Первородный грех. Книга вторая

– Нет! – взволнованно проговорила девушка. – Ты мой друг!

– Не обманывай себя. Я твой враг.

Иден насупилась и замолчала.

– Я уже по нескольку часов не вспоминаю о героине, – наконец сказала она.

– Это хорошо.

– Потому что я все время думаю о тебе.

Джоул с трудом заставил себя говорить спокойно:

– Наркотики тебе больше не понадобятся. Ты излечилась от своей болезни.

– Нет, не излечилась. Мне удается держаться только благодаря тебе.

– Перестань, – резко оборвал ее Джоул.

– Но это правда.

– Ну что ты выдумываешь? Не надо фантазировать. Это тебе не голливудская мелодрама. Счастливой жизни у нас с тобой никогда не получится!

– Мы можем попробовать.

– Не можем! Иден, с этого момента ты начинаешь самостоятельную жизнь. Без наркотиков. И без посторонней помощи. А я исчезну. Больше мы с тобой не увидимся.

– Ты же знаешь, что это не так, – спокойно проговорила Идеен.

– Нет, именно так!

Она дотронулась до его щеки.

– Я люблю тебя.

– О Боже! – застонал Джоул, отталкивая ее руку. – Ты ведь даже не знаешь меня.

– Все, что мне надо знать о тебе, я знаю. Потеряв терпение, он с такой злостью ударил кулаком по перилам, что все крыльцо задрожало.

– Ты что, думаешь, я могу выкрасть тебя, продержать здесь в течение десяти недель, содрать с твоей матери десять миллионов долларов, а потом как ни в чем не бывало объявить ей перемирие? – Он вцепился ей в руку – Ты дитя, Иден. Ты мыслишь, как ребенок Да как только я тебя освобожу, она в ту же секунду сломя голову помчится в полицию. Сюда понаедут легавые со всей округи!

– Я остановлю ее.

– Ее никто не остановит! Возможно, она состряпает мое самоубийство, как уже сделала это с твоим дружком Расти. И меня найдут с простреленными мозгами.

– Не говори так!

– Все кончено, Иден Кончено! Мне придется скрываться от полиции, и я уже никогда не смогу приблизиться к тебе и на сотню миль.

Она вцепилась в него обеими руками.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я не оставлю тебя, Джоул. Ты говоришь, что отправишь меня к ней, но это лишь пустая фраза. Я не жила с мамой с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет. Конечно, я люблю ее, но у нас с ней нет ничего общего.

– Иден..

– Если ты позволишь мне поговорить с мамой, я все улажу. Мы скажем ей, чтобы она оставила себе эти десять миллионов…

– Нет! Она должна заплатить!

– Ты уже и так отомстил, Джоул. Не знаю, что ты там имеешь против нее, но она заплатила тебе сполна. Я слышала ее голос. Ты заставил ее страдать. Ну хватит уже!

Джоул силой оторвал от себя Иден и, тяжело опустившись в кресло, стиснул руками виски. Голова шла кругом.

Она осторожно дотронулась до его плеча.

– Они узнают только то, что я им расскажу. А я не собираюсь ничего рассказывать.

– О, Иден! – застонал он – Ты такая наивная.

– Ты мне нужен, – прошептала она, садясь рядом с ним. – Ты ведь спас меня. И теперь ты несешь за меня ответственность.

Он молча покачал головой.

– Если я сейчас уеду, через неделю я уже буду сидеть на игле, – продолжила Иден, кладя голову ему на плечо. – Мне от тебя ничего не надо – только бы быть рядом. Мы вместе будем скрываться от полиции. Уедем в Южную Америку. Или в Канаду. Найдем другой такой же дом. Где-нибудь в деревне.

Она все говорила и говорила. Картинки их будущей жизни, рожденные ее воображением, были наивны, окрашены в пастельные тона. Она сыпала ими как из рога изобилия.

Джоул не слушал. Он сидел, замкнувшись в себе, отрешенный, холодный, как смерть. Столько времени он жаждал отмщения и вот теперь ради утоления этой жажды должен был лишиться всего. Своего дома. Своего имени. Своего спокойствия. И, наконец, Иден – единственного человека, которого он по-настоящему любил.

Все это, от начала до конца, оказалось какой-то чередой бессмысленных ошибок. Нельзя было впускать ее в свое сердце. С самого первого шага, с того момента как он увидел ее исколотые иглами ноги, все ужасным образом, с неотвратимой обреченностью пошло наперекосяк.

И вот теперь его планы рушились, ситуация полностью выходила из-под контроля. Он уже не был в центре событий, и, уступая центробежным силам бешено вращающейся карусели жизни, все быстрее соскальзывал к краю, за которым его ждала пустота.

Его несло в бездну.

– Пойдем.

– Куда?

– Ты должна вернуться в подвал.

– Надолго?

– Пока не отправлю тебя домой.

– Джоул, нет!

– Иди.

Когда он втащил ее в дом, Иден стала отчаянно сопротивляться. За последние недели она поднабрала сил и уже больше не была похожа на мешок с костями. Ей удалось вырваться.

– Ты не посмеешь, – задыхаясь, проговорила она.

– Теперь это уже небезопасно. Мне вообще не следовало тебя выпускать.

– Я не вернусь туда! – отступая, заявила Иден.

– Вернешься.

– Нет!

Джоул ринулся за ней, однако Иден успела отскочить, опрокинув по пути тяжелый стул из орехового дерева.

– Это будет предательством, Джоул. Предательством нас обоих!

– Не заставляй меня делать тебе больно, – мрачно произнес он, буравя ее своими черными глазами.

– Ты не можешь так поступить со мной после того, что между нами произошло.

– Но это не должно было произойти! – Он схватил стул и отшвырнул его в сторону. Деревянная ножка, ударившись о стену, разлетелась в щепки.

Взвизгнув, Иден попятилась от него.

– Джоул, не надо!

– Все кончено. – Его лицо стало чужим и злобным. Он уже не был похож на того мягкого, заботливого молодого человека, который с такой нежностью ухаживал за ней. Он превратился в безжалостного наемника, ворвавшегося в чужое жилище и с ужасающей решимостью приближающегося к своей жертве.

– Да что с тобой случилось? – закричала Иден. У нее на глазах выступили слезы и покатились по щекам. – Джоул, остановись! Я не вынесу этого!

Ничего не говоря, он схватил ее за запястье и потащил к ведущей в подвал лестнице.

Она неистово сопротивлялась, но отчаяние лишило ее последних сил. Словно ребенок, она цеплялась за перила, упиралась ногами.

– Я не хочу причинять тебе боль, – сказал Джоул, и в его голосе Иден отчетливо услышала страдальческие нотки.

– Тогда не делай этого, – взмолилась она. – Не делай этого с нами!

– Я должен, – не глядя ей в глаза, произнес он.

– Но ведь все можно сделать иначе! Можно же!

– Иначе нельзя. – Он дернул ее за руку, и Иден соскользнула на несколько ступенек вниз.

– Я люблю тебя, – зарыдала она. – Я не вынесу этого! Не вынесу!

Когда Джоул наконец стащил ее в подвал, он уже едва дышал от усталости. Волосы Иден спутались, лицо стало бледным как смерть.

Он сверху вниз посмотрел на нее, и, словно в ослепительном отблеске молнии, перед его глазами встала такая Иден, какой она когда-то была – изможденная, опустившаяся, грязная. Это воспоминание нестерпимой болью пронзило его сердце.

– Не надо, – жалобно хныкала девушка. – Не надо, не надо, не надо…

Неимоверным усилием воли Джоул заставил себя собраться. Точно такое же чувство он испытывал, когда, увязая в грязи, пробирался через вьетнамские болота: его мозг бешено слал команды отказывающимся повиноваться конечностям, а убийственный вес измученной плоти все сильнее и сильнее тянул книзу. Ему было так тяжело, так мучительно трудно двигаться!

Возле двери в каморку силы почти оставили его. И Джоул, и Иден жадно хватали ртами воздух. Последним, нечеловеческим усилием он втащил ее в крохотную комнатку с серыми стенами.

– Если ты это сделаешь, – дико завизжала Иден, – я тебе никогда не прощу! Я убью себя!

– Я не заставлю тебя сидеть здесь долго, – с нескрываемым отчаянием проговорил Джоул.

– Ты губишь меня! Не делай этого, не делай!

– Успокойся.

– Ты не можешь отправить меня домой. Как только я выйду отсюда, я тут же засажу себе такую дозу, что меня уже не откачают!

– Нет, ты не станешь больше колоться.