Мы видели звезды лишь на старых фотографиях (СИ)

И тут паника стала сильнее меня. Неужели я и правда становлюсь такой безответственной и безразличной? Неужели мне плевать на свою жизнь, плевать на годы, проведённые за музыкальным инструментом, плевать на результат, которого не будет, если я сейчас ничего не предприму? Моя жизнь и судьба словно катились кубарем с высоченной горы, и чётко осознать это у меня получилось только сейчас, в самый неподходящий для философствований момент.

Сжав кулаки, я крепко зажмурилась. Не хотелось, чтобы слёзы снова наполнили мои глаза, нет, только не сейчас, встречать провал нужно с гордо поднятой головой! Слишком много уже было выплакано, ещё раз — и мои глаза просто не выдержат. Силясь сдержать плач, я на секунду направила взгляд в потолок и тихо шмыгнула носом, который уже начал предательски пощипывать.

Мой сосед по парте снова заёрзал на своем месте, чуть отодвинулся назад вместе со стулом, шумно выдохнул и отложил ручку, оставив её справа от себя. Конечно, он закончил выполнение заданий вовремя, и сейчас у него даже есть время на то, чтобы проверить написанное. Хотя, зачем? Готова поспорить, он уже написал свою работу на двести баллов из ста, и совсем скоро мисс Хэтчинсон выдаст ему красный диплом, которым он сможет хвастаться перед своим братом.

Жизнь не должна крутиться вокруг одного человека. Это неправильно, но почему-то всё именно так и получалось. Всё, что происходило вокруг меня, так или иначе, напрямую или косвенно было связано с Биллом, и сейчас это начинало выводить меня из себя. Впервые за весь учебный год мне хотелось разорвать эту странную, изматывающую своей болезненностью связь. И если бы мне выпал шанс всё изменить, то я никогда не впустила бы этого мальчишку в свою жизнь. Рейчел была права: всё пошло под откос тогда, когда я узнала кто такой Билл Каулитц.

Но самое отвратительное в этой ситуации было то, что больше всего на свете мне не хотелось его терять. Мне хотелось узнать его, узнать ещё лучше. И всю мою оставшуюся жизнь, уверена, меня будут преследовать призраки музыкальных дисков, которые мы ещё не обсудили, фильмов, которые не посмотрели вместе, улиц, по которым не прошлись за руку. Ночей, которые не провели в объятиях друг друга, ссор, которые рано или поздно происходят у всех влюблённых, а также следующих за ними примирений...

Люди часто говорят: «не судьба». Наверное, эта фраза как раз подходит к тому, что происходит между нами с Биллом. Всё это изначально было глупой затеей, все эти чувства налетели меня, будто сам чёрт их принёс. И от этого невыносимо больно. Но уметь отпускать — один из талантов, которым мне, волей-неволей, придётся овладеть.

Время было уже на исходе, а единственное, что я смогла сделать — это ещё глубже закопать себя туда, откуда итак уже не вылезу. Сложив на столе руки, я почти безразлично глянула на Билла, который, вопреки моим предположениям, вовсе не проверял свою работу, а всё ещё смотрел на меня, словно хотел мне чем-то помочь, но не знал как.

«Пиши!» — наконец произнес он одними губами и бесшумно подвинул свой, полностью исписанный мелким почерком листок, ко мне. Конечно, такой жест с его стороны был очень приятен, но я уже давно во всём определилась и решила, что от Билла мне ничего не нужно.

Отрицательно покачав головой, я так же тихо проскользила его листком по деревянной поверхности стола, возвращая парню его работу.

— Пять минут, — сухо произнесла мисс Хэтчинсон, поднимаясь на ноги и проходя к чёрной классной доске.

И я сдалась. Я поняла, что всё, что бы я сейчас не делала, неминуемо приведет меня к краху. С отвращением посмотрев на дописывающих свои работы одноклассников, я отвернулась к окну. Люди, спешащие по своим делам и просто размеренно прогуливающиеся, все они излучали счастье, распространяющееся на километры вокруг них. И это чувство было мне сейчас чуждо, как никогда.

— Мисс Хэтчинсон, — услышала я громкий голос Билла рядом с собой. — Я хотел бы сдать работу сейчас.

— Вы уверены? — подняла брови преподавательница, смотрящая на Билла исподлобья. — Не хотите ещё раз проверить написанное? Всё-таки, это выпускная работа, и от неё зависит...

— Мне нечего проверять, — ответил Билл, крепко держащий в руках свой листок. — Я ничего не написал, — совершенно спокойно развёл руками он.

Класс дружно охнул, и взбудораженный шёпот наполнил большую аудиторию.

— Но, как же так... Билл, я не понимаю... — мисс Хэтчинсон схватилась за сердце, что было неудивительно. Меньше всего на свете она ожидала, что её любимый ученик сможет её подвести.

— Я не учил, — коротко бросил Билл, протягивая сбитой с толку преподавательнице лист. Свой пустой лист, на котором был нарисован только... Большой чёрный крест?

— Нет... — тихо прошептала я, не желая верить в произошедшее. Я хотела только одного: посмотреть на свой лист и убедиться, что он на месте, и на нём ничего нет...

Но, самые худшие опасения лишь подтвердились. Схватив в руки работу, которая лежала напротив меня, я увидела ответы на пятьдесят вопросов, написанные убористым почерком, и подпись в углу: «МакИвен В.». Широко раскрыв глаза, всё-таки наполнившиеся слезами, я посмотрела в лицо Биллу, спешно собирающему свою школьную сумку.

— Тебе нужнее, — очень тихо проговорил он, осторожно прикоснувшись рукой к моему плечу.

Я сидела, не в силах вымолвить ни слова, и просто наблюдала, как парень широкими шагами покидает класс с совершенно безмятежным лицом. Дверь за ним захлопнулась, а я всё так же держала в руках его работу, которая теперь, по всей видимости, незаслуженно принадлежала мне.

— Сдаём, — сдавленным голосом сказала мисс Хэтчинсон, которая, кажется, тоже ещё не до конца пришла в себя.

Ученики ринулись к учительскому столу и начали складывать свои работы в стопку. Одна только я осталась за партой, не зная, какими будут мои дальнейшие действия. Почему нельзя просто остаться на своём месте, не тронутой никем и ничем?..

— МакИвен, время вышло, — я и не заметила, как осталась в лекционном кабинете наедине с мисс Хэтчинсон, которая в данный момент нависла надо мной, в ожидании того, что получит мою работу. — У меня нет времени, чтобы ждать вас, Виктория, — добавила женщина и сама забрала из моих рук этот проклятый лист. — Вы свободны, — закончила она и, сложив работы в папку, которую тут же подхватила подмышку, двинулась к выходу из аудитории.

Глядя в одну точку, я на автомате собрала свои вещи, повесила сумку на плечо и засеменила восвояси. Как я могла снова позволить Биллу портить свою жизнь из-за меня? Этого не должно было произойти, где были мои глаза, когда он поменял местами наши работы?!

С тяжелой душой двигаясь по коридору музыкальной школы, я ненавидела каждый звук музыкального инструмента, исходящий из классов, голос каждого ученика, каждую картину, висящую на стене. Отныне и навсегда, это место для меня проклято.

Неожиданно в кармане моей толстовки завибрировал мобильный телефон, и я очень неохотно достала трубку. Мне даже не верилось, что хоть кто-то сейчас хочет меня слышать.

Приблизив мобильник к лицу, я обнаружила, что звонит мне миссис Харрис. Наверное, ей нужна моя помощь в больнице...

— Алло, — немного раздражённо пробубнила я. Снова смотреть на убогие белые стены медицинского заведения мне сейчас не хотелось.

— Виктория! — голос женщины звучал на удивление возбуждённо. — Виктория! Стив очнулся!

Телефон выпал из моих рук и откатился по полу метров на пять. Я всё ещё слышала, как женщина на другой линии продолжает звать меня.

Hoizer – Take me to Church

— Ну, хоть что-то помнишь, Стив? Может, их лица? Хотя бы цвет кожи, национальность, одежду?

— Мистер МакИвен, простите, но я понятия не имею, о чём вы. Я не видел никаких людей, более того, последнее, что я помню — это как ложусь спать, дома. А проснулся я уже здесь, — едва шевеля губами, бормотал Стив, приоткрыв свои ещё синеватые веки.

— Диссоциированная амнезия, Уилл. Он не помнит этот день полностью, такое бывает... — развёл руками мистер Харрис, стоящий над больничной кушеткой сына.