбольных болельщиков классно было.

– Да, нормально, – осторожно согласилась Эшлин.

– Насколько нормально? – насторожился Маркус. – Если по десятибалльной шкале?

– На единицу, – зевнула Эшлин. – Чушь собачья. Давай поспим, пока еще можно.

43

Визит Оливера нарушил хрупкое душевное равновесие Лизы. На работе она была необычно тиха и рассеянна и гадостей говорила на порядок меньше, чем всегда.

Самое ужасное было то, что Оливер так и не позвонил. Лиза не сомневалась, что он позвонит, хотя бы скажет в автоответчик: «Спасибо за бурную ночь, мэм», особенно теперь, когда ее домашний номер у него точно есть. Но дни шли, а от Оливера не было никаких известий.

На пятый день она так извелась, что позвонила Оливеру сама, но наткнулась на голосовую почту. Значит, гуляет где-то, развлекается, живет той жизнью, которой прежде жила и она. Кипя от злости и огорчения, Лиза швырнула трубку, даже не оставив сообщения.

Значит, он все решил и больше не станет искать встреч. Все кончено, и они оба это знают, а уж если Оливер что-то решил, передумывать он не станет. А Лиза, подавленная и растерянная, все мучилась над вопросами, задаваться которыми надо было полгода, девять месяцев, даже год тому назад. Что случилось с ее браком? Что сломалось? Подобно многим семьям, их союз распался из-за детей, вернее, их отсутствия. Вот только ситуация была нестандартная: он хотел детей, а она – нет.

Лиза сначала тоже думала, что хочет иметь детей. То было время, когда абсолютно все, кто что-то из себя представлял, срочно обзавелись животами: «Спайс герлз», топ-модели, актрисы. Выпирающий животик стал таким же непременным атрибутом моды, как мягкий палантин или сумочка от Гуччи; беременность стала актуальной. Лиза даже включила это в список «Модно – немодно»: беременность – да, драгоценные камни – нет.

Вскоре после того в моду вошло появляться на улицах с крохотным малышом в рюкзачке-«кенгуру», в черной вязаной шапочке – без этого лучше и не выходить из дому.

Лиза, острым глазом схватывавшая малейшие перемены в мире моды и стиля, отметила и это.

– Я хочу ребенка, – сказала она Оливеру.

Оливер не проявил особого интереса. Ему нравилась их стильная, шумная жизнь, и он понимал, что ребенок во многом их ограничил бы. Ни тебе вечеринок до рассвета, ни белых диванов, ни внезапных, за пять минут, вылетов в Милан. Или Вегас. Да хотя бы даже в Брайтон. И ночей не спать не от дозы кокаина, а оттого, что над ухом орет младенец. И весь наличный доход вместо джинсов от Дольче и Габбана будет уходить на памперсы.