Ты полюбишь вновь

Он снова притянул ее к себе, и она уронила голову ему на плечо. Мужчины такие странные, думала Мэнди. Неужели он не может прямо, без околичностей сказать, что имеет в виду медовый месяц?

— Ну тогда поезжай один, Робин, — великодушно предложила она. — Так будет лучше. А потом, когда ты окончательно поправишься, мы…

Мэнди прижалась к нему, надеясь, что он за нее скажет о том, что ждет их в будущем. Как и любой женщине, ей хотелось услышать нечто совершенно конкретное. Она представила колечко на пальце, их семейный дом…

— А, кстати, чуть не забыл. Тебе сегодня утром принесли письмо, когда ты была на работе.

Робин встал и вынул письмо из-за часов на каминной полке.

— А, это от Эйлин. Как мило, что она так быстро ответила. Я написала ей всего пару дней назад.

— Эйлин? — рассеянно переспросил Робин, опуская руку в карман шелковой пижамы.

Мэнди вскрыла конверт, с теплым чувством подумав, что Эйлин нашла минутку написать ей. Ведь они, наверное, приехали домой всего несколько дней назад и фермерское хозяйство, должно быть, показалось городской девушке нелегким.

Эйлин писала:

«Бедная моя девочка, как тебе не повезло, что Робин свалился, как только вернулся домой. Когда я прочла твое письмо, сначала хотела тотчас кинуться к тебе, но у нас кое-что случилось. Мы приехали в понедельник, и тут выяснилось, что дочка миссис Пилкингтон в Канаде родила тройню и срочно вызвала мать к себе! Естественно, мать поехала к ней, и кто может ее в этом винить? Но я тут задыхаюсь, как рыба на песке, несмотря на помощь миссис Битон!

Так вот. Считай это сигналом SOS! Со свойственным мне эгоизмом я предлагаю тебе взять на работе те две недели, что у тебя остались от прошлогоднего отпуска, и приехать вместе с Робином к нам, как только он встанет на ноги. У нас есть две отличные пустые комнаты с отоплением и кондиционером. (Это просто чудо что за дом, со всеми современными удобствами.)

Пожалуйста, прошу тебя, не отказывайся, Мэнди, ну пожалуйста. Я просто пропадаю, конечно, потом я найму временную прислугу, правда, в деревне это не просто. Но самое главное, я буду искренне рада видеть вас с Робином здесь, у нас. Он моментально поправится, только представь себе: свежие яйца, сливки, фрукты и солнце. Дику скоро надо будет ехать в Лондон по делу. Он может приехать в любой день, когда скажете. Мы оба приедем и заберем вас. Пожалуйста, Мэнди».

Она подняла глаза от столь характерных для Эйлин импульсивных строк:

— Робин, это письмо от Эйлин. Она просит нас обоих приехать и пожить у них, пока ты окончательно не поправишься. Ее домработница внезапно уехала. Я помогу ей по дому и на кухне. Дорогой, ну разве это не чудесное совпадение? По-моему, это самое лучшее решение. Она пишет…

Робин насупился:

— Подожди, Мэнди. Не так быстро. Кто такая Эйлин, хотел бы я знать?

— Робин, ты должен ее знать. Я же столько рассказывала тебе о ней в письмах. Это та девушка, с которой мы вместе снимали квартиру. На прошлой неделе она вышла замуж, и они с мужем живут на ферме где-то между Хенли и Оксфордом. Это славное место, судя по всему.

Он вздохнул:

— Деточка, неужели ты считаешь, что я захочу похоронить себя заживо в деревне, пусть и очень славной? Не обижайся, малышка. Дело не в том, что я не хочу ехать с тобой. Но я так долго скитался вдали от родных мне людей, на чужбине, что сыт этим по горло. И мне совсем не улыбается снова ехать к каким-то незнакомым людям.

Мэнди молчала. Она отчаянно пыталась понять, что происходит. Она думала: «Что касается меня, то я поехала бы куда угодно, лишь бы быть вместе. Но может быть, у мужчин все иначе?»

— Но знаешь, — сказала она потускневшим голосом, — с Эйлин и Диком несложно познакомиться. Они тебе понравятся, Робин. На вот, прочти сам ее письмо.

Он быстро просмотрел страницу и перевернул на другую сторону. Там было написано еще что-то, что Мэнди не заметила.

Когда Робин снова заговорил, в голосе его не было и следа недавней капризности.

— А, вот это интересно. Ты прочла про то, что с ними по соседству живет знаменитый американский кинопродюсер?

Она взяла у него письмо и прочитала приписку.

«Соседи у нас народ очень пестрый. Саймон Деррингтон часто заходит, говорит исключительно о своих розах. Они с Диком закадычные приятели. Один американец по имени Рандт снял здесь на лето очень элегантный дом. Он какая-то звезда на киностудии и приехал сюда на съемки фильма. С ним здесь жена и уж-а-а-сно, уж-а-а-сно милая дочка. Саймон с ними тоже познакомился (знаешь, как американцы обожают аристократические титулы!), говорит, что они очень непосредственные и что они ему понравились. А в устах Саймона это редкая похвала, можешь мне поверить».

Мэнди сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Сейчас ей было не до этих милых сплетен.

Робин затушил в пепельнице недокуренную сигарету, подошел к дивану и сел рядом с Мэнди:

— Послушай, дорогая, я веду себя как последний дурак, я вижу, что от этого ты огорчаешься. Ну давай поедем, а я постараюсь вести себя прилично и быть милым славным мальчиком?

В его слегка прищуренных глазах под немыслимо длинными ресницами появилась улыбка, так хорошо знакомая ей. Недовольство исчезло, он снова стал оживленным и бодрым. Это был прежний, настоящий Робин, каким Мэнди его помнила, и ее сердце растаяло.

— Дорогой… правда? Ты правда хочешь поехать? — Она засомневалась. — Ты делаешь это не из-за меня?

Он приподнял ее подбородок и поцеловал в теплые мягкие губы:

— О, ты меня знаешь. Такого закоренелого эгоиста, как я, еще поискать. Ну хорошо, теперь иди звони своей Эйлин, не откладывая. Почему бы нам не договориться обо всем сразу?

На следующий день, в среду, Мэнди и Эйлин спускались по лестнице с чемоданами в руках. Болтер, собака домосмотрителя, понуро плелась следом, не прыгая вокруг них, как обычно.

— Слушай, мне кажется, она понимает, что мы уезжаем, — сказала Эйлин, погладив собаку по голове. — Ты всегда была ее любимицей, Мэнди, а говорят, эрдели выбирают себе одного хозяина на всю жизнь. Хотя ты у нас ведь не совсем эрделька, правда, Болтер, девочка? Но все равно что-то от породы явно есть.

Хохоча, они дошли до площадки первого этажа и вышли на улицу к машине.

— К сожалению, у нас просто «лендровер». Но я положила туда кучу подушек, а Робин может сесть впереди, вместе с Диком. Там ему будет лучше. — Она понизила голос и добавила: — Мэнди, он настоящий красавец, и такой элегантный. До чего же ты везучая!

Мэнди усмехнулась:

— Да уж. — Она забросила чемодан, коврик и два плаща в багажник машины. — Нет, нет, Болтер, слезай, детка. Тебе с нами нельзя.

Рыжая собака нехотя выпрыгнула из машины.

— Бедная наша Болтер. Мне так ее жалко, — вздохнула Мэнди и прибавила: — Даже в самые счастливые моменты все равно приходится кого-то терять, так всегда. Вчера я успела заехать в приют, повидать маленького Пипа. Он тоже немного расстроился, когда я ему сказала, что некоторое время не буду к нему приезжать.

Они молча пошли назад в квартиру. Мэнди вспомнила, как Пип махал ей на прощание, такой маленький и худенький, стоя в воротах и опираясь на свой костыль. Он всегда казался ей ужасно одиноким и несчастным. Как бы попечительница и прочие служащие в приюте ни старались окружить детей любовью, все равно это не та родственная любовь, которая одна и может залечить раны в сердцах брошенных ребятишек. Мэнди всегда надеялась, что Пипа усыновят, но теперь на это было трудно рассчитывать. Кому нужен маленький калека, да еще к тому же (какой смысл отрицать?) робкий и застенчивый?

Дик и Робин спускались по лестнице. Дик, казавшийся еще крупнее в мешковатом твидовом пальто, был словно воплощением здорового деревенского парня, а Робин рядом с ним смотрелся хрупким и истощенным. Сердце Мэнди сжалось. Она постарается как можно лучше заботиться о нем, когда они приедут в Уиллоумед. Она не пощадит для этого сил.