Золотой шанс

Казалось, что воздух вокруг Филы вибрирует, а в ее глазах сверкают искры. Она определенно заводилась.

Ник обнаружил, что сосредоточение на нем всей этой женской энергии рождает определенные ощущения в области паха – этого уже давно с ним не случалось. Ему было ясно, что Филадельфия не имеет понятия о том, как возбуждает его, что было, с одной стороны, любопытно, а с другой – приводило мужчину в отчаяние.

– – Таким образом, вы оправдываете, что родились членом привилегированного класса? Делаете вид, будто более благородны, чем те, кто не так богат, как вы? Что не снизойдете до поступков, на которые может быть способен бедный человек, чтобы выжить?

– Похоже, здесь имеет место некоторое недопонимание. Каслтоны и Лайтфуты – это не Рокфеллеры и Дюпоны. Когда вы смотрите на меня, вы видите перед собой деньги второго поколения, но лично у меня их нет вот уже три года.

– То есть сейчас я должна вас пожалеть?

– Послушайте, Фила, не знаю, что рассказывала вам Крисси, но суть дела такова. Мой отец, Рид Лайтфут, и его приятель, Бэрк Каслтон, ничего из себя не представляли, были обыкновенными мусорщиками, но во время службы в армии они обнаружили склонность к электронике. Когда они закончили службу, у них были грандиозные планы и амбиции, а также преимущество, которое дало им знание того, как функционирует военная машина изнутри. Они построили «Каслтон и Лайтфут» буквально на пустом месте. Им повезло. Выбор времени был удачным, и оказалось, что в деле управления они так же проницательны, как и в сборке электронного оборудования

– И они были достаточно умны, чтобы сделать своим бизнесом изготовление машин смерти? – с удовлетворением закончила за него Фила.

Ник понял, что ему нравится появившийся в глазах Филадельфии блеск азарта. Он спросил себя, похоже ли ее выражение лица на то, которое появляется, когда она лежит обнаженной рядом с мужчиной.

От этой мысли в голове у него появилась какая-то легкость, в то время как остальная часть тела продолжала оставаться тяжелой и напряженной. Он осознал, как много времени прошло с тех пор, когда он искренне желал лечь в постель с женщиной. Он прекрасно помнил тот день: 25 сентября, четыре с половиной года назад. Это была его брачная ночь. С того дня все пошло на спад, пока полтора года назад не закончилось разводом.

С тех пор у Ника была только одна женщина, перенесшая, как и он, битвы развода и приходившая в ужас от одиночества. Несколько месяцев они утешали друг друга, их отношения были безопасными и удобными, хотя и начисто лишенными вдохновения.

Для них обоих это было временем заживления ран. Ни один из них не стремился к большой любви и не ожидал встретить ее. Пять месяцев назад Джинни положила конец их отношениям, заявив, что готова начать искать что-нибудь более существенное и значимое. С тех пор у Ника тянулся период безбрачия.

До сегодняшнего вечера. Сегодня вечером все изменилось. Сегодня он снова начал ощущать простую мужскую радость от сексуального предвкушения.

Сделав над собой усилие, он отбросил свои чувственные желания и сосредоточился на поиске ключика к Филадельфии Фокс.

– Положа руку на сердце, – сказал Ник, поигрывая виски в своем стакане, – у меня самого были некоторые вопросы по поводу военных контрактов, которые обеспечивала «Каслтон и Лайтфут». Но, конечно, когда я еще принимал участие в делах фирмы.

– Что вы говорите? – У Филы был скептический вид. – И что же случилось, когда вы задали эти вопросы?

– Мне сказали, что я всерьез рискую превратиться в одного из простофиль либерального левого крыла, – сухо ответил он. – Меня также назвали трусом и потенциальным предателем своей страны. Помимо всего прочего.

Шок на лицо Филы порадовал его до глубины души. Он понял, что находится на правильном пути. Чтобы поймать такую осторожную лисичку, нужна приманка, кровоточащая из самого сердца.

– Как они посмели так говорить про вас, только потому что вы выступили против них? – негодующе воскликнула Фила. – Значит, тогда вы и ушли из «Каслтон и Лайтфут»?

– Да. Примерно тогда.

– Вы разошлись со своей семьей в вопросе изготовления машин смерти?

– Это не было единственной проблемой. – Он почувствовал себя обязанным признать это. – В то время имели место и другие события.

– Какие?

– Вы всегда так быстро устанавливаете доверительные отношения?

Она сразу же откинулась на спинку винилового кресла и опустила руки на колени.

– Отношения здесь ни при чем. Мы говорим о бизнесе.

– Сегодня вечером мне не хочется обсуждать вопросы бизнеса, Фила. Только если вы желаете поговорить об этих акциях.

– Я не хочу.

– Тогда остается разговор об отношениях. Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы все-таки пытаетесь меня соблазнить?

– Вы в настроении, чтобы вас соблазнили?

– Нет, нисколько. Так что ни о чем не думайте. – Она помедлила секунду и затем, неминуемо влекомая к приманке, спросила:

– Вы правда ушли из «Каслтон и Лайтфут», потому что они производят военную электронику?

– Как я уже сказал, в тот момент имели место и другие события. – Он поймал ее. Он был в этом уверен. Приятное чувство предвкушения усилилось. Умная, блестящая лисичка попалась в капкан. Чтобы захлопнуть ловушку, потребуются ум и хитрость, но Ник с готовностью принял вызов. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Я бы с удовольствием поговорила о том, что заставило вас решить, почему вы хотите, чтобы «Каслтон и Лайтфут» перестали изготовлять машины, смерти, – произнесла она.

Он, из последних сил сохраняя терпение, стал тщательно подбирать слова.

– Скажем просто: от военных контрактов часто бывает больше неприятностей, чем пользы в финансовом отношении. Чертовски трудно проверять большое количество сотрудников с точки зрения сохранения секретности, приходится вести слишком много бумаг, согласовывая цены, постоянно вмешиваются чиновники, которые пытаются урвать свой кусок пирога, выступая в качестве сторожевых собак при правительстве.

В ее выразительных глазах немедленно отразилось разочарование.

– По этим причинам вы хотели, чтобы ваша фирма перестала работать на правительство? Слишком много бумаг?

Его губы слегка искривились.

– А вы ожидали, что я скажу, будто стал либералом и увидел свет в конце тоннеля?

– Мне бы хотелось думать, что ваше решение было в некоторой степени продиктовано соображениями нравственности.

– Ну, допустим, были и еще причины помимо бумажной волокиты. Но, насколько я помню, для остальных членов семьи они ничего не значили.

– Какие причины? – спросила Фила, следуя за наживкой.

– Мне кажется, что сейчас неподходящее время, чтобы их обсуждать, – мягко возразил Ник. – Давайте немного поговорим о вас. Расскажите, почему вы ушли с работы. Вы работали в сфере социального обеспечения или материальной помощи или еще что-то в этом роде, насколько я понимаю?

– Я была сотрудником ОЗД, – сказала она более холодным тоном.

Он попытался расшифровать аббревиатуру, но не смог.

– ОЗД?

– Организация по защите детей.

– Детские приюты? Оскорбленные дети? Такого рода вещи?

– Да, – произнесла Фила еще более ледяным голосом. – Такого рода вещи.

– Ваша бывшая начальница говорила, что вы избегаете давать интервью корреспондентам. Что это значит?

– Был судебный процесс, касавшийся одного приюта. Мне пришлось давать свидетельские показания. После суда многие хотели взять у меня интервью.

Чем более скрытной она становилась, тем больше распалялось любопытство мужчины.

– Вы решили уйти с работы после того, как закончился суд?

– Люди, которые относятся к работе, как я, довольно часто сгорают. – Она благодарно улыбнулась официантке, которая подошла к их столику, чтобы принять заказ. – Как хорошо, – сказала она Нику. – Я умираю от голода.

Глядя на настоящий спектакль, который она устроила, заказывая цыпленка, Никодемус решил больше не возвращаться к теме ее бывшей работы.