Зажечь (ЛП)

Я качаю головой, и Бет, улыбаясь, сжимает мою руку, затем они разворачиваются и уходят. Я с тревогой иду по коридору и ищу номер его палаты. Мне кажется, проходят часы, прежде чем я наконец-то нахожу её и, сделав глубокий вдох, вхожу. Медсестра поправляет капельницу, и, заметив меня, улыбается.

— Он под довольно сильным снотворным, но может проснуться в любой момент, — говорит она, и я улыбаюсь, когда она выходит из комнаты, оставляя нас наедине.

В комнате тихо, за исключением звуков мониторов, расположенных у кровати. Я придвигаю стул, чтобы следить за ним. Его длинное тело прикрыто простыней до груди. Я замечаю бинты, прикрывающие ожоги, и у меня перехватывает дыхание, когда перевожу взгляд на лицо Джейса. Левая сторона его красивого лица покрыта темным синяком. Ещё одна повязка закрывает лоб и тянется вдоль роста волос. Он выглядит таким раненым и уязвимым, слёзы начинаю жечь глаза.

Я сажусь и беру его за руку. Обессиленная, кладу голову на край кровати и закрываю глаза. Я не уверена, как долго нахожусь здесь, но в какой-то момент чувствую, как под моей рукой шевелятся его пальцы и просыпаюсь. Я поднимаю взгляд и вижу, что его глаза приоткрыты. Он пытается разглядеть меня.

Джейс снова закрывает глаза и вздыхает.

— Похоже, я всё ещё сплю, — шепчет он, хриплым голосом. — Или мне дали действительно хорошие лекарства, и я вижу не то, что должен. Да, должно быть, от снотворного мне мерещится моя красавица.

— Джейс…— начинаю я, но он меня прерывает.

— Нет, нет, не говоришь. Я имею виду, говоришь, но не то, что чувствуешь, поэтому сейчас подержи рот на замке. Может, ты и нереальна, но я, черт возьми, собираюсь рассказать, что чувствую, — взволновано говорит он, видимо, не до конца придя в себя.

— Джейс, я… — начинаю говорить я, прежде чем он огрызается.

— Молчи, женщина. У тебя был шанс сказать, несколько недель назад, но ты промолчала, поэтому сейчас моя очередь. Я люблю тебя. Я чертовски сильно люблю тебя. И знаю, что ты тоже любишь меня. Почему тебе, чёрт возьми, трудно это сказать? Только раз я хочу услышать это. Только раз, перед тем, как мне придётся тебя отпустить… — говорит Джейс, и его голос затихает с последним словом.

— Я люблю тебя, Джейс. Я люблю так сильно, что не могу описать, — открываюсь я.

Джейс снова вздыхает, и его рука выпадает из моей. Сквозь сон он бормочет грустным голосом:

— Если бы это было в реальности, — и ускользает в глубокий сон.

Джейс

Я слышу голоса и пытаюсь открыть глаза. Во рту сухо, как в иракской пустыне в середине лета. Дважды моргнув, я вижу маму, спящую в углу, и отца, читающего газету. Папа замечает, что я открыл глаза, и трясёт маму, чтобы она проснулась. Я прочищаю горло, мама подходит ко мне с чашкой воды и подносит к моим губам соломинку. Я пью и полощу рот. Глотнув с облегчением, я пытаюсь улыбнуться. Резкая боль в челюсти заставляет скривиться, и мама с жалостью смотрит на меня.

— Дорогой, тебе нужно успокоиться. У тебя синяки, — говорит она мне.

Я осматриваю комнату, вспоминая, что видел Алексу, когда очнулся. Но любые надежды, что это был не сон, исчезают, когда я её не нахожу. Жестоко, что я наконец-то услышал от неё, что она меня любит, но это оказалось сном. В этот момент открывается дверь, и входит врач с моей картой.

— Сержант МакАллистер, приятно, что вы решили вернуться к нам. Я хочу проверить ваши показатели и ожоги, — говорит он мне.

— Насколько всё плохо, док? — спрашиваю я, желая знать, степень травм.

Следующие несколько минут он рассказывает о повреждениях и говорит, что мне чрезвычайно повезло, ведь мы были так близко к бомбе во время взрыва. Я сразу же вспоминаю о Ноксе, он был ближе, чем я.

— Сержант Веллингтон здесь? Есть какие-нибудь новости о нём? — спрашиваю я доктора, встречаясь с ним взглядом.

— Я не могу обсуждать с вами других пациентов, но могу сказать, что сержант Веллингтон получил серьёзные травмы, но у него есть все шансы на выздоровление. Сейчас он в критическом состоянии, но как только мы его стабилизируем, то переведём в госпиталь имени Уолтора Рида, где о нём позаботятся. Кстати, вы оба будете там. Трещине в вашей ноге потребуется некоторое время и физиотерапия. Перед тем как отпустить, мы хотим последить за вами пару дней.

Я благодарю его, и он уходит, говоря, что позже зайдёт медсестра. Мои родители смотрят на меня, пытаясь оценить мою реакцию на новости доктора. Я отмахиваюсь от мыслей про Нокса, но они не покидают меня. Довольно сложно не думать о нём, и я задаюсь вопросом, побеспокоилась ли о нём его семья, когда им позвонили.

— Спасибо, что приехали. Я очень ценю это, — говорю я своим родителям.

— Джейс, дорогой, конечно, мы приехали. Когда нам позвонили, мы не знали деталей. Они не сказали, как сильно ты ранен, поэтому мы сели на самолёт и примчались сюда, так быстро, как смогли, — говорит мама.

Я начинаю чувствовать жуткую боль и дважды нажимаю на кнопку морфия, чтобы облегчить её. Я опускаю голову на подушку и закрываю глаза, я устал, даже несмотря на то, что провёл в сознании несколько минут. Я слышу, как открывается дверь, и мама говорит, что они скоро вернутся. Она целует меня в щёку и уходит. Тишина окружает меня, и я почти засыпаю, когда слышу её.

— Джейс? — раздается тихий, дрожащий шёпот.

Борясь с усталостью, я открываю глаза, и мой взгляд падает на самую красивую девушку в мире. Она придвигает стул к кровати и садится. Её волосы в беспорядке, на лице нет макияжа, а под глазами чёрные круги. Её глаза увлажняются, когда я прикасаюсь рукой к её щеке.

— Ты здесь,— шепчу я, не уверенный, верю ли в то, что вижу.

Алекса кивает, и я чувствую её движение под своей рукой.

— Ты здесь. И это реально.

— Да, Джейс. Я не продукт твоего накаченного снотворным мозга. Уверяю, — улыбаясь, говорит она.

Я борюсь, пытаясь вспомнить её слова, которые она произнесла раньше, когда я посчитал её галлюцинацией.

— Кстати, у тебя довольно плохой выбор времени, — дразнит она, и я впитываю в себя её милый смех, которого мне так не хватало.

Я поднимаю брови, потому что не понимаю, о чём она говорит.

— Я была трусихой, Джейс. Глупой трусихой. Я позволила страхам руководить собой, а не сердцу. Я так боялась снова пройти через это, что не видела того, что было прямо передо мной. Мне потребовалось время, но я наконец-то поняла, что ты часть меня. Я не могла отдать тебе своё сердце. Оно уже твое. Ты владеешь мной. И я была дурой, что боролась с этим.

Слова Алексы накрывают меня, подобно тёплому пледу, мягкому и успокаивающему. Наконец-то. Она наконец-то это сделала.

Алекса берет мою руку и продолжает:

— Как-то ты спрашивал меня, что я вижу в будущем, и до этого момента я верила, что останусь одна. Это всё, о чём я могла думать, когда ты уехал. Но правда в том, что я вижу тебя. Я вижу тебя везде. Ты моё прошлое, моё настоящее, и я хочу, чтобы ты стал моим будущим. Я вижу, как ношу твоё кольцо. Я, определённо, вижу тебя отцом своих детей. Я вижу, как мы ссоримся, миримся. Я вижу, как мы вместе стареем, создавая миллионы воспоминаний. Я вижу, как люблю тебя каждый день моей жизни, неважно, короткой она будет или длинной. Потому что ты был прав. Я отдам тебе всю себя, и неважно, как долго это будет длиться. Я бы сказала, что ты стоишь риска, но это не похоже на риск. Это жизнь, это любовь, и я собираюсь это сделать, потому что, Джейс МакАллистер, я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем, и я буду показывать тебе это каждый день.

Моё сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я слышу её признание. Часть меня знает, что она чувствовала всё это время, но другая часть нуждалась в том, чтобы услышать эти слова, и я начал думать, что этого никогда не случится. Алекса смотрит на меня, ожидая ответа, прикусив нижнюю губу. Я наклоняюсь и тяну её к себе на кровать, притягивая к себе её лицо и оставляя на её губах жаркий поцелуй. Она упирается руками, стараясь не давить мне на плечи. С придыханием она прерывает поцелуй.