Мой лучший любовник

– А, этот. – Тон Сюзи стал пренебрежительным. – Он мной интересовался только из–за моих алиментов. Я его бросила через пару месяцев после возвращения Джеза.

– А у тебя не было соблазна? Ну, начать с Джезом все сначала?

– Такой возможности уже не было, – сказала Сюзи, вздыхая. – Именно в то время у него появилась злокачественная опухоль.

Глаза Донны чуть не вылезли из орбит.

– Злокачественная опухоль?!

Сюзи скорчила гримасу:

– Я говорю о Селесте.

Когда помещаешь в газете извещение о похоронах, то оказываешься в дурацком положении, потому что не представляешь, кто может явиться. «Все равно что развешивать плакаты с рекламой рейв–сборища и ждать, что произойдет», – думала Сюзи… Возможно, зал возьмут штурмом готовые к веселью десять тысяч подростков, а может, забредут пять старых хиппи, колесящих на грузовике, бормоча: «Эй, приятель, здесь праздник?»

Впрочем, сегодня все выглядело вполне прилично. В часовне собралось много народу, и старые хиппи не явились, что уже было хорошо само по себе.

Но это не могло обрадовать Джулию, невероятно правильную старшую сестру, которая, казалось, все время искала новый повод, чтобы обидеться. Впрочем, если выражаться точнее, отметила про себя Сюзи, вещь, которая особенно возмущала ее сестру, не была новой, ей уже было лет тридцать.

За их спинами остальные скорбящие пели «Все самое яркое и красивое»! Если верить Джулии, это был один из любимых гимнов их матери. Сюзи знала, что, стоя рядом с ней в переднем ряду, Джулия бросала на нее косые взгляды, возмущенная видом ее загорелого и соблазнительного тела в облегающем красном бархатном платье.

– Ради всего святого, – возмущенно прошипела она между стихами, – хотя бы значок сними.

– Не могу, – прошептала в ответ Сюзи. Что ее сестра посчитает худшим? – Под ним большое пятно от варенья.

– Тогда прикройся. Надень жакет. Иначе все решат, что ты собираешься на танцы.

– Это похороны моей матери, и я могу прийти в чем мне нравится. – Сюзи гордо погладила свой значок с Донни Осмондом и посмотрела назад, через плечо, на Мейв и Джеза. которые стояли за несколько рядов от нее.

– Перестань глазеть по сторонам. – Джулия резко пихнула ее локтем в бок. – Ты не японская туристка.

– Не имею ни малейшего представления, кто некоторые из этих людей, – удивленно произнесла Сюзи.

Когда органист торжественно подвел их к финальным строчкам гимна, Сюзи опять взглянула в сторону Мейв, стараясь разглядеть темную фигуру в самой глубине церковного помещения, перед двойными дверьми.

Сюзи различила кого–то в большой фетровой шляпе и длинном темном пальто. Шляпа была так глубоко надвинута на глаза, что невозможно было сказать точно, был ли пришедший мужчиной или женщиной. Сильно раздосадованная, Сюзи с трудом сдерживалась, чтобы не сунуть пальцы в рот и не издать пронзительный свист, заставив таким образом незнакомого человека поднять голову. Впрочем, не стоило этого делать, ведь служба уже подходила к концу. Через несколько минут они все начнут выходить на улицу, но прежде Некто–в–шляпе станет в очередь, чтобы пожать Сюзи руку и выразить традиционные соболезнования. Скоро выяснится, кто это, и наверняка это будет большим разочарованием, вроде как развернуть чудесную рождественскую упаковку и найти внутри пылесос. Если Некто–в–шляпе – мужчина, то он окажется одним из парикмахеров Бланш. А если женщина, то это бывшая продавщица из газетного киоска.

«…Господь сотворил их всех», – пропел викарий, завершая финальный хор. Последовала минута тишины, которую нарушил только сдавленный всхлип Джулии, затем органист начал играть что–то еще более печальное, а викарий указал рукой на передний ряд, давая понять, что им следует выходить первыми.

Сначала пошел Рори. За ним Джулия, прижимая к глазам платочек, обшитый кружевами. Сюзи последней покинула их ряд, про себя недоумевая, где в наши дни можно купить платки с черными кружевами. Должно быть. Джулия сама обшила чертов платок.

Потом ее настроение поднялось, когда она подумала, что можно немного развлечься, выясняя, кем были некоторые из присутствующих в жизни ее матери.

Вот, например, та шумно сморкающаяся женщина средних лет… а, да, я ее раньше видела, она член бридж–клуба.

А как насчет того молодого, довольно симпатичного парня, застывшего в нерешительности около пожарного выхода? Подожди–ка, неужели это разносчик молока? Боже мой, разве обычно разносчики молока посещают похороны своих клиентов?

И разве рыдают?

«Конечно, с тобой Бланш была другой», – думала Сюзи, медленно продвигаясь по проходу; люди, которые не знали ее так близко, считали ее замечательной; ей всегда было легче завязывать новую дружбу, чем поддерживать старую.

Ага, они уже подошли к двойным дверям. Сюзи быстро обвела взглядом оставшихся в церкви, ища Шляпу.

Безрезультатно.

Кто бы ни скрывался под экстравагантной шляпой, он уже ушел.

Поминки, устроенные в доме Бланш в Снейд–парке, затянулись до вечера.

– В мамином бридж–клубе слишком любят выпить, – пожаловался Рори, проскальзывая мимо Сюзи с новыми бутылками скотча.

Зайдя на кухню, Сюзи обнаружила Джулию еще в большем расстройстве. Чтобы ее развеселить, она сказала:

– Ты видела, как Марго–из–дома–напротив забалтывает маминого адвоката? Честное слово, эту женщину опасно пускать в дом.

– Не могу найти прихватки для духовки. Где мама их хранила? – Джулия, взвинченная и с глазами на мокром месте, не могла дождаться приема следующей таблетки валиума. – Волованы подгорают, а я не могу вытащить их из духовки. Хочу, чтобы все пошли домой и оставили нас в покое.

Бедная Джулия. Сюзи поняла, что похороны стали для нее суровым испытанием. Несмотря на горе, она не забывала обо всех правилах похоронного этикета, которые считала нужным соблюдать.

– Давай присядь. – Пожалев старшую сестру, Сюзи мягко усадила ее на стул, налила ей вина и выключила духовку. – Не беспокойся из–за готовки, они съели более чем достаточно. Сейчас я начну всех выгонять. А Дугласу нет смысла оглашать завещание сегодня – пусть едет домой, а мы назначим встречу в его офисе на конец недели.

В этот момент Дуглас Хепворт вошел в кухню вместе с Рори. Услышав последние слова, он нервно заморгал на Сюзи из–под совиных очков и слегка пожал плечами, как делал всегда, когда был чем–то взволнован.

– А… если честно, я бы предпочел решить этот вопрос сегодня. Ваша мать специально это обговорила… э… на то есть причина…

Он снова пожал плечами. Сюзи решила, что таким образом он отлепляет синтетическую рубашку от пухлых потных плеч. Весь вид Дугласа говорил о том, что он предпочел бы быть в этот вечер где–то в другом месте. Очевидно, дело было нечисто. Собираясь покинуть этот мир с большим шумом, Бланш, без сомнения, сделала странные распоряжения по поводу своего имущества. Сюзи сразу представила, как ее мать развлекалась, придумывая условия получения наследства. Например, прежде чем Джулия унаследует свою часть денег, она должна прокатиться голой на роликах по Парк–стрит… а Рори нужно проехать по Клифтону в кримпленовой шляпе с кисточками и в тапочках в виде лап гориллы…

«Или маме хотелось, чтобы это сделала я?»

Впрочем, возможно, дело было не в условиях наследования. Возможно, Дугласу была поручена неприятная миссия сообщить им, что они вообще ничего не получат, что их мать оставила все одному индейскому племени Амазонии.

Или приюту для слепых ослов.

Или Питеру Стрингфеллоу1?

Если дело касалось Бланш, все было возможно.

– Уже девять часов. – Рори посмотрел на часы. – Сюзи права, гостям пора расходиться.

– Но это так грубо, – простонала Джулия.

– Она не оставила нам денег? – спросила Сюзи Дугласа, который исподтишка тоже посматривал на часы.

– О нет, то есть да… не волнуйтесь. – Он опять пожал плечами. – Дело совсем не в этом.

Мужеподобная тетка, одна из любительниц бриджа, просунула голову в дверь кухни.

– Осталась еще пара бутылок виски?