Пасьянс для нее (СИ)

— Но, Кир, так нельзя, он же твой отец, ты должен вернуть ему всё…

— Заткнись! — отрезал Кирилл, твёрдо давая понять, что говорить на эту тему больше не намерен.

Нахмурившись, Алёна присела на край кровати, отвернувшись от мужчины. Внезапно ей стало обидно до слёз, а воспоминания из прошлого живой картинкой предстали перед глазами.

— Ну что с тобой опять? — примирительным тоном спросил Кирилл, придвинувшись к девушке ближе и приобняв её за плечи. — Я ненавижу своего отца, но ты же здесь не причём, мы просто развлекались.

— Развлекался ты, я лишь выполняла задание. Ты не понимаешь, — Алёна смотрела куда-то в одну точку на полу, отчаянно пытаясь сдержать слёзы. — Наши родные — это самое большое богатство, что есть у нас. Это та роскошь, за которую и умереть не жалко. Как ты этого не понимаешь? — Алёна затихла, но затем приняла решение: пусть он узнает и это. — У меня не так много родных. Самой близкой из них была сестра, — как же трудно давались слова, как же больно ощущалась эта пустота. — Семь лет назад она погибла. И я врагу не пожелаю пережить то, что пережила я тогда. Если бы у меня был жив отец — я верю, он не допустил бы её смерти, но и отца у меня тоже нет. Как ты можешь так говорить о своём отце?!

— Что с ней произошло? — Кирилл старательно избегал упоминаний о своём родителе.

— Её изнасиловали и убили трое неизвестных, — её голос дрожал, но слёз за семь лет бесконечной скорби уже не осталось. — Они схватили её по дороге из университета, затащили в машину… А потом её тело нашли в какой-то общаге. Никогда не забуду, что сделали эти звери…

Кирилл безмолвно смотрел на вздрагивающие плечи девушки, слушал её сбивчивый голос, в котором было настолько много тоски, что сердце его сжалось, чего никогда он не чувствовал раньше. Впервые в жизни ему хотелось защитить кого-то, утешить, спрятать от всего окружающего мира, чтобы никто больше никогда не причинил этой девочке столько боли. Страшно представить, что она чувствовала, когда очнулась в этой квартире, связанная по рукам. Смерть сестры была её пожизненным кошмаром, а собственное похищение взбудоражило старые раны.

— Иди ко мне… — Кирилл привлёк Алёну к своей груди, гладя, как маленького ребенка, по мягким волосам, касаясь губами виска, слушая, как тихо и жалобно она всхлипывает на его плече.

========== 7. Безысходность. ==========

На протяжении всей ночи в окна хлестал дождь, своим шуршанием нарушая тишину в погруженной во мрак комнате. Наперекор своим принципам, Кирилл остался на ночь вместе со своей пленной. Девушка уснула у него на руках, и отчего-то было так приятно наблюдать за ней спящей. И в то же время Кирилл понимал, что рядом с ней становится мягким, начинает задумываться о том, чего избегал раньше. Не так он планировал провести эти четыре дня. Он жаждал сбежать от собственных мыслей, привычного уклада жизни, а эта девчонка наоборот заставляла его задуматься о каждом поступке, о каждом сказанном слове… Кажется, она знает его лучше, чем он самого себя, но такое положение вещей его тоже не устраивало. Более того, он был вне себя, когда она пыталась учить его, как лучше вести себя с родственниками, что можно делать, а за что на него непременно должен обрушиться потолок. Это злило, ломало в нём давно установившиеся стереотипы, а ещё росла какая-то необъяснимая привязанность… Нет, нужно остановиться. Сейчас. Взять тайм-аут, выбросить из головы все спонтанные идеи. Она — никто. Она рождена только для того, чтобы делать для него всё, что он захочет, чего бы он ни захотел. Об этом стоит помнить. Нужно продолжать играть, или же эта игра теряет свой смысл.

Стараясь быть бесшумным, Кирилл уложил обмякшее тело спящей Алёны на кровать. За окном забрезжил рассвет, когда он тихо закрыл за собой входную дверь.

Алёна проснулась от солнечного света, сменившего обложной дождь, когда было уже совсем светло за окном. Потянувшись, немного понежившись в хранящем тепло одеяле, Алёна присела в кровати, окинув взглядом комнату. Отсутствие Кирилла не удивило девушку: в конце концов, он и так проявил несвойственное ему понимание. Отбросив одеяло и поднимаясь с постели, Алёна взглянула на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Десять утра. Обычно в это время она уже на час закрывалась в ванной, дабы избежать презрительных усмешек и задевающих за живое слов. Что ж, значит, её мучитель проспал.

Приняв душ, позавтракав и включив плазму, Алёна всячески старалась сконцентрироваться на фильме, который нашла на одном из каналов, но всё же каждые пятнадцать минут девушка кидала взгляд на часы и каждый час казался мучительной вечностью.

Послеобеденное солнце уже начинало входить в зенит, приближая наступающий вечер, а Кирилл так и не появлялся. Сложив руки на груди и подойдя к окну, Алёна равнодушно рассматривала мельтешивших людей внизу. С этой высоты толпы спешащих людей были похожи на стайку муравьев, стремящихся в свой муравейник, пока тот не закрылся на ночь. Грустно и смешно стало от этой мысли: грустно — оттого что она с радостью бы примкнула к спешащим спрятаться в своих привычных домах, а смешно — оттого что муравьём она сейчас ощущала как раз саму себя: кто хочет — раздавит, кто-то лишит её дома, и, оставшись в одиночестве, она так или иначе погибнет. Ничтожная букашка, запертая в золотой клетке, в которой по-прежнему было тяжело дышать.

Когда за окном стемнело и снова пошёл проливной дождь, Алёна забралась на подоконник, прислонившись к холодному стеклу. А что будет, если он вообще не придёт? Сколько ещё времени она проведет в этих безмолвных стенах, каждый день надеясь на свободу? Страх медленно, но целенаправленно накатывал волной, заставляя Алёну сжиматься от мелкой, пробирающей насквозь дрожи. Быть может, испорченному донельзя мальчику захотелось поэкспериментировать, добить её окончательно, кинув в этой квартире? Чего он добивается? Чтобы она на стенку кинулась от желания быть освобождённой? Чтобы любое следующее задание ей манной небесной казалось? Возможно, он и вовсе решил исчезнуть, забыв о том, что в квартире, купленной его ненавистным отцом, заперт живой человек. А что, если её безжизненное тело, найденное несколько суток спустя в этих стенах, послужит подарком Кирилла для своего отца? Страх завладел всем её существом, а часы показали полночь. Сутки прошли. Без заданий, карт и постоянного присутствия Кирилла. Что-то пошло не так. Игра переставала быть игрой, меняя правила настолько кардинально, что впереди была сплошная неизвестность.

Глубокой ночью, будучи уставшей от бесконечных переживаний и сводящих с ума мыслей, Алёна опустилась на кровать в той же одежде, что и была днём. Создавалось впечатление, что она провалилась в бездонную яму, в которой не было покоя, но беспокойный сон всё же окутал сознание девушки.

Семь утра. Алёна бесцельно исследовала потолок взглядом, проснувшись ещё до того, как за окном посветлело. Тишина, царившая в квартире, оглушала её, давила на виски так, что голова раскалывалась от мучительной боли. Восемь. Он не придёт. Игра окончена, цирк уехал, а клоуны остались. Девять. Идиотка. Почему она не убежала тогда, когда была возможность? Почему вместо этого доверилась ему, как самому близкому человеку? Конченая идиотка. Десять… Звук поворачивающегося ключа в замочной скважине заставил девушку подскочить с кровати.

— Доброе утро, солнце, — улыбаясь, словно вышел только на пять минут, в дверном проеме показался Кирилл. — Как спалось?

Алёна смерила его тяжелым взглядом уставших от бессонной ночи глаз. Ей хотелось расцарапать его наглое лицо, повалить на пол и пинать его самыми высокими и острыми каблуками, какие только у неё были.

— Где ты был? — неужели это её голос, охрипший, словно от громкого беспрерывного крика?

— Да так, дела были, — так просто он пожимает плечами, засунув руки в карманы джинсов и облокотившись на дверной косяк, что Алёне уже с трудом удаётся сдерживать себя и не вцепиться в его наполненные врожденным сарказмом глаза. — Ну, так что, ты готова тянуть следующую карту?