Зажечь (ЛП)

— Я знаю, что ты не готова. И это нормально. Но я люблю тебя, Алекса, так чертовски сильно, и я больше не могу прожить и дня, не сказав тебе этого, — признаётся он.

— Джейс, я…— заикаюсь я и начинаю искать ответ, но он прерывает меня, приложив палец к моим губам.

— Тебе ничего не нужно говорить, детка. Месяц назад я говорил тебе, что не буду торопиться, я это и имел в виду. Я могу подождать, — успокаивает он меня, и улыбка загорается в его глазах, подтверждая, что он действительно так думает.

Я просто киваю, и он целует меня, а затем устраивается рядом со мной. Через несколько минут его дыхание выравнивается, давая понять, что он наконец уснул. Я прокручиваю его признание в мыслях снова и снова и ловлю себя на том, что просмотрела на стену до самого рассвета.

Джейс МакАллистер любит меня. Любит. Меня. Моё сердце парит, я хочу зарыться лицом в подушку и кричать от счастья. Ещё я хочу собрать вещи и сбежать на край света. Я поворачиваюсь, чтобы понаблюдать, как он спит. Этот красивый мужчина с удивительным сердцем. Джейс действительно любит меня. И в моей голове формируется мысль. Я тоже люблю его. Я это знаю. Просто есть что-то, что сдерживает меня. Это не Тай. Я знаю, что наконец-то примирилась с его смертью, и это может оказаться проблемой. Джейс уезжает через два месяца. Чем ближе его командировка, тем больше я пугаюсь, что с ним может что-то случиться. Если я признаюсь, что люблю его, то, что будет со мной, если он не вернётся? Я уже однажды проходила через это. И любовь ли то, что я чувствую к Джейсу? Если я потерю её, я больше никогда не приду в себя.

43 глава

Джейс

Два месяца назад я признался Алексе в любви. Она была напугана и, увидев, какие эмоции появились в её глазах, я дал ей возможность сбежать от этого. Я терпеливый парень, и в тот момент, я знал, что она любит меня. Она показала мне это прикосновениями, объятиями, поцелуями. Она просто боится признать в этом мне — и самой себе.

С тех пор я продолжаю говорить ей, что люблю её. Я стараюсь не форсировать события, но когда мы ложимся спать или разговариваем по телефону, я не могу не сказать ей этих слов. Воссоединение было невероятным. Я никогда не думал, что восстановлю связь с Алексой, которая у нас когда-то была. А потом, все эти события после этого? Я не ожидал лучшего результата. Медленно, но она открывает мне своё сердце всё больше и больше, хотя всё ещё пытается его защитить.

Не поймите меня неправильно, она не становится снежной королевой. Её лицо смягчается, а глаза загораются, каждый раз, когда она слышит эти слова, и я знаю, как это действует на неё. Она просто не может заставить себя признаться в этом. Я не знаю, что делает ее такой нерешительной, Тай или моя работа. Она никогда о нём не говорит, но не думаю, что причина в этом. Алекса часто упоминает, что её пугает мой отъезд.

Я понимаю, правда. Но она должна понять, что это жизнь. Ты живёшь. Умираешь. Ты никогда не знаешь, когда тебя вызовут. Она беспокоится о моей работе, потому что она опасная. Разве она не знает, сколько солдат возвращается домой в сравнении с теми, кто нет? Больше людей гибнут в автокатастрофах в Штатах, чем солдат за границей. Моя работа может быть очень опасной, но это не увеличивает мои шансы умереть. Я просто не знаю, как донести это до неё.

Я подъезжаю к дому Алексы, мы оба ждали и боялись этих выходных. Через три дня мне нужно будет уехать, и я боюсь, что она отдалится от меня ещё больше.

Поднявшись по ступенькам, я три раза стучусь в дверь, надеясь застать её дома.

Через несколько мгновений входная дверь наконец-то открывается. Лекси стоит, держа дверь, в обрезанной футболке с пятнами краски. В спортивных штанах и с пучком на голове она выглядит прекрасно.

Улыбнувшись, она открывает дверь шире, чтобы я мог войти.

— Ты рано. Я ждала тебя не раньше вечера, — говорит она, когда я приветствую её быстрым поцелуем.

— Я закончил с бумагами и смог уйти пораньше, — говорю я, заключая её в свои объятия.

Прошло три недели с того момента, как мы были вместе, я очень соскучился по ощущению её маленького тела обвитого вокруг моего. Поцеловав её в лоб, я осматриваю комнату. В коридоре постелена пластиковая плёнка, поверх неё лежат принадлежности для покраски. Часть стены уже покрашено и с нее пропали все фотографии.

— Косметический ремонт? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, чем вызваны такие перемены.

Она теребит подол футболки и застенчиво отводит взгляд в сторону.

— Эм, я перекрашиваю весь дом и собираюсь перестелить ковролин. Я выставляю дом на продажу. Он слишком большой для меня. Думаю, что пришло время для перемен, — мягким голосом объясняет она.

Я подхожу и приподнимаю её подбородок, чтобы она посмотрела на меня, кажется, в последнее время, я часто это делаю.

— Детка, ты уверена? Я знаю, как сильно ты любишь это место. У тебя столько воспоминаний связанных с ним. Нет необходимости переезжать.

Её взгляд смягчается, и она дарит мне маленькую улыбку.

— Я думаю, что пришло время, Джейс. Мне нужно чем-то себя занять, пока ты в отъезде, так что, я собираюсь попробовать закончить все ремонтные работы, если ты вернёшься домой.

Я ощетиниваюсь от выбранных ею слов, и она прикрывает рот рукой.

— Извини, Джейс, я имела в виду, когда. Не если, а когда. Извини. Я… я не могу перестать думать об этом. И чем ближе… — Алекса затихает, и на её лице появляется фальшивая улыбка. — Давай не будем беспокоиться об этом прямо сейчас. У нас есть время.

Рано или поздно нам нужно будет поговорить об этом, и поздно звучит лучше, поэтому я позволяю ей сменить тему. Она даёт мне работу, и мы быстро заканчиваем покраску.

***

Следующие два дня прошли слишком быстро, пока мы готовили её дом к продаже.

Это моя последняя ночь здесь, и я знаю, что не могу уехать не зная, что у Алексы в голове. Мне нужно знать, чего она хочет в будущем, и хочет ли этого вообще. Я месяцами давал ей время, но не думаю, что могу сесть на самолёт, не выяснив, что происходит. Все выходные мы избегали этой темы, и как бы я не хотел осложнять сегодняшний день, я больше не могу с этим тянуть.

— Ты хочешь поужинать где-нибудь сегодня вечером? — спрашивает Алекса, готовясь в ванной, где мы только закончили принимать душ.

— Меня всё утраивает. Я бы предпочёл провести время вдвоём, — говорю я, обнимая её за талию.

Её голова отпускается на мою грудь, я смотрю на наше отражение в зеркале и вижу, что её глаза закрыты. Я думаю, что это прекрасный момент, чтобы быть откровенным, но она шокирует меня, когда поворачивается, встаёт на цыпочки и целует.

— Я собираюсь начать готовить ужин. Должна же я хоть раз что-то тебе приготовить, — она улыбается, подмигивает и оставляет меня одного наедине со своими мыслями.

Через час мы сидим за дубовым обеденным столом, заканчивая есть лазанью, которую Лекси приготовила сама. Это рецепт её мамы, и она на удивление сделала ее лучше.

— Это было восхитительно, детка. Ты что-то скрывала от меня. Я не представлял, что ты умеешь так готовить, — говорю я, и её глаза загораются, когда она делает глоток Кьянти, которое прекрасно дополнило ужин.

— Мама заставила меня взять пару уроков по готовке, как только узнала, что я помолвлена, — говорит она.

— Что ж, это замечательно. В будущем я заставлю тебя проводить на кухне больше времени, — дразню я.

Алекса кидает в меня салфетку и бросает в мою сторону плутоватый взгляд.

— Это было приятно. Я не знаю, почему мы никогда не ели в столовой. Мне нравится, что ты сидишь за моим столом.

Теперь я знаю, что она дала мне прекрасную возможность. Барабаня пальцами по столешнице, я прочищаю горло и отпиваю вино.

— Мне нравиться быть здесь, детка. Я люблю это. И я люблю тебя. Ты знаешь это, — говорю я, взяв её за руку. — Я был терпелив. Я дал тебе возможность задавать темп в отношениях. Но завтра я выйду за эту дверь, и мне нужно знать, что через полгода я смогу сюда вернуться.