Горечь Пепла (СИ)

— Мистер Девис, он же заведующий хирургией госпиталя, который мы посетили по

твоей милости. Он же отец Дилан, — Джон лепечет передо мной, словно пятилетний

мальчишка.

— Давай, ещё заикаться начни, — начинаю хохотать я. — И вновь эта малышка

Дилан, которая под предлогом укола, любовалась моим задом, а в гости позвала тебя.

Несправедливо.

Брат молчит. Похоже, он заглох, раз не в состоянии что-либо ответить. Да и не надо, всё и

так понятно.

— Ладно, что от меня-то требуется? — спрашиваю я.

— Поживешь здесь пару дней. Это не просьба, а приказ. Я завтра с самого утра на

службе, а вечером, как тебе уже известно, буду на ужине, так что, этот дом в твоем

распоряжении. Только прошу, никакой выпивки. Заодно, проветришь и высушишь от

алкоголя свои мозги.

С этими словами, он исчезает из дверного проема, оставляя меня одного.

От боли моя голова раскалывается на две половинки, словно кокос. Рука всё также

постанывает в районе шва и, чтобы облегчить немного тупое ощущение, тянусь в карман

куртки за пачкой сигарет. Ни о чем не думая, закуриваю и смотрю куда-то вдаль. Я делаю

еще одну глубокую затяжку, выдыхаю и растягиваюсь на стуле. Именно сейчас мне

необходим отдых. Может, Джон прав, мне нужно пожить пару дней у него, дабы не

наворотить еще большего дерьма в своей жизни.

Глава 5

Дилан.

— Майкл… да, милый, — его руки скользят под мою ночную футболку, которая когда-то

принадлежала ему. — Прикоснись ко мне, — ласково сжимает мою грудь, и я выгибаюсь

ему навстречу. Еще сильнее закрываю глаза. Чувствую, как его язык облизывает мои

соски, а затем легонько будоражит их своим дуновением.

— О, боже, да… — провожу языком по своим пересохшим губам, пытаюсь к нему

протянуть руки, но они будто связаны.

Влажная дорожка из поцелуев спускается ниже к моим трусикам. Он сжимает мои бедра

руками, и я нахожусь в предвкушении, когда он коснется меня языком, именно там, в

самом сокровенном месте.

— Прикоснись… прикоснись ко мне … — умоляю его шепотом. Но в ответ одна тишина,

и я не чувствую ни единого его движения. Открываю глаза и вместо карих глаз вижу

незнакомые голубые. Дергаюсь, словно от удара. А в голове непрекращающийся звон. Всё

звонит и звонит. Хватаю себя за голову и распознаю проблеск рингтона, установленного

на моем телефоне.

— Майкл! — зову его вновь. Но он исчезает, как будто его и не было.

Тем временем, надоедливая музыка все играет:

Да, я буду любить тебя,

Малышка, всегда.

И я буду рядом с тобой вечно и один день, Всегда.

Вскакиваю с кровати. Чертов рингтон продолжает звонить. Я не могу сообразить: это был

сон или всё же явь?

— Майкл! — громко зову его снова.

Мозги отказываются работать. Растерянно моргаю. Интересно, сколько я проспала.

Хватаю орущий телефон на моменте, когда «Бон Джови» уже истерично зовет свою

любовь.

— Да, папа, извини, я очень крепко спала, — все еще дрожу всем телом. Между ног

влажно, а когда я прикасаюсь свободной рукой к груди, то нащупываю свои торчащие

соски. Позорище.

— Добрый день, родная. Дилан, мы с мамой хотели узнать, все в силе? Нам ждать тебя?

— папа говорит с надрывом, будто совмещает перетаскивание продуктовых пакетов с

общением со мной по телефону.

— Да, конечно. Сейчас только позавтракаю, — отвожу трубку от уха и смотрю на время,

— хотя нет, скорее уже пообедаю. Приведу себя в порядок и приеду.

— Хорошо, мы тебя ждем. С тобой все в порядке? Дыхание нестабильное. Отдышка?

Может, сердце? — встревожено спрашивает папа.

Знал бы он от чего отдышка.

— Нет, все правда хорошо, просто приснился кошмарный сон, — ну в какой-то мере я не

соврала.

В телефоне слышу глухой удар, будто папа ногой открывает дверь, затем кряхтение и

стук. Он что-то говорит мне, но из-за шумных звуков в трубке я не могу разобрать что

именно.

— Детка, не опаздывай. Мама собралась делать лазанью и твой любимый терамису.

Надеюсь, ты не откажешься полакомиться здоровой пищей, — в телефоне опять слышен

шум и треск.

— Милая, надень то платье, в стиле Одри Хепберн, которое я подарила на Рождество. Ну,

ты поняла, с белым воротничком, — мама выхватывает телефон у папы. — Стивен, не

урони пакет. Господи боже, как ты cправляешься в хирургии? Дома ты все разрушаешь,

— хихикает она, после хлопка. Я-то знаю, по какому месту был хлопок.

— Хорошо мама. Я пообедаю и буду у вас к шести.

Мы прощаемся, и после я иду умываться.

Мои родители за все тридцать пять лет совместной жизни до сих пор ведут себя, как

молодожены. Папа часто целует маму, и мама не остается в долгу. К сожалению, у меня

не получилось как у них. Встаю под душ и смываю с себя мысли о Майкле.

Почему он приснился мне? Я уже очень давно не переживала подобные эмоции. И больше

всего меня смущает то, что цвет глаз был точно не его. Отдаленно знакомый, но не его.

Обматываюсь одним полотенцем, вторым — отжимаю и протираю волосы. На скорую

руку сушу их феном. Надо еще успеть перекусить, но так как мои кулинарные

способности заканчиваются подгоревшим тостом, решаюсь на хлеб и арахисовое масло.

— Кел, привет. Как малыш? — спрашиваю с набитым ртом, пытаясь проглотить свой

обед.

— Думаю, все уже лучше, чем казалось. Колики. Напугал он меня. В педиатрии

насмотришься, потом на все реагируешь. Опять жуешь бутерброд? — смеется она.

— Да. Ты же знаешь, что я не Джейми Оливер. Крылышки и те могу спалить за пять

секунд, — откладываю не вкусное месиво, вытирая рот салфеткой.

— Ты вполне могла бы прийти ко мне пообедать. Ты же знаешь, что я тебя накормлю.

Кроме того, малыш тебе всегда рад.

Да уж, рад. Последний раз он дважды срыгнул на меня и обмочился. Я не создана быть

матерью и в педиатрию даже не сую свой нос. Ну не случается у меня вот этот волшебный

контакт с детьми. Эти маленькие монстрики хватают меня за волосы, нещадно надрывая

свои маленькие глотки. Кто бы мог подумать, что такие крошки могут издавать звуки, от

которых лопаются перепонки.

— Слушай, может, тебе на свидание с кем-нибудь сходить? Как насчет Джона? —

передвигаюсь по комнате в поисках платья, о котором говорила мама.

— Коулмен? Неееет. Он не в моем вкусе, — малыш начинает истошно плакать, и я морщу

лицо. Детский плач невыносим.

— Шшш… Почему ты вспомнила Джона? Разве, он не к тебе клеется?

Из моих рук выпадают туфли. Совсем с ума сошла.

— Женщина, ты нормальная? Кому не нравится красавец полицейский? От одного только

жетона должны спадать трусики. Кроме того, это на тебя он действует как сигнал SOS. —

Подруга что-то бухтит в ответ, но я ее уже не слышу. — Прости, мне надо собираться,

меня ждут родители. Но ты подумай на счет него.

Мы поспешно прощаемся, и я начинаю приводить себя в порядок. Завивая кое-как

крупные локоны, верчусь перед зеркалом. Платье смотрится потрясающе. Моя мама

всегда имела отменный вкус на вещи.

Добравшись при помощи такси до дома родителей, растерянно останавливаюсь в дверях.

— Джонни? — при виде него в нашем доме, мои глаза чуть ли не вылезают из орбит.

— Привет, рад тебя видеть, — он наклоняется и целует меня в щеку.

Через его плечо я смотрю на папу.

— Я пригласил к нам на ужин Джона. Надеюсь, ты не против? — с блаженной улыбкой

как бы интересуется отец и продолжает. — Джон, Дилан, прошу к столу.

Отец идет впереди, и я пристально смотрю ему в спину. Что он задумал?

В гостиной стоит стол, накрытый белоснежной скатертью. Мама постаралась. Лазанья

выглядит потрясающе. Помимо этого, она сделала несколько салатов. Красное вино? Вы